— Позвольте представить еще одного моего гостя, друзья, — сказал Бойд, подойдя ближе. — Господин Коанет Эскобар, давний знакомец, со своими людьми оказывает мне честь своим присутствием. Такой же чести я надеюсь удостоиться от великого Бентанора Иигуира и верного товарища Алиссена Беронбоса.
— Господа... — почтительно поклонился Эскобар, чуть притушив недоверчивый взгляд.
По завершении этой короткой церемонии путники направились к дому.
— Как я понимаю, после тяжелого дня всем необходим отдых, — объявил Бойд. — По такому случаю выделю лучшие комнаты. Мой дворецкий Саткл проводит вас, друзья. Размещайтесь, увидимся за обедом. Думаю, нам будет о чем поговорить.
До обеда Иигуир заглянул в детскую, где Марика пыталась урезонить разыгравшихся ребятишек, а с ударами гонга уже входил в небольшую, но высокую трапезную.
Весь центр зала занимал длинный, грубовато сработанный стол, сиявший сейчас своей скобленой пустотой. Глинобитный пол вдоль него закрывали две яркие ковровые дорожки. По углам зала размещались камельки, из которых лишь в двух дальних горел огонь. Между ними в торце общего стола на небольшом помосте был водружен стол для особо почетных гостей. Как бы подчеркивая обособленность этого места, стену за ним драпировала пестрая ткань, такая же балдахином прикрывала помост сверху. Повидавший немало шумных пирушек, зал казался сейчас мрачновато-пустынным.
— Добрый вечер, мессир, — сзади подошел Эскобар. На сей раз он был не в рабочей одежде, а в черном шелковом камзоле, что еще больше оттеняло ладную фигуру.
Старик поклонился в ответ:
— Кажется, сударь, мы явились слишком рано?
— Нет-нет. Остальные сейчас будут. Господин Бойд рассчитывал на обед для узкого круга лиц, посему накрыт только малый стол.
Эскобар неспешно двинулся через зал к помосту, Иигуир брел следом.
— Давно ли вы остановились здесь?
— Примерно неделю назад, мессир.
— И видимо, уже успели отдохнуть от тяжести доспехов?
Резко повернувшись, Эскобар посмотрел на старика. Затем вздохнул и не без колебания произнес:
— Что ж, вы правы, мессир. Я офицер королевской гвардии и горжусь этим. Вы знаете, что ожидает меня и моих людей, окажись мы в лапах мелонгов. Я много наслышан о вас, мессир, и смею надеяться на вашу порядочность.
Иигуир понимающе качнул головой. В сопровождении двух слуг с факелами в зал вошли Бойд и Беронбос.
— Прошу простить нас за опоздание, друзья, — с порога воскликнул Тинас. — Пожалуйста, рассаживайтесь. Все в сборе, и можно приступать.
— Ты что-то сегодня неестественно щедр, — заметил Беронбос, разглядывая небольшой, но плотно уставленный яствами стол. Мясо, рыба, птица, фрукты, вина закрывали его сплошь.
Бойд печально повертел в руках гусиную ножку:
— Остатки былого богатства, дружище... Теперь ведь никто не знает, что с ним случится завтра. Пусть уж эти припасы достанутся нам, чем неприятелю. Давайте-ка кутнем напоследок, и пусть враги потом мрут с голоду — наших гусей им уже не видать.
— Ух, какой отличный способ борьбы! — Беронбос расхохотался. — Клянусь Небесами, я готов бороться так же и впредь.
— Причем был бы в числе лучших борцов, — проворчал Бойд, косясь на взявшегося уминать за обе щеки товарища.
— Первый тост, как полагается, за хозяина этого гостеприимного дома, — Эскобар поднял кубок.
— Правила приличия, думаю, пока можно отодвинуть, — незамедлительно откликнулся купец. — Ибо сегодня у любого на нашей земле должно быть только одно желание и один тост: за свободу Гердонеза!
— За свободу Гердонеза! — хором повторили остальные.
Когда первая волна аппетита была удовлетворена, Бойд откинулся на резную спинку своего кресла и с хитрым прищуром оглядел присутствующих.
