– Значит, ты все еще таскаешь с собой свиток-ловушку на случай, если встретишь интересного незнакомца, – улыбнулся Вукотик. – Ты стал рабом привычек, мой друг, – наконец-то стали сказываться прожитые годы. Впрочем, это разумно – большинство магов не почувствуют влияния свитка.
– Не знаю, активируют ли его вообще когда-нибудь. Я отдал свиток повелителю Бахлю, но правителю хватило ума его не открывать. Я шел за мальчиком до самой Тиры, хотел понять, что же в нем особенного. Кроме того, нужно было хотя бы сообщить новость Бахлю, раз уж я не смог привести к нему мальчишку.
Вукотик посмотрел на сидевшего перед ним бессмертного. Они считали себя друзьями, хотя их отношения были куда сложней, чем отношения двух друзей. Вообще-то, Аракнан рассказал явно не все – он уже не раз утаивал правду от Вукотика. У каждого из них были свои дела, свои собственные игры, и что такое для бессмертных, в конце концов, небольшая ложь?
Шли годы, смертные друзья умирали, а ведь всегда приятно видеть знакомое лицо. Ради старого знакомства они многое прощали друг другу.
Вукотику хотелось услышать продолжение рассказа.
– Ну и?
– Мне стало сниться, что на меня нападают, снова и снова – какая-то ведьма из племени йитаченов, ты только представь себе. Вот я приближаюсь к мальчишке – а она уже тут как тут. С тех пор как это началось, я всегда закрываю свой разум, хотя мне кажется, что ведьма просто отгоняет меня. К тому времени, как кранн получил свои дары, я уже покинул город, но едва узнал, какие именно это дары, сразу понял, кто он такой.
– И что же боги подарили своему Спасителю? – вслух подумал Вукотик. – Он – фарлан, следовательно, выбор даров был целиком за Нартисом… значит, это что-то воинственное. Нартис не думает о последствиях и не особенно изобретателен. Амавок подарила бы дракона, это точно, только не Ночного Охотника. – Вукотик вздохнул. – Итак, Сюленты и Эолис снова в Ланде.
– Мой друг, ты недаром так долго живешь на этом свете, – хихикнул наемник. – Ты угадал.
Когда Аракнан начал подниматься со стула, медленно распрямляясь, Вукотик в который раз спросил себя, из каких же мест происходит наемник? Почти нечеловеческие черты его чисто выбритого лица сильно отличались от черт лица Вукотика. Аракнан не менялся уже тысячу лет. Он не носил украшений в торчащих ушах, делавших его внешность еще более необычной. Он не принадлежал ни к одному из людских племен, но не походил и на представителя воинственных рас, созданных богами.
Вукотик снова тихо вздохнул, вспомнив этих несчастных, сотворенных исключительно ради войны, и то, как он помогал их истреблять… Беспощадный Мани, прекрасный Ангостейл – их сияющим лицам завидовали даже эльфы. А удивительный Box в зеленом панцире! Они все погибли, и многие другие тоже – попадая в засады, становясь жертвами жутких заклинаний и страшных болезней. Эльфы были ничем не лучше богов, возможно даже безжалостнее, потому что понимали страдания лучше бессмертных.
Воспоминания Вукотика прервал громкий лязг, донесшийся со стороны стен, – он становился все громче, по мере того как все больше часовых предупреждали город о надвигающейся опасности.
– Кажется, мне не суждено выслушать все новости Ланда, – обратился Вукотик к Аракнану. – Повелитель Менина Ситт жаждет видеть меня, чтобы доказать своему племени, какой он лихой.
– Можно подумать, что в Менине еще есть кто-то, не желающий признать своим будущим правителем сына повелителя Стиракса, – усмехнулся Аракнан.
– Пойдешь со мной? Вдвоем мы бы быстро с ним управились, его воинам даже не понадобилось бы лезть на стены. Уверен, твоя репутация выиграет от гибели повелителя Ситта и всей его армии.
Аракнан расхохотался и кивнул в знак согласия.
– Нам обоим нужно заботиться о репутации. А вдруг, настанут темные времена, кто знает? И тогда репутация может оказаться очень кстати. А потом мы подумаем, куда бы нам отправиться, чтобы перезимовать в тепле.
– Покинуть Запретные земли? Дела настолько плохи?
– Настолько, что нам остается лишь выбирать: либо мы примем участие в игре, либо выйдем из нее.
Они покинули комнату.
Лампы одна за другой гасли, и тени становились все длинней. Когда слуга пришел, чтобы убрать чашки и заняться очагом, ему неожиданно показалось, будто он не один в комнате. На него на мгновение повеяло холодом; он вздрогнул и испуганно огляделся. Никого не увидев, устыдился своей трусости и решил, что ему просто причудилось.
А за городом по заснеженной долине молча шагали двое.
ГЛАВА 18
Задержавшись перед палаткой повелителя Бахля, Изак поднял глаза на знамя с орлом, бившееся на ветру так, словно орел хотел вырваться на свободу и улететь. Сквозь тучи на горизонте пробивались яркие оранжевые всполохи, облака над головой были розовато-пурпурными с золотой каемкой. Очень красиво, несмотря на холод и сумерки.
Изак откинул капюшон теплого плаща – и тотчас ледяной ветер ожег его недавно обритую наголо голову. Весь день он прятался от холода, но перед наступлением ночи решил немного померзнуть. Сумерки всегда были любимым временем суток Изака: обманчивое, туманящее разум время, и все-таки притягательное.
Изак узнал от генерала Лаха, что сегодня ужинает с Бахлем. То, что юноше сообщил об этом генерал, было, само по себе, удивительно: повелитель и кранн чаще ужинали вместе, чем порознь, и никакие особые приглашения для этого не требовались. Значит, на нынешний вечер намечалось нечто необычное.
– Лорд Изак, – окликнул кто-то.
Юноша обернулся и увидел полковника Серса.
– Кажется, мне выпало удовольствие ужинать с вами? – спросил тот.
Похоже, Изак верно оценил нрав полковника дворцовых гвардейцев: Серс был честолюбив, принимал участие в политических играх, и все-таки кранн не сомневался, что ему можно доверять. Полковник происходил из захудалого аристократического рода в Амахе – местности, всегда верной правителям. Он, явно, высоко оценил приглашение на ужин, увидев в этом свой шанс войти в тесный круг тех, кто правит Фарланом.
– Сегодня на ужин приглашены многие, похоже, – ответил Изак полковнику.
Подошли сюзерен Кед и граф Везна, оба в толстых теплых плащах. Они явились без сопровождающих и, похоже, старались привлекать к себе как можно меньше внимания. Изак кивнул им и первым вошел в палатку.
Там уже сидели Бахль и сюзерен Торль, а генерал Лах стоял над дымящимся горшком, раскладывая по мискам тушеную оленину. Изак замер у входа, заметив в сторонке женщину с медными волосами. Он никак не ожидал встретить здесь прекрасную незнакомку. Вместо того чтобы в ответ на многозначительное покашливание полковника Серса освободить проход, юноша посмотрел на Бахля, надеясь, что тот объяснит присутствие дамы.
Бахль заметил заинтересованный взгляд кранна.
– Это агент моего главного распорядителя, – бросил герцог. – Она доставила мне информацию, которая тебя не касается.
