— От этого толкователи снов не стали менее мертвыми.
Льешо вовсе не нуждался в напоминании. Но оно положило конец разговору о визите к императору. Скромность и скрытность требовали утаить детали, касающиеся госпожи Сьен Ма. Смертная богиня ожидала от своих поклонников более чем романтического отношения. А потому вопрос требовал анализа и разграничения частных аспектов и аспектов, относящихся к сфере разведданных.
Все надежды, как всегда, возлагались на мастера Дена. Сам бог, он должен был понять, какое влияние на предстоящую схватку может оказать вспышка любви императора Шу к госпоже Сьен Ма. Он разберется в сложностях взаимоотношений богов с теми из смертных, кто удостоился их внимания и принял его. Возможно, удастся даже что-нибудь узнать о взаимоотношениях Шу с самим лукавым богом и на этом примере понять, какую цену придется заплатить за ту помощь, которую мастер Ден оказывает ему, принцу Льешо. Но что именно можно рассказать лукавому богу? Это он не собирался обсуждать с шаманом.
Словно услышав, что юноша подумал именно о нем, Болгай встряхнул его за руку:
— Готов снова отправиться в путь? — Уже?
Впрочем, Льешо твердо знал, куда поведет его следующий маршрут.
— Урок состоит из четырех попыток, — напомнил шаман. — Осталось две.
И он побежал. Льешо со стоном поднялся с земли, боясь опереться на вывихнутую ногу. Да и мозоли отчаянно болели. Но постепенно конечности его начали удлиняться, лоб зачесался и взорвался ветвистыми оленьими рогами. Мощный прыжок, второй, третий — и он уже приземляется в лагере черных шатров. Возле плеча выросла самая большая из палаток, а по обе стороны от нее в несколько рядов выстроилось еще около сотни меньших по размеру. Центральная площадь лагеря оказалась до земли вытоптана лошадьми. Здесь и там группами, не покидая седел, болтали и хохотали гарнские всадники-каратели.
— Ну, иди сюда, колдун!
Цу-тан, охотник за колдунами из Жемчужной бухты и военачальник мастера Марко, стоял возле главного шатра. Спрятавшись в вечерней тени, плотно прижавшись к черному войлоку, он поднял лук и прицелился.
Льешо в форме оленя внутренне содрогнулся, но даже не пошевелился. За спиной шпиона неслышно кралась Льинг. Глаза девушки горели ненавистью и отчаянием. Выглядела она истинной рабыней: грубые штаны, куртка, испачканный сажей нос. Но в руке — готовый к удару остро отточенный кинжал.
— Иди сюда, парень! Ты же помнишь, что значит быть человеком. Я не сделаю тебе больно.
— Ты не сможешь причинить мне боль, - мысленно ответил Льешо, — потому что на самом деле меня здесь нет.
— Еще как есть. — Цу-тан выпустил стрелу, и та со свистом пролетела в волосе от Льешо. — Вопрос лишь в том, когда ты здесь есть?
Словно в ответ на это мистическое замечание принц с болью вернулся в человеческое обличье. Пораженная Льинг остановилась, брови ее сами собой поднялись так высоко, что исчезли под спадавшими на лоб спутанными волосами. Постепенно она начала узнавать того, кто так неожиданно оказался перед ней. Склонила голову, словно в таком положении лучше видела, но не сделала ни шагу вперед.
— Все в порядке, девочка, продолжай свое дело. Он тебя не тронет.
Цу-тан даже не обернулся, хотя, похоже, и без того видел каждое происходившее за его спиной движение. Льинг молча опустила кинжал и попятилась.
— С тех самых пор как мой хозяин завладел ее умом, она превратилась в прекрасную прачку. Мне он велел оставить ей кинжал, чтобы она могла защищать собственную добродетель — насколько я понимаю, для него, — сама она в этом грузе не слишком нуждается. Я имею в виду нож, хотя и добродетель для прачки — лишняя обуза. Но никто не тронет ее, даже если она отправится гулять по лагерю голой и с денежным вознаграждением на шее. Она же ненормальная, видишь? А безумием заразиться никто не хочет. Это одна из самых неприятных напастей.
Цу-тан вошел в палатку, не заметив промелькнувшей по лицу девушки тени ненависти и низкого коварства. Бросив еще один хитрый взгляд, она вложила кинжал в ножны и неторопливо удалилась. Льешо смотрел девушке вслед, пытаясь определить, какая часть ее безумия принадлежит мастеру Марко, а какая — результат собственной шпионской хитрости. Едва Льинг скрылась из виду, Льешо собрал все силы, готовясь вынести предстоящее зрелище, и вошел в шатер вслед за Цу-таном.
Слуга волшебника отошел к небольшому столу, который стоял в центре возле очага, и оттуда с насмешливым вниманием взглянул на вошедшего.
— Я привел к тебе посетителя, — обратился он к склонившемуся над постелью больного человеку.
Кто был этот человек, разглядеть не удавалось, так как подстилка лежала в самом темном углу, возле входа, где обычно принимали посетителей низкого ранга.
— Ты тут совершенно ни при чем, — возразил Льешо. — Я пришел сам, чтобы выдвинуть обвинения и подготовиться к решающей схватке.
Сновидения, которые посещали принца в Акенбаде, были до краев наполнены болью, а потому ничего хорошего от этого визита ожидать не приходилось. Однако, едва узнав в ухаживающем за раненым человеке родного брата, Льешо забыл все рассуждения и уступил нахлынувшей радости. Адар выглядел целым и невредимым.
— О Богиня! Зачем ты сюда явился? — с ужасом воскликнул старший из принцев.
Поднявшись с пола, он больше не загораживал больного, за которым ухаживал. На грубой подстилке, избитый, в горячке, лежал Хмиши.
Льешо не позволил себе сделать ни шагу в сторону брата и друга. Он безумно волновался, но не хотел показывать нервозности. Вместо этого он направился к очагу, требуя соответствующего собственному рангу почетного места.
— Я не здесь. И ты видишь не настоящего, что бы ни говорил этот человек.
Принц не стал ничего объяснять, чтобы не открывать врагу никаких подробностей. Однако осторожность оказалась совершенно напрасной.
— Твой брат путешествует во сне, целитель. Так что тебе он ничем помочь не сможет.
— Значит, ты в безопасности. — Адар постарался не выражать собственных чувств, но они сами собой прорвались и в голосе, и в движении плеч.
Напряжение, которое он испытывал с того самого момента, как увидел перед собой младшего брата, внезапно схлынуло, едва не опустошив душу.
— Со мной все в порядке, — заверил Льешо. — И Балар с Льюкой в безопасности, хотя Льюка и проявляет дурной нрав.
Несмотря на опасность и мрачную, давящую обстановку, юноша не смог отказать себе в радости и умолчать о том, что, как и предсказывал призрак Льека, нашлись еще два их с Адаром брата.
— Иначе и быть не может, — криво усмехнувшись, заметил целитель, — ведь Льюка всю жизнь считает себя умнее всех на свете.
Признавая справедливость этих слов, Льешо кивнул, однако не стал распространяться о той опасности, которую несли несдержанность и заносчивость старшего. Этой беде Адар все равно помочь не мог, а потому юноша поспешил выяснить то, зачем явится.
