— Значит, она обучает тебя колдовству?
— Она была хорошей, — твердил Льешо. Юноша знал, что Бикси сочтет его чудаком, попробуй он сказать больше, и, может, будет прав, но было важно хотя бы попытаться убедить, объяснить, чтобы мастер Ден все понял. — Она учила, что добродетель существует в мире, который, как я думал, забыли боги.
Льешо смотрел Бикси в глаза, желая внушить ему то, чего не сознавал до конца сам.
— Какой позор, что она не учила тебя драться. — Бикси надавил локтем на горло юноши еще сильней, и тот перестал дышать. Одолев противника, он отпустил его и подал руку. — Ведьма обманула тебя. Зло правит миром, и она часть этого зла.
Трудно было не согласиться с этим высказыванием, ведь фибы находились под властью гарнов, кроме того, все, кто был дорог Льешо, умерли или навсегда утрачены. Однако дух его наставника дал юноше надежду, и он схватил предложенную руку и, поднявшись, все еще держался за нее.
— Мы вернем мир к первоначальной чистоте, — проговорил он. — И посмотрим, кто поможет нам в этой борьбе, а кто попытается остановить.
Слова Льешо походили на клятву, и Бикси с трудом вынес его прямой взгляд, однако протянул вторую руку, и два юноши соединились, перекрестив запястья, в древнейшем символе преданности. Ни один не думал, куда это может их привести и когда вообще негласный договор будет подвергнут испытанию. В глубине души оба чувствовали, что вышли за пределы того, что дозволено рабам. Льешо ожидал, что мастер Ден остановит их и станет наставлять на тему покорности, но учитель наблюдал за ними взглядом торговца, оценивающего товар.
Если успех приносил Льешо страх и зависть окружающих, то проигранная схватка с Бикси вызвала всеобщее сочувствие, которое юноша быстро закрепил несколькими своевременными промахами в своей тактике борьбы. Мастер Ден более не смотрел на него с недовольством и даже иногда выбирал его продемонстрировать новый прием или продолжение старого. Льешо ненавидел новые обязанности при надзирателе, признание чего послужило на пользу: хоть Бикси все еще ревновал, он уже не винил юношу в потере места. Может, они никогда и не станут друзьями, но златовласый наконец прекратил вражду, начатую им с момента прибытия Льешо в лагерь. Последнему было проще думать об их неловком союзе в моменты, когда Бикси не находился рядом.
Льешо сидел на крытом крыльце с Радием, Стайпсом и другими знакомыми из своей группы и с обеденной скамейки. Бикси все еще работал в оружейной, а Льешо отдыхал больше обычного, слушая рассказы о мастерстве остальных. Радии, прислонившийся к перекладине, чтобы лучше видеть его, спросил:
— Почему, собственно говоря, ты выбрал трезубец? Это же оружие для высокого мужчины, как и пика.
Сам он предпочитал пику, поэтому встал в полный рост, чтобы продемонстрировать свою силу.
Так и бдительность можно потерять , подумал Льешо, с грохотом опустив стул на четыре ножки. Он помнил, что история выбора оружия должна оставаться в секрете. Юноша больше не видел той женщины, что наблюдала за ним, да и нож, канувший в ее рукаве, на глаза не попадался. Но он помнил напряжение, щемившее сердце, и оно словно вернулось под любопытным взглядом товарищей. Надо что-нибудь придумать , сообразил Льешо.
— Любимая еда устриц с жемчужинами оседает на дне, поэтому необходимо поднять ее. Это делают с помощью длинных грабель, — сообщил юноша и пожал плечами, соглашаясь, что звучит нелепо. — Мы с друзьями часто воображали, что наши грабли — трезубцы, и устраивали что-то типа сражений в воде. Мы достаточно баламутили дно ногами и веселились, вместо того чтобы использовать инструмент по на значению. Когда мастер Якс предложил мне выбрать оружие, с мечом, мне показалось, будет неловко, а вот вес трезубца не сильно отличается от грабель. Теперь я орудую им на суше, рука к нему почти привыкла.
— Уверен, мастер Якс найдет тебе и грабли, если захочешь, — предположил Стайпс.
Гладиаторы добродушно посмеялись над его рассказом, и юноше стало интересно, есть ли у каждого из них такая же безобидная история: к примеру, меч, напоминающий кухонный нож, или дубинка, похожая на палку гуртовщика. Объяснение Льешо плавно перешло в повествование о том, как друзья спасли ему жизнь. О духе старого учителя он не упомянул.
— И меня вытащили из воды за лодыжки, болтающегося, как поросенок, которого несут на бойню. Старший Шен-шу взглянул на меня и спросил: «Где твои грабли, мальчик?» — и я нырнул опять, даже не прокашлявшись, за этими чертовыми граблями.
— Да после такого я бы избегал трезубца, как чумы, — отметил Стайпс.
Радий рассмеялся:
— Мастер Якс, видимо, дал ему трезубец, потому что знал, что это единственный инструмент, который он ни за что не потеряет.
Льешо ждал подобных шуток, рассказывая историю, но эта была так близка к правде, что юноша покраснел — не из-за того, конечно же, что причиной выбора трезубца явились грабли, но потому, что именно Якс заставил его взять это оружие, забрав нож, вошедший в руку, словно продолжение тела. Льешо улыбнулся, и его товарищи приняли неожиданный румянец за смущение, кроме Стайпса, чей проницательный взгляд словно искал прореху в маске, надетой на лицо юноши. Ему не найти ее, подумал Льешо. Мастерство хранить секреты, как учил мастер Ден, состоит в создании видимости их отсутствия. Поэтому он широко улыбался гладиаторам и поприветствовал появившегося на крыльце Бикси:
— Ты только что пропустил историю о моем героическом спасении из морских пучин.
Стайпс пододвинул своему партнеру ногой стул, но Бикси отказался сесть и дал Льешо совет по поводу рассказа.
— Не говори об этом мастеру Дену, а то он решит проводить тренировки в заливе, — сказал он, потирая синяк размером с кокос на спине. Найдя столб для опоры, Бикси ворчливо добавил: — В этом будет не больше смысла, чем в кулачном бою.
Медон, который до сих пор тренировался с группой новичков, услышал его, проходя мимо, к группе старших гладиаторов, коротавших время таким же образом на другой стороне крыльца.
— Мы все заметили, что у тебя глубокое отвращение к бою без оружия, — протянул он. — Мастеру Дену стоит в нем разобраться, пока оно не начало мешать тебе тренироваться.
Льешо пытался сохранить каменное лицо, но даже Стайпс улыбался, и Бикси залился краской, словно горя внутренним огнем.
— Я не против получить травму во время занятия, если она пойдет на пользу, — яростно запротестовал Бикси, и Льешо подумал, какая травма злит его больше: физическая или психологическая. Будучи среди присутствующих единственным человеком меньших габаритов, чем Бикси, юноша решил вопроса не задавать. К тому же златовласый не давал никому и слова вставить.
— Бой с оружием всегда предпочтительней, каким бы оно ни было. Гладиатор должен понять, кто ему противостоит, и использовать свой опыт для планирования атаки. Если боец во время сражения потеряет свое оружие, ему необходимо суметь отнять его у врага. Но невооруженный человек не может драться против трезубца, или пики, или меча. Зачем же понапрасну тратить время на то, что никогда не пригодится на арене?
