— Позволь мне глянуть на него, мальчик, — протянул он руку. — У тебя послание от Дена для ведьмы. Я хочу прочесть его.
В холодном поту Льешо подумал, может ли он не отдавать пергамент. Кван-ти уже потеряна для него, но есть шанс спасти мастера Дена от костра, если взять на себя ответственность за его поручение.
— Это моя вина, — сказал он. — Я хотел навестить Кван-ти. Мастер Ден убеждал меня не ходить, но я настоял, и он помог мне попасть в барак искателей жемчуга.
— Ты повидал ведьму?
— Я никогда в жизни не видел ведьм.
Льешо говорил правду. Никто не представлялся ему ведьмой. Если потребовалось бы, он мог, конечно, предположить, что женщина, наблюдавшая за ним в оружейной, исполняла магические трюки. Но он поручился бы собственной жизнью, что в Кван-ти нет злых сил.
— Вот как. — Мастер Марко задумчиво смотрел на него. — Тем не менее я хочу взглянуть на послание, которое Ден написал женщине.
— Да, мастер.
Дрожа, хоть день был теплым, Льешо протянул пергамент. Он весь побледнел, когда Марко достал нож и осторожно снял печать. Развернутое послание содержало лишь просьбу дать простую припарку. Марко нахмурился, затем зажег свечу и подержал письмо над ней. Края стали заворачиваться и дымиться, но никаких слов там не появилось. Бросив пустое послание Льешо, он спросил:
— И как это понимать?
— Не знаю, — честно признался юноша.
Жаль, что рядом не было Льека, чтобы разъяснить ему, что к чему.
Надзиратель аккуратно смахнул сгоревшие края пергамента и поднес печать к пламени свечи.
— Впредь, если тебе будет нездоровиться, приходи ко мне, — сказал Марко, наблюдая, как плавится воск печати. — Ты слишком дорог нашему господину как будущий гладиатор, чтобы доверять свое здоровье старой суеверной женщине.
Запах болезни, похожий на трупный, распространился по дому надзирателя. Он неимоверно щекотал нос юноше, и Льешо решил вообще никогда не болеть и кивнул с готовностью согласиться с чем угодно, лишь бы поскорей уйти из этого дома.
— Думаю, мы хорошо поняли друг друга, — сказал надзиратель, скрепляя пергамент печатью поверх ленты и возвращая его Льешо. — Ты сюда не заходил, я этого не видел.
Дрожа, Льешо взял сверток:
— Но, достопочтенный господин, Бикси застал меня здесь. Не расскажет ли он об этом всем?
— Не беспокойся насчет Бикси. По крайней мере, — добавил Марко с хитрой улыбкой, — когда дело касается моих секретов.
С позволения мастера юноша откланялся и пулей вылетел на тренировочный двор. Сделав глубокий вдох, чтобы прекратить дрожь, охватившую все тело, он попытался вспомнить обещание, данное духу фибского министра Льека.
Как младший принц Фибии Льешо знал, что рожден пешкой в игре, доска которой охватывала целое королевство. Один раз его уже смело с доски, и ему не хотелось бы войти в события снова, не зная, какого он цвета: белого или черного. Юноше сильно хотелось сбросить все свои страхи и вопросы на благосклонно подставленные плечи Дена. Даже пешка в непонятной ей игре стремится выжить, считал Льешо, но люди, которым он доверял, исчезали с неимоверной скоростью, невозможно было успевать находить новых советников. Отныне юноша будет держать свои тайны при себе.
Отдав сверток Дену, он сообщил, что никто не видел Кван-ти, и утаил свое посещение надзирателя Марко. Мастер Ден не сказал ни слова ни о поручении, ни о том, что означает отсутствие целительницы. Он положил пергамент среди чистых рубашек, даже толком не взглянув на него, и подал грабли, очень походившие на те, которые использовал Льешо на жемчужной плантации, только с более тупыми закругленными зубьями.
