Забыв собственные раны, мастер Ден молча сидел рядом с Яксом, открытые глаза которого видели даль, недоступную живому оку. Что бы ни предстало перед взором наемного убийцы за гранью этой жизни, оно не пугало и не печалило его. Мастер Ден нежно взял холодную ладонь в свою широкую теплую руку.
Льешо хотел наброситься на Хабибу с кулаками, кричать и проклинать человека, допустившего такое опустошение вокруг. Однако юноша не смог прорваться через твердую немую оболочку, отделяющую его истекающее кровью сердце от внешнего мира.
— Что произошло? — потребовал юноша ответа от Хабибы.
Он не чувствовал, что по его лицу струятся слезы, поэтому и не пытался остановить их.
Хабиба смотрел на него минуту, длившуюся, казалось, вечно. Затем подобрал поломанную стрелу и провел в кровавой грязи две параллельные борозды и добавил меж них две поперечные.
— Наша колонна, — сказал он и нарисовал круг на середине между фронтом и тылом. — Отряд Каду.
Далее появился треугольник, упирающийся углом в круг.
— Марко послал войско в твоем направлении. Мы знали, что он использует птиц-шпионов и с точностью определит твое расположение. Когда он начал атаку, мы понимали, что он попытается разделить нашу армию на две части и выхватить тебя из середины. И мы позволили ему попытаться осуществить замысел.
Он нарисовал еще две линии, показав, что колонна на самом деле не разорвалась, а изогнулась внутрь, обступив войско Марко с флангов.
— Император обычно не посылает свое войско принять участие в сражении, предварительно не посоветовавшись с приближенными к нему людьми и не получив послания от обеих сторон конфликта. К счастью, взяв полномочия правителя провинции Шан, Небесный Император не обязан руководствоваться подобными ограничениями. Войско провинции Шан подошло к армии Марко с тыла.
Хабиба добавил завершающую линию к своему рисунку на пропитанной кровью грязи, соединив две половины колонны, чтобы обозначить основание треугольника, замкнувшего клин Марко. Затем колдун выбросил потрепанную стрелу и устремил взгляд на мастера Якса, недвижно лежащего на земле.
— Он знал, где расположить тебя. Имея приманку, Марко не должен был прорваться. Мастер Якс решил сам встать на его пути.
— Остальным это было известно?
Хабиба перевел взгляд с мертвого наемника на Льешо и с трудом произнес:
— Каду знала.
Девушка уже оделась, но, когда юноша посмотрел на нее, отвернулась, как будто была нагой.
— Кто-нибудь еще?
— Возможно, Стайпс догадался. Что касается мастер Дена… — Хабиба пожал плечами, признавая беспомощность, которая у Льешо была не в почете. — Вопрос стоит, «желал ли он знать»? У меня нет на него ответа.
Наконец подошли люди с носилками, серьезные лица взволнованно смотрели на Хабибу в ожидании его распоряжений. Колдун велел доставить Бикси со Стайпсом и Хмиши в лечебницу. Льинг может идти сама, но ее руку необходимо перевязать. Мастера Якса нельзя хоронить отдельно от братской могилы рядовых солдат. Его нужно отнести к шатру и приготовить к погребению в соответствии с чином и проявленной доблестью. Льешо не знал, каким званием мог обладать бывший раб и убийца. Мастер Ден не хотел отходить от тела, хоть Хабиба и попросил его пойти в лечебницу и обработать свои раны.
Когда носильщики ушли, Хабиба положил руку на левое плечо Льешо:
— А теперь тебе нужно кое с кем повидаться.
Чуть поодаль за ними пошла Каду, не желая напоминать Льешо о горе и просить его о прощении.
— Вам следовало сказать мне, — заявил юноша.
— Возможно, — принял упрек Хабиба, хотя по его голосу можно было понять, что он в действительности не согласен.
Льешо был пешкой. Он всегда это знал. Отчего бы еще ее светлость так заинтересовалась сверженным и довольно жалким принцем с каким-то намеком на волшебство, но без понятия, как его использовать? Стал бы мастер Марко приковывать его цепями, как собаку? Юноша не понимал до этого момента, лишь какой опасной пешкой он был.
Хабиба прервал его размышления.
— Генерал Шу, — произнес колдун, отодвинув занавеску, закрывающую вход в собственный шатер.
Генерал стоял в доспехах, соответствующих его чину. Великолепие было подпорчено полосой грязи, идущей от скулы к самой переносице. Рука, которую он протянул для рукопожатия, была перепачкана. Льешо сжал ее.
— Император шлет свои соболезнования вашим сегодняшним потерям, он рад, что вы вышли из боя невредимым. — Передав сообщение, генерал отпустил руку Льешо.
— Надеемся, что выигрыш покроет потери, — ответил Льешо.
— Мы можем даже больше, чем надеяться, — удивленно поднял бровь генерал, затем развернулся и вышел из шатра.
Поскольку Каду осталась снаружи, Льешо оказался наедине с Хабибой, который первым нарушил напряженное молчание.
— Каду приготовит для тебя шатер. Умойся и отдыхай как можно дольше. Завтра утром мы попросим аудиенции императора.
— Мне нужно в лечебницу, — ответил Льешо. — И увидеть мастера Якса, — с дрожью в голосе добавил он.
Хабиба, спасибо ему, не прокомментировал его желания, только сказал:
— Он всегда хотел умереть, защищая тебя. Если бы он и жалел о чем-нибудь, так это о том, что не сможет доставить тебя целым и невредимым домой.
Льешо кивнул, хоть и не смог произнести ни слова. Он быстро проскочил мимо Каду, чтобы та не успела выложить ему свои извинения с просьбой о прощении, в то время как ему хотелось оплакать кровь своего учителя.
— Мы сделали то, что должны были сделать, — крикнула ему вслед Каду.
В ее голосе не было ни нотки сожаления, но Льешо не остановился спорить с ней. Открой он рот, юноша заорал бы и вряд ли смог бы остановиться.
ГЛАВА 28
Первым желанием Льешо было найти шатер, где лежал мастер Якс, и поделиться с ним своими мыслями. Все же принц обязан ему жизнью. Юноша понял, что зря накричал на Каду, которая выполнила свой долг и заслужила лучшего отношения. Как бы его ни трогала драматичность их поступков, он также знал, что не хотел бы сейчас лежать вместо мастера Якса мертвым. Учителя такой исход борьбы опечалил бы не меньше. Впрочем, и Хри не обрадовался бы, если б спас свою шкуру, а семилетний Льешо умер. Юноша должен выполнить миссию, освободить народ, мастер Якс же был одним из тех, которые погибли и которым еще предстоит погибнуть, чтобы помочь ему на опасном пути.
Нужно перестать относиться к ним как к друзьям. Они — инструменты, оружие в сражении. Любой принц заботится о своем мече только потому, что от последнего зависит его жизнь. Лишь дурак может пожертвовать победой, чтобы сохранить меч. Сердце юноши не приняло это утешение, однако, разозлившись, он потянул вожжи и повернул коня к голубой больничной палатке. Сначала к живым.