— Однако интересная, позволю заметить, собралась здесь компания. Право слово, со стороны это чертовски смахивает на настоящее собрание заговорщиков. Мало того, что мы все — жители захваченной и разоренной страны, у каждого имеются и личные счеты к новым властям.
— Неужто господин Иигуир успел поссориться и с новыми правителями? — усмехнулся Эскобар.
— Прежние хотя бы не угрожали при ссорах казнью, — грустно ответил старик. — Да, видно, плащ царедворца мне не по размеру.
— Мессир Иигуир отказался стать губернатором острова при мелонгах, — пояснил Бойд.
— Смелое и благородное решение... — Эскобар покачал головой. Помолчав, добавил: — Хотя не уверен, что смог бы последовать вашему примеру, мессир.
— Чтобы между нами не оставалось никаких недомолвок, могу сказать, что дружище Алиссен приютил в своем доме опального мессира Бентанора, меня мелонги просто и незамысловато обобрали до нитки, а...
Бойд замялся, но Эскобар объяснился сам:
— Здесь собрались, убежден, честные люди, потому не вижу причины скрывать от них мою историю. Как уже верно догадался мессир Иигуир, я — офицер полка личной гвардии Его Величества покойного государя Сигельвула Артави. Под Оронсом моя полусотня была развеяна в дым, те люди, что сейчас со мной, — ее последние солдаты.
— За павших героев Оронса, — поднялся со своего места Беронбос. — Вечная им память.
— Расскажите о том, что вы видели, сударь, — попросил Иигуир тихо. — Я был под Оронсом чуть позже и застал лишь следы трагедии, а люди говорят самое разное, порой трудно отделить истину от домыслов. Если, конечно, вам не слишком тягостны эти воспоминания.
Тонкие черты лица Эскобара болезненно дрогнули, он заговорил с видимым напряжением:
— Я бы очень желал, господа, забыть тот кошмар, однако, наверно, никогда уже не сумею. На рассвете королевские войска начинают занимать боевые позиции на полях Рин-Доу к востоку от Оронса. Слева от нас болота, справа — лес, позади — холмы. Старый вояка граф Беслер совсем неплохо все продумал. Я заметил короля, объезжавшего верхом ряды своих воинов. Волна приветствий катилась за ним...
Шагах в пятистах впереди чернел строй противника. Ничего необычного: лучники и тяжелая латная пехота, всего около трех тысяч. Красно-черные и оранжево-синие штандарты, обитые медью щиты, плотный копейный строй. Нет, действительно ничего особенного, даже знаменитых ста самострелов не было видно. Тем не менее, накрепко усвоив уроки Бордена, граф Беслер упрямо сдерживал самых горячих вояк из рядов рыцарей.
Потом стало заметно припекать. Больше часа стороны занимались маневрированием отрядами лучников, пытаясь выманить неприятеля в атаку. Наши конники уже начинали откровенно роптать, когда, наконец, взвыли вражеские трубы, и события завертелись.
Эскобар помолчал, переводя дыхание.
— Мелонги оторвали от земли свои большие квадратные щиты, склонили копья и двинулись вперед. Они все ускоряли и ускоряли шаг, пока не пустились бегом, издав громогласный крик. Поверьте, господа, это было страшно. Их было раза в три меньше, чем нас, но это дикое яростное войско, вдобавок чудесным образом сохранявшее идеальный порядок, и впрямь было опасно. Они с такой свирепостью врубились в наши ряды, что в считаные минуты опрокинули полки пехоты. Беслеру пришлось трубить конную атаку, и две с лишним тысячи закованных в броню рыцарей обрушились на врага. Все получилось как нельзя лучше, эти кичливые павлины даже не развалили свой строй, но варвары выдержали и такой удар! Три тысячи против семи, а их левый фланг еле начал пятиться шаг за шагом! Гердонезцы продолжали наседать, они как безумные рвались вперед к такой близкой победе, не считаясь ни с потерями, ни с порядком. Враг уже отступил шагов на триста, развернув строй почти поперек, гвардейская конница уже ждала сигнала к решающей атаке, но тут вновь заревели трубы мелонгов...
