Все замолчали — до них дошло, насколько трудно затеянное ими дело. В это молчание вторглись голоса других посетителей гостиницы, обсуждающие события последних дней: пожары в домах, убитые и пропавшие без вести люди, а за всем этим — ощущение еще большего несчастья, затаившегося пока в засаде. Говорили о кометах и о том, не могут ли они быть знамением; цитировались священные книги — в частности, пророческая Книга Рока, упоминались народные предания, известные говорившим от их сельских предков. Страх в зале, казалось, был материален и проникал во все щели, как дым от очага.
— А вы не можете собственной магией найти ее? — спросил Йомар у Аурона, понизив голос.
Аурон покачал головой.
— Опять-таки слишком много вокруг врагов. Иначе мы бы могли связаться с тайными немереями и спросить, не видели ли они ее.
— Если эти тайные немереи еще существуют, — сказала Талира. — Не имея возможности говорить через Эфир, мы даже не знаем, остался ли хоть один.
— Есть туннели, где они раньше собирались, — вспомнила Лорелин. — Я знаю, где это, я там была.
— Но ты говорила, эти туннели уже не тайна. Сейчас немереи там собираться не будут, — сказал Аурон.
— Я знаю! Помните гору Селенна? — спросила Лорелин. — Там, где жила Ана?
Она забыла понизить голос, и ее услышал один из сидящих у камина.
— Селенна? Туманная Гора? Вы туда, что ли, собрались?
— А почему нет? — спросил Йомар.
— Не все, кто восходит туда, потом спускается — так говорят в народе. Несчастливое место. Ходят рассказы о феях и черных колдуньях. Когда-то я этим рассказам не верил, а сейчас — кто знает? Колдуны, летающие корабли — мир сошел с ума. Говорят, что это конец времен, и я начинаю думать, что так оно и есть.
— И говорят, там новая колдунья появилась на Туманной Горе, — добавил его сосед, отрываясь от кружки. — Ее только вчера видели. Думают, она заняла место Аны, когда старуха умерла.
— Умерла? — воскликнула Лорелин горестно.
— Ну, никто точно не знает, что с ней сталось. Ану годами не видели. Она была стара, как эти холмы, как дорога. А вы ищете лечебное зелье или что-то в этом роде?
— Ну, не совсем… а эта новая колдунья, она из черных? — спросила Лорелин.
— Не знаю. Живет сама по себе, рассказывают, без ковена. Но я бы все равно к ней близко подходить не стал, ни за зельем, ни за чем. И вы тоже лучше держитесь от этих колдунов подальше.
Он вернулся к своей кружке, а четверо спутников переглянулись.
— Это не может быть Эйлия? — шепотом высказала Лорелин общую мысль.
— Может быть — но что ей делать в горах одной-одинешеньке? — спросила Талира.
Йомар допил свою кружку и встал.
— Есть только один способ выяснить. Пойдем и посмотрим.
Наутро после прибытия к Эйлии пришел второй гость.
Она кипятила воду для чая в котле Аны, когда послышалось шарканье шагов у входа, и Эйлия, быстро подняв глаза, увидела стоящего там человека, сгорбленного и уродливого, в лохмотьях, голова у него тряслась, руки непрерывно двигались. Он застонал, глядя на нее, и Эйлия подумала, что он пришел за целебным зельем. Но стон продолжал звучать громче, и вдруг она заметила, что понимает его, будто этот звук — какой-то вид речи. Мысли проступали сквозь него, как солнце сквозь туман.
Здравствуй, — услышала она. — Мы с друзьями узнали о тебе от деревенских жителей. Знаешь ли ты, что тебя заметили? Считают новой колдуньей Селенны. О тебе говорят и здесь, и в городе. — Он шагнул к ней, шатаясь. — Ты из наших — из немереев?
— Да, — призналась Эйлия после минутного колебания. — А ты — Ральф? Ана мне о тебе рассказывала. Ты тоже немерей.
Он снова застонал: Да, правда. Она привела меня в Тайный Круг.
— Зайдешь и присядешь? — Она указала на стул. Надежда ее возросла. — Я пыталась найти Ану и вас. Скажи, вы не видели ее последнее время?
Он не шевельнулся, но посмотрел на нее. Потом стал издавать печальные лающие звуки:
Значит, ты не знала? Старая Ана умерла несколько месяцев тому назад. После возвращения она все слабела и слабела. И в конце сказала нам свои последние слова. Она говорила, что оставляет нас, потому что теперь мы можем сами справиться — по крайней мере, до прихода Трины Лиа. Она сказала, что уйдет в Эфир, и ее сущность вольется в него. Такую смерть выбирали себе прежние архимаги: чтобы их смертное тело ушло в Эфир, а не в землю. И она пошла к древним Стоящим Камням, тем, которые в виде ворот в мир фей, как говорят местные. Она шагнула между ними и исчезла, и с тех пор о ней ничего не слышно.
День будто померк. Эйлия резко села на исцарапанный стул и уронила лицо в ладони.
— Я… я не знала. Я подозревала, что она умерла, но надеялась, что это не так.
Отчаяние наполнило ее — и скорбь. Ей так нужно было утешение и совет Аны, ее годами накопленная мудрость — но сейчас Эйлия поняла, что хотела просто видеть ее, услышать ее ласковый голос.
— Я… я очень ее любила.
Он подошел и сел у ее ног, глядя ей в глаза.
Ну, что поделаешь. Ты же знаешь, как она была стара — куда старше срока жизни смертных, и кончина ее была мирной и спокойной. Она не умерла в немощи и страданиях. Она просто почувствовала, что сделала для мира все, что должна была и могла, и была готова уйти, доверив оставшуюся работу нам. А мы еще здесь. Патриарх уговорил короля изгнать тех, кто ходит путями немереев, и объявить награду каждому, кто нас выдаст, но никого из нас им поймать не удалось, а когда началась война, они потеряли к этому интерес. Так что, как видишь, ты не одна. И все еще есть надежда. Пусть Аны нет, но она сказала нам, что помощь мы получим. Придет Трина Лиа, сказала Ана. Может быть, она уже среди нас. Она — человек, дитя Земли и Неба, но у нее великая сила и воля нас защитить и повести к победе.
Лицо его было искривленным и бессмысленным, глаза смотрели в разные стороны. Но в его словах слышалась радость и смесь благоговения и удивления. Его простая вера наполнила ее страданием. Что ему сказать? Он — немерей, но верит, как простые крестьяне, что Трина Лиа — воплощение богини, существо, чья победа над тьмой несомненна. Как ему сказать, что победа ее не гарантирована, что ум ее терзают сомнения? Может быть, вообще не надо говорить? Но нет: Ана подготовила ей путь, обещала этим людям, что она придет. Она не может предать старую женщину и разрушить ее работу.
— Да, я знаю. Она говорила правду. — Эйлия снова встала и вышла на солнце, ощутила на лице его тепло, вдохнула свежего воздуху. И снова повернулась к Ральфу: — Я и есть Трина Лиа. Я пришла помочь вам. — Если смогу, — хотела она добавить, но сдержалась. Пусть у него и его товарищей будет желанная надежда.
Он бросился к ее ногам, хрипло бормоча и размахивая руками.
