– У меня нет для тебя столь великолепных даров, но кое-что все-таки есть. – И Бахль расправил ткань. Это оказалась такая же маска-капюшон, как у него самого. – Пусть она охраняет тебя от бед.
Изак благодарно кивнул, положил щит с покоившимся в нем Эолисом и надел капюшон. Сначала шелк лег складками, но потом крепко обхватил голову, закрыв нос и рот, но каким-то чудесным образом не мешая дыханию. Видимо, в ткань было воткано заклинание, но такое тонкое, что Изак его не почувствовал.
– Дай руку.
Изак вскинул голову, услышав неожиданную просьбу, и все же вытянул вперед правую руку. Но лорд потребовал левую. Бахль легко снял серебряную перчатку, а потом и ту, что была под ней, взял руку Изака, повернул ладонью вверх и принялся изучать линии судьбы. А потом безо всякого предупреждения герцог выхватил меч и резанул клинком по ладони юноши. Изак вскрикнул от неожиданности и боли, но Бахль не отпустил его запястья, а притянул поближе к себе.
– Это и есть мой дар.
То был голос старого человека, полный печали и боли.
– Наследство, которое ты от меня получишь, – кровь и страдания во имя людей и богов, которым нет до тебя дела. Тебя будут ненавидеть и бояться те, кого долг тебя обязывает защищать, вместо благодарности они станут лишь возмущаться твоими делами. Не жди от своего народа любви, доверия, не рассчитывай на его верность. Ты станешь тем, кем сделает тебя долг перед племенем. А если попытаешься бороться с предназначением, его тяжесть просто раздавит тебя.
Вежливо поклонившись дракону, белоглазые в молчании вернулись в главное крыло дворца.
Изак был настолько полон впечатлений и противоречивых чувств, что не мог говорить, а Бахль уже сказал все, что хотел, и теперь размышлял о чем-то своем.
Главный распорядитель встретил их на лестнице, поклонился обоим и предложил Изаку белый плащ. Бедняге Лезарлю пришлось привстать на цыпочки, чтобы дотянуться до плеч кранна, а когда плащ развернулся, Изак увидел изумрудно-золотого дракона. Изак сам накинул плащ на плечи и заколол старой брошью с драконом. Он взял в руки щит и посмотрел на спутников в ожидании их одобрения, готовый отправиться к своей армии.
Когда Изак вошел в Большой зал, по всему помещению пронесся благоговейный говор, который рос и ширился, словно приливная волна. Бахль заметил, как люди замирали, не в силах отвести от Изака глаз, как провожали его взглядами, когда кранн прошел к двери, ведущей на площадку для тренировок, – там его ожидал конь. Подходили все новые люди и присоединяли свои негромкие голоса к общему хору. Этот изумленный гул постепенно становился все громче, звуки отражались от стен, превращаясь в рев, который вырывался из дворца и под порывами ветра возносился до самых туч. В небе сверкнула одинокая молния, и все, кто увидели ее, разразились приветственными криками, идущими от всего сердца, из самой души. Наконец голоса слились в победный клич, который разбудил весь город, а отзвук клича покатился над вершинами деревьев на запад.
ГЛАВА 11
Сильный северный ветер яростно набрасывался на высокие стены дворца Тиры. Ветер приносил из города голоса – они слышны были даже в дальней комнате, где у окна сидел Бахль, наблюдая за крошечными фигурками внизу. В руке повелитель держал давно забытый медный кубок с вином.
Жители Тиры, пораженные великолепием доспехов Изака, устроили юноше прием, каких никогда не устраивали в честь Бахля. Старый повелитель не нуждался в поклонении, и все же ему взгрустнулось: он так много сделал для этих людей, стольким пожертвовал ради них, а народ его не любил. Сейчас все приветствовали лишь пышную оболочку, видимость героя. Спору нет, Изак был великолепен, сам повелитель Бахль никогда не был таким. Но повелитель не мог не думать о неуверенном в себе юноше, что носил магические доспехи. А вдруг положение кранна уже его тяготит? Вдруг его роль не сводится лишь к тому, чтобы стать преемником Бахля?
– Но чему его могу научить я? Что я знаю об обязанностях короля? – вслух проговорил Бахль.
И ему внезапно ответил голос, донесшийся от дверей:
– Во всяком случае, большему, чем научит король Нарканга. В том нет сомнения. К тому же Изак – единственный, достойный сегодня звания кранна.
Бахль подскочил от неожиданности, когда в комнату вошел сюзерен Тебран и кивнул повелителю.
– Кехед, разве ты не хочешь проводить своего сына на первую битву?
Дородный сюзерен пожал плечами и опустился на ближайший стул. Очень немногие могли позволить себе без приглашения такую вольность, но Бахль всегда готов был пожертвовать официальными церемониями, чтобы приобрести лишних сторонников.
– Я поговорил с мальчишкой сегодня утром, большего ему не требуется. За ним присмотрит двоюродный брат, вполне благоразумный молодой человек. Зато теперь есть шанс, что мой сын повзрослеет.
– Трудно тебе с ним приходится? Тебран поморщился.
– Иногда мне кажется, что он не мой сын. Учитывая, сколько у меня незаконнорожденных, я бы не обиделся на жену, окажись мои подозрения правдой. Я не знаю, что с ним делать… Если даже военный поход не пробудит в мальчишке желания служить Ланду, я попрошу Керина за него взяться. Я хотел дать сыну хорошее образование, возможно, устроить на несколько лет в городской совет, чтобы он поучился ответственности, но его ничего не интересует. Очень трудно заставить его стать взрослым. Он настоящий маменькин сынок.
– И давно ты с ним бьешься? – осторожно поинтересовался Бахль.
– Уже три года, просто не верится. Парень совсем не слушает меня. Уж не знаю, что еще и придумать. Боюсь, мой дом скоро опустеет, потому что Фордан, скорее всего, не собирается возвращаться. Он видит, каким я стал, и не хочет повторить мой путь.
Сюзерен показал на свой огромный живот и неряшливую одежду. Возраст и тяжелая жизнь доконали его, а ведь когда-то его богатырская фигура была столь же заметна на поле боя, как желтый и пурпурный цвета его знамени. А теперь от пьянства на щеках и носу Тебрана появились красные прожилки, под глазами набрякли тяжелые мешки, подагра мешала ходить. Его жены уже не было в живых, а друзья и современники покидали этот мир один за другим.
Тебран взял кубок и выпил, затем вытер губы и подбородок грязной манжетой, которая некогда была белой и свидетельствовала о его принадлежности к «духам». Несмотря на титул сюзерена, Тебран сполна оправдал оказанное ему доверие – чего Бахль не мог сказать про многих других аристократов.
– За моим столом всегда найдется место для такого верного друга, как ты. Теперь, когда твой сын стал гвардейцем, ты наверняка захочешь быть к нему поближе.
Тебран с благодарностью улыбнулся и даже слегка выпрямился – на некоторое время проблеск былой гордости взял верх над его мрачным настроением.
– Кранн, по-моему, многообещающий юноша. Думаете, он сумеет проявить себя в бою?
Бахль пожал плечами.
– Посмотрим. У него есть сила и есть умение. Если нам удастся не подпускать к нему слишком близко эльфийских магов, он прекрасно справится.