— Держи, этим ты будешь помешивать воду и рубашки, — объяснил мастер Ден. — Не слишком интенсивно, а то порвешь ткань, но достаточно быстро, чтобы белье постоянно двигалось и к нему не прилипала отставшая грязь.
К технологии было легко приспособиться благодаря многим годам на жемчужной плантации, и вскоре Льешо погрузился в работу и расслабился. Он забыл о разговоре с надзирателем и был практически уверен, что целительница Кванта не ведьма.
ГЛАВА 7
Льешо обнаружил, что ему нравится работа в прачечной. Ден учил его простым операциям: стирке, развешиванию и штопке с терпением, напоминавшим ему Адара, который был значительно стройней, но тоже любил незамысловатый труд. «Если копатель канав получает гроши за свою услугу земле, то насколько же усерднее должен служить своему народу король, чтобы возместить даруемый ему людьми труд?» — вопрошал Адар. В шесть лет, когда Льешо находился в горной лечебнице холодным днем, он дал достойный ответ, взяв в руки веник.
Мастер Ден тоже учил его мудрости жизни, рассказывая во время работы истории, содержащие мораль, которую Льешо должен был самостоятельно извлечь, но чаще всего он ее не улавливал. Впрочем, это не имело значения, потому что было очень интересно просто слушать. Когда возникнет необходимость воспользоваться полученными уроками, Льешо вспомнит и правильно применит знания, в чем ни учитель, ни ученик не сомневались, ведь юноша смог освоить стирку, швабру и утренние молитвенные фигуры.
Ден сам представлял собой загадку. Каждый в лагере кланялся ему и называл мастером. Он вел занятия по утрам, и даже самые тренированные бойцы приходили к нему за советом. Ни одна из историй стирщика не касалась его собственной жизни, хотя главными героями нередко были известные гладиаторы. Мастер Ден всегда вел повествование со знанием дела, словно он присутствовал на всех событиях и лично знал людей, которых, как считал Льешо, придумал сам. Каждый месяц, когда лагерь пустел из-за соревнований на континенте, Ден уезжал вместе со всеми. На играх он не занимался стиркой: белье в смердящих бочках привозилось обратно на Жемчужный остров для чистки и починки.
Льешо не мог представить, чтобы человек габаритов мастера сражался на арене, однако никто не превосходил его в рукопашном бою. Когда юноша спросил, кем является в историях сам Ден, стирщик покачал головой и сказал, что они выдуманы, будто громкие имена мешали Льешо постичь суть. Хотя это было отчасти правдой.
Несмотря на все свои таланты, Ден выполнял одну из самых неуважаемых работ. То же делал и Адар, собственноручно убирая отбросы за своими больными. И Шокар, старший принц, возделывал землю, когда родители не нуждались в нем для ведения государственных дел. Никто не сомневался, что мастер Ден вовлечен в процесс принятия мудрых решений по управлению островом. Старый министр, Льек, научил Льешо стратегическим действиям, поэтому юноша понял, что надзиратель Марко ведет какую-то борьбу за влияние со скромным учителем, но не мог догадаться, зачем и что было поставлено на карту.
Очень многим мастер Ден напоминал юноше Льека, хотя старый министр, как большинство фибов, был невысоким и стройным, с округлым бронзовым лицом, а стирщик отличался высоким ростом и бледной, как живот кита, кожей, к тому же сложен как гора. Оба говорили мягким голосом, когда пытались донести самые ценные мысли, и обучали с помощью историй, смысл которых не лежал на поверхности. Спустя месяцы, проведенные в прачечной, Льешо пришел к выводу, что мастер Ден, как и Льек, скрывает свою истинную сущность и предназначение за бочками с бельем и веревками для сушки. Когда юноша стал расспрашивать гладиаторов об учителе, то, к своему удивлению, обнаружил, что никто ничего не знает о его прошлом. Ден всегда был неотъемлемой частью команды борцов господина Чин-ши, так говорили старейшие из них. Мастеру Яксу должно быть известно больше о жизни стирщика, но юноша не решился обратиться к тренеру.
