— Я тоже не намерен жить вечно, — ответил Мандрагор. — Но я говорю не о смерти, а о старости. Это последняя шутка жизни за наш счет.
— Мне не верится, что ты проделал весь этот путь ради обсуждения подобных вопросов.
Золотистые глаза задумчиво сощурились.
— Быть может, ты все-таки не настолько уж переменилась. Но уже не те между нами отношения, Ана, потому что ты правду сказала: я переменился.
Вот это она видела отлично. Его аура пылала перед ее мысленным взором, но в ней была тень, как пятнышко на солнце: язва на светлом. Ану пробрало дрожью предзнаменования, холодным ветром из будущего.
— Я хочу, чтобы ты знала, чего от меня ждать, — продолжал Мандрагор. — Не думай, будто я на стороне твоих врагов. Я не больше люблю зимбурийцев — как и вообще почитателей Валдура, — чем ты. Культ Модриана в Маурайнии оказался для меня удобен на время, но не более — я в него никогда не входил. Но я и не на твоей стороне. Когда я помогаю одному отряду, это лишь для того, чтобы помешать другому. И я не хочу, чтобы кто-либо из вас, ты или они, достигли поставленной цели. Как это было в твоем духе — использовать этих зимбурийских дураков! — Нотка удивленного одобрения мелькнула в голосе и тут же исчезла, сменившись суровостью. — Буря на море должна была служить предупреждением, как и гроза. Я могу наколдовать кое-что куда серьезнее, и ты это знаешь. А твоя сила тает, Ана. Ты долго так не выдержишь.
Он снова замолчал, но Ана ничего не ответила. От бассейна неслись радостные звуки: молодежь вдруг обнаружила, что отлично может петь на четыре голоса, и сейчас распевали народную песенку — несильное сопрано Эйлии, хрипловатое контральто Лорелин, чистый тенор Дамиона и великолепный баритон Йомара.
— Да, ты действительно спасла мне жизнь, — сказал Мандрагор, помолчав. — Хорошо. Я хочу заплатить этот долг, пощадив твою жизнь и жизнь твоих спутников. Да, даже Лорелин. Но не ожидай от меня большего. Я буду и дальше делать все, чтобы тебя задержать.
Он шагнул назад, в тень деревьев, и пропал.
Молодые люди вылезли из бассейна, все еще распевая и хохоча, шутливо колотя Йомара, который заменял слова песни собственными — не слишком приличными. Бассейн выполнил свою извечную работу — очищения, разрешения. Люди вышли из него возрожденными, с них смыло все, отягощающее отношения между ними, — напряжение, неприязнь. В этом не было никакой магии, ничего, кроме удовольствия от воды, от чистоты. Шумной веселой гурьбой молодежь вернулась к Ане, отжимая мокрую одежду.
— Мы искупались, а заодно и постирались!
— Мне так на месяц хватит.
— Противный ты, Йомар!
Ана сидела собранно, неподвижно. Храм за ее спиной был пуст.
Подъем на гору отряд начал в отличном расположении духа, переодевшись в сухое и просушив мокрое над огнем. «Все это, — думала Эйлия, — такой будет отличный рассказ! Когда-нибудь. Я уж жду не дождусь, пока будет, кому рассказывать». А самая лучшая часть рассказа, его кульминация — впереди, на вершине.
В основном радужное настроение Эйлии было вызвано тем, что она ехала с Дамионом. Поменяться предложила Ана, и Эйлия, сидя на белом жеребце и вцепившись в пояс Дамиона, от всего сердца это предложение приветствовала.
Сперва езда была приятной, уклон несильным, древняя дорога, вьющаяся по склону, сохранилась на удивление хорошо. Вскоре отряд заметил двух огромных каменных львов по разные стороны дороги — они обозначали ворота на таинственный Уровень Зверей. Время и непогода обошлись с ними круто, и теперь они были больше похожи просто на два камня, смутно напоминающие львов: круглые выступы там, где были гривастые головы, остатки мощных сложенных лап, покрытые пятнами лишайников. «Какие же они невероятно старые! — подумала Эйлия. — Старше, чем можно себе представить».
За изваяниями начинался густой лес, но у Эйлии сейчас не было мыслей об опасности. Здесь же святое место, Священная гора, описанная и в Писании, и в преданиях народа фей. Уж сюда-то ни один антропофаг не сунется.
Проехав около часа, отряд сделал привал в укрытом месте — у группы деревьев возле скального выхода, где рядом журчал родник и белая завеса воды спадала с каменной полки. Лошади как следует напились, Ана заправила кожаные бутыли. С горных пиков справа, с их ледяных полей задувал холодный ветерок. Йомар ежился и бурчал насчет холода, потеснее запахивая плащ, но все остальные были рады свежему бодрящему воздуху и жадно втягивали его в легкие. Пока все отдыхали, мохарец встал на краю скального выхода, держа лук и стрелы наготове и оглядывая долину — не видно ли погони. В своем темном облачении он был похож на ониксовую статую. Глядя на него, такого сильного и уверенного, Эйлия благодарила судьбу, что он с ними. Бывало, что с ним неудобно, но Йомар — из тех людей, которых хочешь иметь рядом в минуту опасности.
Но пока что опасности не было, и Эйлия чуть отошла вверх по склону среди диких цветов, пробивающихся яркими пятнами в траве: изящные желтые высокогорные лилии, горные анемоны с синевато-лиловыми лепестками, как крокусы. В теперешнем приподнятом настроении Эйлия больше не считала себя обузой для отряда. Может быть — всего лишь, может быть, — ей предназначено стать летописцем этих необычайных событий. С радостным возбуждением она поняла, что это значит: она станет писателем. Как Велессан Странник, или Элониус, или сам Бард из Блиссона! Писателем, книги которого печатаются, ее имя войдет в каталоги, студенты будут изучать ее работы! «Мое путешествие в Тринисию» Эйлия Корабельщик. Или «Волшебный остров. Легенда, ставшая правдой», «Бестиарий Тринисии: флора и фауна забытой земли», «Путешествие на край света: мое участие в величайшем приключении нашего времени».
Все эти заглавия промелькнули в мозгу; она смаковала их, перебирала, как скряга — золото.
Больше она не завидовала Лорелин. Снова вернулось сочувствие, которое она когда-то испытывала к этой странной, сиротливой женщине-ребенку. Лорелин — всего лишь девчонка, никакая не богиня, что бы там ни думали немереи и зимбурийцы. Эйлия с легкой дрожью вспомнила, что сделают зимбурийцы, если поймают Лорелин.
У Дамиона были свои заботы. Он подошел к скале, где стоял Йомар, и сказал негромко:
— Тревожат меня наши женщины, Йо.
Йомар посмотрел на них и пожал плечами:
— Бабы — народ покрепче, чем ты думаешь.
— Не эти, — возразил Дамион. — Эйлия совсем не сильна, а Лорелин слишком смела, ее заносит. Кажется, она не понимает, что значит опасно. Ана тоже плохо выглядит, что неудивительно, учитывая возраст. Надо за ними присматривать.
— Особо возиться мы с ними не можем, — заметил Йомар, — если хотим добраться до вершины раньше зимбуров. Как я понимаю, они уже идут по нашему следу, да еще и с подкреплением. Когда они чего-то хотят, они легко не отступятся.
— Я тоже, — сказала Ана, услышавшая эти слова, и вдруг улыбнулась бесовской улыбкой.
— Да? И что же ты будешь делать? — спросил Йомар. — Отбивать зимбуров этой вот клюкой? Или натравишь на них свою боевую кошку?
