— В чем дело, братья? — устало спросил разведчик, поскольку сами начинать разговор ребята не спешили.
— Такая… закавыка, брат… — Аусон в нерешительности потер пальцем шрам на подбородке, подарок имперских карателей. — В общем-то, не наша забота… но тебе следовало бы знать. Ринару сейчас неподалеку видели. С командором. Под ручку шли, шушукались.
— Ну и что? — Шагалан пожал плечами. — Будто это их первая прогулка. Если Ринару устраивает подобная компания…
— Да она-то, как обычно, великой радости не выказывала… — Арашан подкинул в руках громыхнувшую ношу. — Скорее уж командор на взводе был, так и льнул к девке, на нас фыркнул. А прогулка и вправду не первая, только до сих пор, брат, все они засветло случались, днем. Смекаешь? При свете вблизи десятков глаз особо не забалуешь. Не то что нынче.
— Как бы твою недотрогу на спину не оборотили, — пояснил Аусон прямолинейнее. — Невинность порушат, потом не заштопаешь.
— Если ей хочется… — Шагалан вздохнул.
— А ты в том уверен, брат? Если девка на кого и теплеет взглядом, то на тебя. А с командором… это больше матери ее, Марики, затея. Вообразила старуха дочери удачную партию устроить, даже про набожность со стыдом забыла напрочь. Сама девку на свидания выталкивает, а та перечить не приучена. Оно, конечно, Эскобар высоко после войны взлететь может, да война еще и не началась. Главное же, полагаю, Ринара для него — игрушка, свеженький, непорочный цветочек, не более. Такому уровню притязаний под стать какая-нибудь родовитая маркиза или графиня. А простая деревенская девушка?.. Стало быть, здесь Марика просчиталась: и выгоды не обретет, и дочери душу опоганит.
— Чего же мне теперь, следить за ними? — нахмурился разведчик. — А добром сладятся? Свечку рядом подержать?
— Вопрос, — усмехнулся Арашан. — Ну, брат, ты его тут, пока не поздно, решай, а нам идти надо. Замучились эту чертову тяжесть таскать, перевезти бы за пролив да там и бросить… А молодые наши вон в ту сторону направились, за холм. Кто знает, вдруг потребуется?
Когда друзья растаяли во мраке, Шагалан с минуту переминался, затем развернулся и пустился, переходя на бег, по еле различимой в свете ущербной луны стежке. Достиг первых кустов, замер. Мало того, что он бесцеремонно лез ныне в чужие дела, так и отыскать укрывшуюся в темноте пару весьма затруднительно. За долгие годы заросли проштудированы лучше собственной ладони, но ситуацию это не облегчало, в ночи без шума поисков не получится. А с шумом… Что он вообще намерен предпринять, если найдет любовников? Не напоминает ли это глупость, именуемую людьми ревностью?..
Сдавленный вскрик впереди пресек колебания. Юноша сорвался с места, изгибаясь между веток, метнулся на звук. Через несколько скачков вопль повторился. Сомнений не оставалось: кричала девушка, и в голосе ее слышалась не любовная истома, а ярость борьбы и призыв о помощи. Теперь уже Шагалан ринулся напрямик, с треском разметывая заросли. Цель совсем близко. Новый, захлебывающийся отчаянием крик. Серые шевелящиеся пятна на крохотной прогалине. Более темная фигура прянула стремительно прочь…
Ринара, скорчившаяся, торопливо собирала свое растерзанное платье. Убедившись, что она в порядке, разведчик перевел взгляд на Эскобара. Мужчины застыли сейчас в трех шагах друг от друга, в позах, внешне безобидных, но таящих полную готовность к бою. Словно древние хищники сошлись они тут, над телом самки, и никто не хотел уступать. Бесстрастные лица, холодные глаза, настороженные руки. Столкновение таких бойцов могло выйти жестоким и с непредсказуемым финалом. В пользу Шагалана были молодость, быстрота и, как он надеялся, чуть большее мастерство. На стороне Эскобара — опыт. И короткий, едва изогнутый меч. Просветленный при участии хардаев дух против хардаевской же стали.
Какое-то время бойцы лицом к лицу, без единого движения оценивали один другого, настраивались на мгновенную схватку. Ощутив важность момента, даже сидевшая на земле Ринара прекратила всхлипывать и затаилась. Наконец ладонь командора шевельнулась, медленно вытянула наполовину из ножен матовую полосу клинка. Шагалан отметил: явная угроза, а если решился на кровь, грозить смысла нет.
— Что ты здесь забыл, брат? — выдавил сквозь зубы Эскобар.
— Мне не по душе принуждение в лагере, — ледяным тоном отозвался юноша, не теряя ни грана готовности. — И около него.
— Напрасно беспокоился. Ничего страшного, заурядные человеческие дела.
— А по-моему, девушка не желает этими делами заниматься.
— Чепуха, бабские капризы. Все они поначалу дрожат и брыкаются, зато дальше их не остановишь.
— Но если она упорствует всерьез, силком волочь нельзя.
— Нельзя? И ты собираешься мне не позволить… брат?
— Не позволю.
Еще секунду они мерились волчьими взглядами, потом Эскобар выпрямился, вздохнул и с лязгом спрятал клинок.
— Будь по-твоему, Шагалан. Я не настолько глуп, чтобы сокращать собственную армию накануне войны. Тем более ради девичьих прелестей. Ты каждой бабе так бросаешься на выручку, или эта ценна особенно?
— Оставьте ее, командор.
— Понятно. Диковинная у нас все же компания — военачальник подчиняется своим солдатам! И ведь во имя чего шум… Скажи-ка, малышка, разве тебе было плохо со мной?
Испуганно вздрогнув, Ринара сжалась в комок.
— Уходите, сир… пожалуйста…
— Хочешь побыть с ним? Ах, маленькая плутовка! Ладно, извини, если чересчур… торопился и напирал. Надеюсь, между нами обойдется без обид. Ты остаешься, Шагалан?
— Я помогу девушке, — сухо ответил разведчик.
— Что ж, помоги. — Эскобар оскалился: — Возможно, у тебя получится удачнее. Лишь бы тоже не помешали в самую важную минуту, примчавшись на ее вопли.
С этими словами он повернулся и, хрустя ветками, ушел в темноту. Молодые люди, не шевелясь и затаив дыхание, внимали его шагам. Когда же те стихли совершенно, Ринара вдруг разразилась неистовым рыданием. Ее трясло и качало, она едва не тонула в неукротимом потоке слез. Шагалан опустился на колено, прижал к груди голову девушки: разговорами здесь не утешить, следовало просто дать выплакаться. Придерживая содрогающиеся плечи подруги, продолжал чутко слушать лес. Не то чтобы он вправду опасался нападения — Эскобар, вероятно, был и не чужд коварству, однако в данном случае явно не испытывал в нем нужды. Девушка, похоже, действительно служила ему всего-навсего аппетитной забавой, рядом с высокими политическими целями не стоившей ни гроша.
Мало-помалу рыдания стихли. Всхлипывая и утирая мокрое лицо, Ринара оторвалась от груди юноши, глянула на него снизу вверх и смущенно отвернулась.
— Успокоилась? — негромко спросил Шагалан. — Все миновало, незачем длить переживания. Как ты?
— Что ты имеешь в виду? — Ринара покосилась с подозрением.
— Только самочувствие. Встать сможешь?
— Смогу, — буркнула девушка, разглаживая юбку. — И, если хочешь знать, в остальном я также в полном порядке… Не успел он… немного…
