— Но мастер Ден сказал, что в нашем распоряжении всего лишь четыре дня.
— В данном случае ты должен задать себе вопрос о том, что означают четыре дня для лукавого бога.
— Он ни за что не навредит мне.
Болгай взглянул с сожалением.
— Самое печальное, что ты действительно в это веришь. С тех пор как ты его встретил, тебе пришлось пережить невероятное количество неприятностей — и мелких, и крупных.
— Это все вина мастера Марко. А если бы не помощь мастера Дена, я оказался бы уже или мертвым, или сумасшедшим.
Шаман снова посмотрел на юношу так, словно тот не понимает самого очевидного, однако ничего не сказал. Льешо от усталости начал спотыкаться, а вопросы политики давно стали куда менее важными, чем запросы желудка, — ведь день уже клонился к вечеру. Братья-луны, Ган и Чен, прогоняли с небосвода Великое солнце, выполняя ежевечерний ритуал, который окрашивал горизонт в разнообразные оттенки красного и коричневого, все же путники не останавливались, чтобы поесть или хотя бы утолить жажду. И вдруг, совершенно неожиданно, после долгого молчания, которое для Льешо уже становилось угрюмым, Болгай заговорил:
— Ну вот, добро пожаловать на чай. А потом можно будет начать.
— Ты что, читаешь мои мысли? — с подозрением уточнил Льешо.
— Нет, не ум, что ты. Вот желудок — это вполне возможно.
Словно отзываясь, желудок принца грозно заурчал. Не стоило отрицать, что, если бы представилась возможность, Льешо смог бы съесть целого барана, возможно, даже вместе с копытами. Однако в этой пустой, каменистой местности не было заметно никаких признаков человеческого жилья. Сам собой возникал вопрос, не сошел ли он с ума, отправившись за этим гарнским чудаком в дикую глушь. В эту самую минуту прямо перед путниками внезапно выросла круглая крыша очень низкой юрты. Покачав головой, словно в отчаянии от своего нового ученика, Болгай обошел вокруг крыши и потянул за веревку. Открылась круглая войлочная крышка, защищавшая дымовое отверстие. И шаман исчез.
— Куда?..
Туда. Льешо пришлось лезть за ним следом. Он увидел уходивший в глубь земли коридор, больше напоминавший нору. В конце оказалась прикрытая войлоком дверь, и принц вошел.
Сквозь дымовое отверстие в центре крыши в комнату заглядывали последние солнечные лучи, а в них лениво танцевали разноцветные пылинки. Нора имела такую же конструкцию, как огромный шатер хана, но была она гораздо меньше него и помещалась в земле. Войлочная обивка скрывала каркас из веток, который поддерживал эту своеобразную землянку. Кроме того, она в какой-то степени защищала помещение от сырости. Вокруг очага лежали сшитые вместе наподобие лоскутного ковра шкурки небольших животных, а на стенах рядом с погремушками и бубнами висели пушистые шкурки горностаев. Привлекал внимание похожий на скрипку музыкальный инструмент. С потолочных балок свисали пучки самых разных трав и целый набор метел всех форм и размеров. В дальнем конце комнаты, на узком комоде, красовалась целая куча черепов грызунов и других живущих в степи мелких зверюшек. Далеко не все из этих черепов были тщательно очищены от плоти, а потому в землянке стоял тошнотворный запах разложения. Шаман не вызывал у Льешо страха, однако украшения жилища заставили его вздрогнуть. Специально принц ни к чему не прикасался, хотя нечаянно задел свисавшую с потолка длинную метлу с до блеска отполированной ручкой. Столкновение вызвало у Болгая живой интерес.
— Давай пить чай, — пригласил он и смел половину черепов на пол, освободив на комоде место для двух треснутых чашек.
Чайник уже вскипел — собственно, он вскипел уже давно и ожидал прибытия хозяина на маленьком огне. Болгай налил чай в чашки, а потом добавил соли и немного масла.
— Подкрепи силы. Тебе предстоит многому научиться еще до сна.
— Я уже сейчас засыпаю, — признался Льешо, рухнув на ковер возле очага.
Улыбка шамана ему совсем не нравилась.
— Спать не придется ни сегодня, ни завтра. — С этими словами Болгай подал одну чашку гостю, а из другой отхлебнул сам. — У нас всего четыре дня, и за это время мы должны разыскать твой дух и научить его танцевать. Поэтому пей скорее — чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.
Чай по вкусу напоминал несвежее нижнее белье. Льешо скривился, но выпил его весь, как предписывали хорошие манеры.
— Мой дух куда больше обрадовался бы полному желудку и полноценному сну, — возмутился он, однако понимания не встретил.
— Если ты доставишь своему духу все плотские удовольствия и ничего не потребуешь взамен, у него просто не будет повода проявлять себя. Нам же предстоит разбудить его танцем и заставить проявиться еще до того, как он получит пищу или отдых. Ты готов?
Льешо отдал пустую чашку. После такого чая он был уверен, что не захочет разделить с шаманом ужин. И вообще тесная нора начинала действовать ему на нервы. Сырость уже начинала отдаваться в старых ранах ноющей болью, напоминая об опасности тесного общения с волшебниками.
— Что мне сделать, чтобы выйти отсюда?
Задавая этот вопрос, юноша имел в виду не только землянку.
Болгай слегка пожал плечами и спокойно подал гостю ту самую метлу, о которую тот совсем недавно стукнулся головой.
— Переберись через реку. А там будет видно.
Никаких лодок на берегу, разумеется, не было. Льешо умел плавать не хуже морского дракона, а при острой необходимости мог надолго задержать дыхание и перейти реку по дну. Но при таком бурном течении, которое вспенивало воду, не смогли бы помочь даже приобретенные при добыче жемчуга удивительные умения. Печально вздохнув, принц вышел на улицу, чтобы хотя бы подмести перед норой шамана дорожку.
— Теперь, во всяком случае, я точно знаю одно: мой дух живет вовсе не в норе.
— Что ты делаешь! — воскликнул Болгай, выходя следом за гостем.
— Подметаю. Если ты хотел, чтобы я делал метлой что-то другое, так объяснил бы!
Льешо остановился и оперся на инструмент, сердито глядя на шамана. Тот стоял, в одной руке держа скрипку, а другой воинственно подперев бок.
— Но это же твой напарник! Вы должны были узнать друг друга получше!
Болгай вырвал метлу из рук ученика и быстро ее перевернул, так что ветки оказались наверху, а ручка уперлась в землю.
Это уж было слишком. Льешо уперся каблуками в землю, показывая, что решительно отказывается подчиняться.
— Я доверился тебе! — кричал он в полном отчаянии. — Бросил и братьев, и охрану! Отправился за тобой, шел, пока ноги не начали отваливаться. Выпил чай, хотя он вонял так, словно ты стирал в нем грязное белье, если ты вообще когда-нибудь что-нибудь стираешь, в чем я очень сомневаюсь — ведь воняешь ты точно так же, как воняет в дождь сточная канава! Я старался все терпеть и вести себя вежливо — до тех пор, пока зубы не начали ныть от того, что постоянно приходилось захлопывать рот. Но я не собираюсь… нет… не собираюсь узнавать получше метлу!
