Льешо не задал естественного вопроса, но она прочла его по лицу юноши и, не прося взамен никаких обещаний, сообщила:
— Летопись хранится в Шане, где находится и Адар.
Адар . Льешо поклонился. Адар . Имя врезалось в его мозг вместе с миром и солнечным светом. До боли хотелось вернуть прошлое, но он скрыл свои чувства.
Слуги сняли шатер, упаковали почти все ковры и ожидали, когда ее светлость закончит аудиенцию, чтобы собрать последнюю утварь.
— Здесь наши пути расходятся. — Она спрятала кисти в рукава, физически отдаляясь от него. — Иди. Возьми с собой мое благословение и захвати генерала, мастера Якса. Он покажет дорогу и защитит тебя.
Мастер Якс выразил свое несогласие низким поклоном и просьбой поговорить с ее светлостью с глазу на глаз. Льешо оставил их. Лагерь все еще копошился, собираясь в путь. Когда юноша подошел к друзьям, они уже свернули его одеяло и оседлали коня.
— Мы готовы отправиться, как только дадут сигнал, — сказал Бикси, но Льешо покачал головой.
— Мы едем прямо сейчас, — скомандовал он и обратился к Каду. — Ты можешь провести нас к Шану?
— Я никогда не была так далеко, — возразила девушка. — Отец надеялся, что мастер Якс будет сопровождать нас в дороге.
— Я не намерен брать его с собой.
— Почему? — удивленно посмотрела на него Каду. — Мастер Якс поклялся своей честью, что доставит тебя домой. Правитель закрепил этот долг чести в контракте. Отвергнуть Якса будет равносильно позору.
— Правитель умер, — сообщил Льешо товарищам. — Мастер Якс обязан его светлости позаботиться о безопасности скорей его вдовы, чем моей. Что бы ни выбрал учитель, ему придется пожертвовать своей честью. Мы же можем взять его решение на себя.
Каду закрыла глаза, чтобы скрыть грусть, но слеза все же скатилась по щеке.
— Понятно, — кивнула девушка и взобралась на седло.
Хмиши преградил Льешо дорогу, взял поводья его коня и спросил:
— Зачем нам в Шан?
— За принцем Адаром.
— Принцем-лекарем? — с круглыми глазами уточнила Льинг.
— Он мой брат. Я еду найти его и остальных.
Хмиши посторонился и сложил пальцы в замок, чтобы помочь Льешо взобраться на коня. Льинг села на лошадь без возражений, только Бикси не двинулся с места.
— Я не могу ехать с вами, — сказал он. — Стайпс…
— Понимаю, — согласился Льешо. — Ю купил Стайпса для арены, но он наверняка воспользуется каждым опытным бойцом при вторжении в провинцию Тысячи Озер. Бикси не мог бросить друга среди врагов. — Передай мастеру Яксу, что если он доставит ее светлость отцу, то все его долги по отношению ко мне списаны. Моя же судьба в руках богини. Удачи.
Льешо прикрепил короткое копье сбоку, хотя ему было страшно притрагиваться к этому оружию, и повернул коня. Каду встала во главе отряда.
— Сюда, — сказала она и повела их в глубь просеки.
Маленький Братец догнал хозяйку у ручья, неистово вереща, чтобы его взяли с собой. Каду достала повязку и накрутила ее вокруг плеча, чтобы обезьянка устроилась в образовавшейся петле. Когда Братец вскарабкался, они пересекли ручей и зашли в лес, возвышавшийся по другую сторону.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДОРОГА В ШАН
ГЛАВА 18
Все утро малочисленная команда Льешо пробиралась в глубь леса, делая лишь короткие остановки, чтобы напоить лошадей и дать им возможность попастись на редко попадающихся на пути лужайках. Когда тропа стала слишком крутой, они спешились и пошли пешком, спотыкаясь от изнеможения. Льешо был намерен гнать всех дальше вперед, пусть шатаясь, но пока они не упадут без сил. Однако Каду дернула его за руку и попыталась вразумить:
— Хватит. Остановимся здесь и поедим. Лошадям нужно передохнуть, впрочем, как и нам.
Льешо удивленно посмотрел на девушку. Единственным его представлением о подобном походе было идти, пока не откажут ноги, а затем продолжить путь на руках сопровождающего, пока тот не свалится в дорожную грязь.
— Если мы сделаем передышку сейчас, то сможем пройти еще несколько часов до захода солнца и выберем лучшее время для сна.
Каду ждала от него знака, подтверждающего, что он все понял, поэтому Льешо кивнул и упал на колени. Только затем он услышал плеск воды, преодолевающий горные пороги. Ручей наполнял воздух свежестью.
Отдых. Почему он сам не догадался? В конце концов, он не гарнский захватчик. Да и принц из него не самый лучший, но надо еще немного продержать марку. Трое друзей — четверо, если учесть Маленького Братца, украдкой выглядывающего из мешка — выжидающе смотрели на него.
Льинг прервала тишину.
— Разведать ли нам местность? Может, выставить дозор, на случай, если люди господина Ю доберутся до нас? — спросила она.
Каду восприняла предложение как начало общего совета.
— Мы можем по очереди стоять на страже, — сказала она — Будем сражаться в случае необходимости, однако если мастер Марко послал людей выследить нас, то лучше бежать.
Она посмотрела на Льешо. Все устали, но были в состоянии продолжать путь. А он тащил с собой груз детских воспоминаний о Долгом Пути. Снова другие принимали решения, ставя его безопасность выше собственной.
— Нам нужно выяснить, идет ли мастер Марко следом, — снизил тембр Льешо, чтобы не было заметно, как дрожит его голос. — Если это так, то мы будем идти, пока не упадем, а затем драться на смерть.
Юный принц тоскливо встретил вопрошающие взгляды:
— Я не стану вновь его пленником.
Хмиши склонил голову в повиновении своему принцу и ускользнул за деревья. Льинг нуждалась в более пространном объяснении. Она была фибинкой, и последовала бы за ним куда угодно. Тем не менее ее аналитический ум жаждал знать причины.
— Он могущественный маг, — сказал Льешо, — с особой тягой к ядам.
У Льинг расширились глаза. Не произнеся ни слова, она взяла свой лук и колчан со стрелами. Ища надежное место, она выбрала дерево и залезла на верхушку.
— Что он делал с тобой? — спросила Каду.
— Ужасные вещи, — вздрогнув, ответил Льешо, — Но если б то было самым страшным, на что он способен, я не стал бы рисковать вашей жизнью.
— В чем же причина? — настаивала Каду.
Юноша пожалел, что рядом нет Льинг, чтобы объяснить все. Для человека, не знающего обычаев фибов, это звучало бы из его уст… он не знал, как именно это бы звучало, но меньше всего хотел увидеть недоверие на ее лице.
— Скажи мне.
Он пожал плечами, стараясь не придавать повествованию особого значения. Это всего лишь моя жизнь, жизнь моего народа, подумал он и попытался найти способ посвятить чужеземку в наиболее интимные детали фибской теократии, которые жене правителя были каким-то образом известны.
