Мысленно приказывая копью перестать сверкать, погаснуть, Льешо одновременно обдумывал ответ. В последний раз подобное оружие побывало в его руках еще в провинции Фаршо, и явилось оно из арсенала дворца правителя. Тогда юноша сражался им с мастером Марко, причем ярость и гнев превзошли и мудрость, и страх. Вопрос заключался в том, где скрывалась ненависть — в самом копье или в жизнях его собственной души.
— Это всего лишь копье, — наконец ответил принц. — Магия же — в нас самих.
Таючит ничего не понял, но теперь это уже не имело значения. Льешо наконец-то обратил внимание на окруживших их людей. Вот Каду, Бикси и Харлол, все они стоят с виноватым видом — не сумели остановить принцев. Рядом с полдюжины гарнских юнцов, потрясенных не меньше Таючита. Братья Льешо, на лицах которых застыл ужас — главным образом перед тем, что могло произойти, но также и перед неожиданно раскрывшейся мощью младшего. Хан — с глазами, потемневшими от понимания катастрофы, предотвратить которую удалось лишь чудом, и с благодарно склоненной головой. Брат хана Мерген — на его лице проступало любопытство, не уступающее любопытству племянника; впрочем, взрослый человек быстро совладал с собой и повернулся к матери наследника.
— Спасибо за то, что спас мое дитя, — поклонилась та, изображая почтение и покорность.
Однако глаза женщины оставались холодными, словно агаты, а лицо неподвижным, как смертная маска, и Льешо невольно спросил себя, не надеялась ли она на иной исход события, и если так, то почему.
Бабушка юноши хранила молчание. Лишь она одна не выглядела потрясенной, если не считать лукавого бога и шаманов-целителей. Те стояли как ни в чем не бывало, и на лицах их играли довольные улыбки.
— Говорил я вам! — напомнил своей компании Собачьи Уши, явно продолжая какой-то давний разговор.
Из маленького кармашка он извлек странную, по форме напоминающую картошку флейту и сыграл на ней какую-то причудливую мелодию. Улыбка Карины выразила полное согласие с мнением музыканта, а мастер Ден решил сохранить свое мнение при себе, словно ожидая продолжения событий.
Сожалею о том, что должен разочаровать, мысленно извинился Льешо, но на сегодня с меня уже вполне достаточно приключений.
— Ну вот, — неожиданно объявил Болгай, — думаю, теперь уже можно начать. Он нужен мне ровно на четыре дня.
Подобное заявление вызвало целый сонм вопросов. С какой стати шаман вдруг перестал изъясняться загадками? На самом деле он, конечно, не перестал. Хотя его слова и казались понятными, они несли в себе массу вопросов: что именно начать? Четыре дня для чего?
— Мы не можем тратить четыре дня, — решительно возразил Льешо.
Но почти одновременно с ним мастер Ден, медленно склонив голову, произнес:
— Да.
Не сомневаясь в Болгае, он уже успел рассчитать последствия действий и событий.
— Только на четыре дня, не больше. Мальчик прав — у нас совсем мало времени.
Болгай взял принца за руку, чтобы увести его прочь, и тут Льюка остановил его презрительной гримасой:
— И что же, судьба Фибии будет решена? Ты доверяешь мошеннику и его сумасшедшему шаману больше, чем родным братьям?
— Хватит! — резко оборвал оскорбления Льешо, боясь, что Льюка успеет сказать что-нибудь еще.
Он почти забыл, что так и держит в руке ужасное копье; напомнил ему об этом внезапно вновь появившийся в глазах братьев страх. Сегодня не только юнцы показывают свою глупость. Так, может быть, стоит воспользоваться этим страхом, чтобы поставить кое-кого на место?
Прищурившись, принц мысленно велел копью ожить. В руке тотчас зажегся неземной свет.
— Нам необходимо приобрести здесь новых союзников, а не отпугивать тех, кто нам сочувствует.
Раздираемый страхом и желанием все оспаривать Льюка молчал. Льешо отвернулся, приказав копью успокоиться, и искры стали понемногу гаснуть, стекая с древка подобно каплям росы.
— Молодец, — похвалил Болгай с таинственной улыбкой. — Вот теперь мы начинаем понимать, кто ты такой на самом деле.
Принц хотел ответить, что и так уже давно знает, кто он такой — с тех самых пор, как в Жемчужной бухте к нему пришел призрак министра Льека, — но ведь шаман говорил не об этом. Он знал также, на что способен, но вряд ли Болгай имел это в виду. Все загадки и загадки. Впрочем, улыбка шамана обещала, что скоро многое выяснится.
Копье совершенно успокоилось. Теперь уже ничто не напоминало ни о его магических свойствах, ни о той опасности, которую оно несло в себе. Рассеянно стирая полой куртки землю с острия, Льешо направился вслед за шаманом.
Глава двадцать седьмая
— Куда мы идем? — не выдержал Льешо.
— Туда, — коротко ответил Болгай.
Смертельная игра джиду закончилась, когда солнце достигло зенита. Дело обошлось без жертв, хотя Льюка очень стремился затеять ссору. Льешо проголодался — еще до того, как шаман взял его за руку и повел прочь от города и от шатра хана. За время странствий и нескончаемых битв он привык к лишениям, и все же по умению превращать дипломатию в урок выживания с гарнами мог сравниться лишь император Шу.
Хорошо хоть, что Болгай наконец-то почти оставил свой обычай изъясняться афористичными загадками.
— К шаману обращаются за исцелением, — пожав плечами, пояснил он, — но платят за тайну.
Объяснение звучало вполне разумно, и все же Льешо немногим лучше понимал речь спутника на шанском, чем на языке загадок. Разговаривая с юношей, Болгай вставлял в свою речь куда больше гарнских слов, чем хан и его приближенные, и от этого понимать его не становилось легче. Впрочем, постепенно Льешо начал воспринимать смысл скорее как ритм, а не как логические построения.
Шаман провел принца вокруг огромного шатра хана к повозкам, защищавшим юрты своеобразной стеной. Длинными веревками они были связаны между собой: к ним же привязывали раненных в состязании лошадей. Среди повозок бродили начинающие воины, разыскивая средства, необходимые для их лечения. Однако лагерь был так огромен, а повозки так многочисленны, что немногие появляющиеся возле них люди вовсе не нарушали царящих здесь тишины и заброшенности.
Как только миновали линию повозок, Льешо сразу понял, почему хан выбрал для встречи с чужестранцами именно это место.
— Онга, — произнес Болгай, явно имея в виду протекающую неподалеку реку.
Земля казалась твердой и сухой почти до самого ее берега, на котором и расположился лагерь, но за рекой вырисовывался скромный пейзаж. Между огромных валунов и даже в их расселинах росли тонкие, словно былинки, деревья.
— Как же мы переправимся через реку? — заинтересовался Льешо.
— Перелетим, — ответил шаман и, заметив, что спутник недоверчиво поднял бровь, улыбнулся. — А пока просто пойдем вдоль берега, чтобы, как только ты подготовишься, начать уроки.
