– Я слышала, на борту раненый парень, – объявила морячка. – Я привела вам хирурга.
Льешо гадал, где же она его достала, пока тот не появился в каюте. По габаритам врач оказался даже больше мастера Дена, но если бог-мошенник отличался чистоплотностью, то этот – неопрятностью. Пот блестел у него на лбу и груди, которая походила скорее на каменную стену, нежели на нечто из плоти и крови. Загорелые ручищи оканчивались громадными ладонями, которые, судя по их виду, мыли еще на берегу, до выхода в море. В одном кулаке хирург держал молоток величиной с голову Льешо, в другой – кожаную сумку. В последней что-то тихо позвякивало.
– Его надо только зашить…
Хирург уронил сумку на стол, выудил иглу для штопки паруса и длинную хлопковую нитку.
– Молодцы, что связали ему руки. Теперь, если кто-нибудь сядет ему на ноги, а двое других будут держать плечи, я его запечатаю, не успеете и глазом моргнуть.
Адара бы хватил удар, подумал Льешо. И все же ему не хотелось оскорблять капитана отказом.
– Может, надо обмыть его и дать какие-нибудь травы, чтобы заглушить боль? – предложил принц, изо всех сил стараясь быть любезным в сложившейся ситуации.
– Нет смысла.
Кузнец-хирург лизнул кончик нитки и направил ее в ушко иглы.
– Это, как говорится, смертельная рана. То есть он не проживет до утра, если повезет. Может, бедняга протянет еще пару дней, к общему сожалению, но койку покинет только замотанный в парус, бьюсь об заклад. Так что мы его только зашьем, чтобы не разводить грязь. А если он доживет до конца операции, я попрошу кока приготовить ему кашу. Но она вряд ли поможет.
Хирург направился к койке, но команда Льешо образовала живую стену между пациентом и грязной иглой.
– Где Хабиба? – спросил Льешо. Он возлагал все надежды на мага. Тот должен знать, как вылечить Тая.
Хмиши покачал головой.
– Улетел, когда за вами выслали лодку. Просил передать, что встретит тебя в Понтии с лекарем.
– Зачем вам лекарь? – Хирург пожал плечами, не обидевшись, впрочем, что ему предпочли иноземного целителя. – Это ведь ранение в живот. Я ни разу не видел, чтобы его вылечивали.
– Его имя – принц Таючит, – возразил Льешо. – Он не «ранение в живот», он гарнский принц, раненный в живот. И он выздоровеет. Я обещал его дяде.
Мерген освободил его от обещания, однако юноша не отказывался от своих слов.
Хирург снова пожал плечами, находясь в явном недоумении от поведения безумных чужестранцев.
– Как хотите, – сказал он. – Я все равно пришлю кашу. Но, порезанный или зашитый, он помрет еще до заката.
С этими словами «врач» покинул каюту.
Льешо тут же упал на стул. Он все еще не верил, что наконец оказался среди друзей, что они, если не считать раны Тая, в безопасности. Как бы принц ни возражал хирургу, в глубине души он боялся, что тот окажется прав.
– Надо сделать что-нибудь до прибытия в Понтий, – заявил юноша.
И тут – как никогда, вовремя – в капитанской каюте появился мастер Ден.
– Надо, малыш, надо, – согласился бог-мошенник.
– Что?!. – Льешо вскочил со стула, наконец давая выход гневу. – Куда ты ходил и почему носишься с чашкой чая, когда принц кланов Кубала – наших союзников в борьбе против южных гарнов, если ты не забыл, – умирает, и никто, кроме вывалявшегося в грязи кузнеца, не желает лечить его раны?..
– Ты же не позволил…
Мастеру Дену хватило вежливости округлить от ужаса глаза при упоминании корабельного хирурга, но Льешо не собирался давать ему спуска.
– Конечно, нет! Но Таю от этого не лучше. Ему срочно нужна помощь, а что делаешь ты? Исчезаешь, как и Хабиба… тот отправился в Понтий за каким-то лекарем, который все равно опоздает. Не знаю, зачем я мирюсь с вами обоими! Магия должна приносить пользу, но с самого начала она только и делает, что причиняет боль!..
Воины отряда неловко уставились себе под ноги, избегая встречаться с Льешо взглядом, пока он бушевал. Мастер Ден, однако, благосклонно улыбнулся.
– Ты быстро учишься, – похвалил он и поставил чайник на стол. – Это – чай для Тая. Он умерит его страдания… до прихода лекаря. Если кто-нибудь принесет чистую миску и несколько полотенец, я постараюсь что-то сделать.
Друзья Льешо явно обрадовались возможности убраться с глаз разгневанного принца и тут же разбежались в поисках мисок и полотенец. Осталась только Льинг: она села за стол, где учитель поставил толстый железный чайник.
– Я кое-что принесла, – сказала девушка и осторожно извлекла нефритовую чашу.
Ее милость, смертная богиня войны, дала Льешо эту чашу в начале похода – дар из другой жизни, взывавший к восстановлению любви и чести, которые он олицетворял. Принц на время доверил ее Льинг, пока занимался спасением Таючита с пиратской галеры.
Теперь он взял чашу в руки, наблюдая, как та наполняется светом, льющимся из широких окон капитанской каюты.
– Я подумала, раз она магическая, то может помочь, – пояснила Льинг. – Чашу госпожи Чауджин я оставила в каюте. Хорошо, если бы ты забрал ее – мне надоело видеть госпожу во сне. Но здесь ей пока не место…
Верно. Госпожа Чауджин убила родителей Тая, подсыпала Льешо любовное зелье в чашу, очень похожую на ту, что он держал в руках. Только на той была руна в виде спирали.
Принц осмотрел чашу, но Льинг, конечно, не ошиблась.
– Спасибо.
Юноша передал чашу мастеру Дену. Бикси как раз принес материю на повязки, а Каду поставила на стол миску.
Бог-мошенник протер чашу уголком чистой тряпки и налил в нее отвар.
– Сначала выпей, чтобы заглушить боль, – приказал мастер Ден, поднимая голову Тая и заставляя его сделать глоток.
Еще один, еще… Потом, когда мускулы рук и ног принца, сведенные судорогой боли даже в полубессознательном состоянии, немного расслабились, мастер Ден начал смачивать повязку на открытой ране и постепенно снял ткань, не вызвав нового кровотечения.
– Сейчас будет больно, – предупредил старый мошенник всех присутствующих, но не попросил держать раненого. Затем медленно вылил оставшийся отвар прямо в рану.
Льешо знал, что чувствовал Тай – будто нож заново погружается в плоть, – и задрожал от жалости, когда принц закричал.
Юноша инстинктивно вскинул руки, чтобы зажать уши, однако сдержался. Если Тай мог это пережить, Льешо мог послушать.
Травы сделали свое дело: скоро крик сменился тихим стоном. Фибский принц не смел надеяться на удачу, но мастер Ден подтвердил его догадку.
– Заснул, – сказал бог. – Теперь пусть отдыхает.
Он положил на рану мокрое полотенце и опустился своей массивной тушей на стул, который Льешо придвинул к койке.
