Сильно мешало и другое: Иигуиру приходилось постоянно следить за собой. Слишком привык он выполнять всякую работу на совесть, слишком радостно неугомонный разум накидывался на свежую техническую загадку. Между тем требовалось не спешить, трудиться от зари до зари, но не продвигаться сколь-нибудь значительно к цели. Непростая задача, учитывая множество недоверчивых и сметливых глаз вокруг.
В последующие три дня осада шла своим чередом. Отряды герцога для порядка пробирались под стены, защитники крепости для порядка отгоняли их стрелами. Все понимали, что эти детские забавы долго не продлятся, и готовились к большому сражению. Прямо за линией частокола сбивали лестницы, подвозили груды хвороста, круглые сутки дымили походные кузни. Изредка обороняющиеся обстреливали противника, однако гораздо сильнее их беспокоили работы на площадке Иигуира. Вероятно, по ту сторону стен тоже нашлись знатоки, оценившие неспешное пробуждение строя разновеликих чудовищ. Стрелы тут были бессильны, легким метательным машинам, схожим с той, что наградила старика пожизненным шрамом, не доставало дальности. В конце концов, ночью через частокол попытался прокрасться отряд поджигателей. В короткой яростной схватке большинство лазутчиков уничтожили, двоих схваченных прикрутили к столбам на виду у крепости. Иигуир неодобрительно косился в сторону несчастных, медленно умиравших от холода и ран, да вдобавок увлекших на погибель еще несколько товарищей, которые дерзнули сунуться на выручку. Едва ли подобная жестокость устрашала обороняющихся, зато обещала поистине зверскую взаимную резню при штурме.
Вечером после этих событий на площадке появился Марх. Хотя его войска не добились до сих пор ничего существенного, он казался менее раздраженным, чем по прибытии. Бентанор продемонстрировал машины, объяснил, как их предполагается восстанавливать и применять. Герцог доброжелательно кивал, пока старик не осмелился замолвить словечко за висящих в отдалении пленных.
— Вообще-то, сударь, эта картина должна вас радовать, — хмыкнул Марх. — Противник определенно боится ваших приготовлений, следовательно, они не совсем бесплодны. К сожалению, иных доводов в вашу пользу у меня на сегодня нет.
Старик побледнел. Вероятно, он вправду чрезмерно увлекся торможением работ, вчера даже приказал наново заменить выполненные прежде узлы столь же неправильными.
— Я делаю все, что в моих силах, сир. И заранее указывал на их скудость.
— Не прибедняйтесь, господин Иигуир... — Марх небрежным жестом отослал свиту. — На мой взгляд, у вас не хватает не сил, а желания. Человека немудрено заставить трудиться, однако сложно заставить творить... Однако же крепость нужно взять в ближайшее время. Сколько вам еще понадобится?
— Как сказать... Неделю, может статься, и две...
— Максимум два дня, — жестко произнес герцог.
— Это немыслимо, сир! — воскликнул старик. — Даже работая круглые сутки напролет...
— Согласен и на сутки. Берите сколько угодно людей, любые материалы, деньги... Погода портится, так и до снега недалеко.
— Просто не следовало начинать поход в ноябре...
— Ах, любезный господин Иигуир, если б я мог выбирать удобное время... — вздохнул герцог мечтательно. — И вообще выбирать...
— Что же вдруг подстегнуло? Императорская война на юге? Разумеется, я не буду, сир, спрашивать, не вы ли сами раздули тот конфликт...
Марх, прищурясь, поглядел на старика, ухмыльнулся:
— Разумеется, будь так, я ни за что не признался бы даже в интимной беседе. А у вас, сударь, имеется повод обожать Габельгорнов?
— Никакого.
— Отлично, тогда вам нет дела и до их выкормыша князя Динхорста.
— Я бы сострадал любой жертве чужих аппетитов.
Герцог поморщился:
— Аппетитов? Хм, пусть аппетитов, властью я действительно дорожу. Многие ли способны от нее отказаться? Да и не в этом суть... Я, видите ли, сударь, считаю себя неглупым человеком и потому в курсе, что кнут надобно всегда сочетать с морковкой. Вы ведь любите свой Гердонез? Грезите о мести варварам, так? Очень хорошо вас понимаю, однако завтра эти варвары, скорее всего, вторгнутся сюда. Что прикажете делать? — Герцог, заложив руки за спину, принялся расхаживать перед стариком взад-вперед. — Я тоже люблю свою страну, потому с горечью осознаю — к настоящей войне она совершенно не готова. И ведь не будет готова, черт подери, покуда на императорском троне восседает ничтожество! Мелонги раздавят Овелид-Кун, насосутся его крови и двинутся дальше! Понимаете? Посему попробуйте-ка, милейший господин Иигуир, посмотреть на нынешние события под таким углом. Тогда мой поход мигом превратится из алчного покорения соседей в попытку, возможно последнюю, воскресить былую мощь Империи, поднять страну из грязи, вернуть людям гордость и единство духа! Тогда вы, сударь, окажетесь заинтересованными в успехе не меньше моего — только сильный Овелид-Кун будет в состоянии выдержать удар варваров, в то время как их победа здесь похоронит надежды Гердонеза на скорое освобождение. Вот и делайте выводы.
Марх надолго замолчал, поглядывая на опустившего голову старика.
— Это вам, сударь, в качестве морковки. Не сомневайтесь, она подлинная, я говорил вполне искренне. Теперь по поводу кнута... У ваших помощников сложилось мнение, будто вы валяете дурака, не желая выполнять поставленную задачу. Так дело не пойдет. Видите тех безумцев? — Он указал в сторону столбов с пленными. — Посмотрите внимательнее. Вы, сударь, отныне будете молить Творца о продлении их жалких жизней. Ведь если к моменту, когда они испустят дух, машины не сделают первых выстрелов, места на столбах займут ваши друзья.
— Но это невозможно! — вскрикнул Бентанор. — И бесчеловечно!
— Все возможно, — усмехнулся герцог. — Ваши капризы положат под стенами куда больше народу, причем народу, преданного мне. Какая тут жалость?! Девка тоже не останется без внимания, а уж потом... Честное слово, господин Иигуир, я желаю вам удачи, постарайтесь. И поторопитесь, те горемыки уже, по-моему, едва шевелятся.
Не попрощавшись, вельможа развернулся и пошел прочь, косолапо загребая дорогими сафьяновыми сапожками глиняную жижу. Совершенно смешавшийся старик огляделся. Свита Марха быстро удалялась, поодаль стояли только осадные мастера. Фигуры их по-прежнему выражали покорную готовность к любым приказам, зато глаза... Иигуир не собирался выяснять, кто из помощников донес на него, в минуту смятения требовалось видеть перед собой иные глаза. Отдав пару малозначащих распоряжений, старик увлек охранника назад к палатке друзей. Там, однако, обнаружился один Пиколь.
— Да что вы так разволновались, сир? — Пират криво улыбнулся. — Все целы-здоровы, даже более... Дело-то житейское, кричать незачем.
— Тогда где они, ради Творца?! — Иигуир едва не схватил его за грудки.
— Да здесь же, рядом. В соседней палатке. Уж сколько ваш приятель сил потратил, уговаривая охрану!.. А потом еще солдат уламывал, аж извелся, сердечный. Чаю, и без последних монет не обошлось...
