— И что вдруг стряслось?
— Эх, слепец… Надо было не на стати девки засматриваться, а по душам с ней чаще толковать. Хотя… может, и наоборот, прижал бы вовремя где-нибудь в леске, да и отодрал на совесть. Авось через естество ей рассудок бы вернулся. Наоралась бы, наплакалась, да и занялась бы обычным бабьим промыслом.
Шагалан покачал головой.
— Опасный совет.
— Какой есть. Все ж лучше, чем то безобразие, что ныне творится. После гибели-то сына Марика совсем больная сделалась, в молитвах и радениях погрязла. И Ринару за собой завлекла, словно ворон над ней вилась. Окажись в тот момент у девки душевный дружок вместо сиротливой тоски, может, и уцелела бы. А так… Боюсь, поздно и беседовать, и насильничать. Вырастили мы с вами, господа безбожники, еще одну фанатичку. Из тех, кто и сам на костер за веру взойдет, и других, если потребуется, недрогнувшей рукой потащит.
— Ты все же сгущаешь краски, Зейна. Ринаре по-прежнему доступны искренние человеческие чувства.
— Это как раз понятно, — вздохнула девушка. — Что влюблена в тебя она по угли, видно любому дураку. Вдобавок созрела девка, потому тянет ее сейчас и душой и телом. Иное плохо — как ни сильна эта тяга, Ринара ей противостоит. А если выдержит даже натиск молодой страсти… ее уже ничто не изменит.
— Что же предпринять?
— А она тебе нужна?
Зейна, изогнувшись, вперилась своими черными глазищами снизу вверх в лицо юноши. Смотрела долго и пристально. Затем усмехнулась.
— Странно. Я-то считала, вы, птенцы Иигуира, вовсе не способны на серьезное чувство. Разумеется, не хочу сказать, будто ты, Шагалан, воистину влюбился, но чем-то тебя девка зацепила. Сознайся-ка.
— Все возможно, — поморщился разведчик. — Так как же ей помочь?
— Понятия не имею. — Зейна вздернула носик. — Очень трудно помогать человеку, который того сам не желает. Попробуй, к примеру, разговаривать с ней почаще. Только ласково и без этих, упаси Господь, пререканий! Сыграй хоть немного на стороне природы, и… если случится чудо, вернешь ее к естественной жизни. А лучше, — девушка демонстративно зевнула, потянулась, обрисовав через ткань платья роскошные достоинства, — плюнуть на все это, не заниматься глупостями, а обратиться к тому, что более доступно. Поймала заинтересованный взгляд, игриво повела плечиком.
— Может, полно под дождем лясы точить? Зайдем ко мне, погреемся, а? Или тебя, красавчик, теперь исключительно препирательства возбуждают? Так пошли, языком работать я тоже умею.
Она схватила его за руку, но юноша остался неподвижен.
— Ребята говорили, — тихо произнес он, — ты опять у знахарки гостила.
Зейна вздрогнула, нахмурилась, потом нервно мотнула хвостом волос.
— Ну и чего? Не в первый же раз, нормально получилось. А тебя что волнует? Если мое здоровье, то все зажило, никаких конфузов не будет.
— Меня волнует твоя судьба.
— Судьба? — фыркнула девушка. — А что же такое приключилось с моей судьбой, если даже камни вроде тебя за нее вдруг взволновались? Ну, затяжелела от кого-то из вас, и что?
— Могла бы выносить.
— Зачем? Кому нужна кормящая мамаша с ребенком? Кому нужен ребенок неизвестно от кого? — Девушка отвернулась, отвечала глухо и резко.
— Ты же понимаешь, мы не выгнали бы тебя на большую дорогу.
— А мне без надобности ваша жалость, Шагалан! Я не приживалка. Пока честно зарабатываю себе на хлеб. Да, промысел, вероятно, не из почетных, зато необходимый для вас, ведь так? Работа приятная, руки не в мозолях, и навозом не пахну, но должны же быть при этом и какие-то скверные черты? А коль настоящего отца ребенок не имел, я вправе решать его судьбу.
— А что станет с твоей?
Зейна осеклась, потупилась.
— Кто ж знает? Разве деревенская баба, нарожав дюжину, уверена до конца, что весь ее выводок не сметет чохом дурная болезнь или голод? И разве вы, могучие герои, ведаете, что ждет вас по ту сторону, слава или могила? В этом смысле я ничем особым не выделяюсь… Может, если посчастливится, ктонибудь из вас, кто уцелеет, согласится взять полковую девку в жены. Думаю, и супруга, и хозяйка, и мать из меня получится не самая плохая. Если, конечно… утроба силу не потеряет. Ну а не повезет… так по Валесте, Шагалан, толпы шлюх шатаются, будет одной больше. И вообще, довольно об этом! Или нам уже не о чем поговорить без того, чтобы бередить душу? Я так и не поняла, ты идешь со мной?
Шагалан взглянул на нее с тенью печали.
— Как-нибудь в другой раз, милая.
— Так! — Зейна рассерженно встала, уперла кулачки в бока. — Что же это творится, люди?! Девушка сама предлагает парню потешиться, а он продолжает нос воротить!'В чем дело-то, наконец? Мордой я для тебя не вышла? Нет? Или посещение знахарки так отпугнуло? Почему ни единого парня в лагере это не останавливает, все мечтают прокрасться в мою хижину, лишь только Шагалана приходится упрашивать, словно о милости? Какого дьявола я вообще этим занимаюсь, не подскажешь?
— Вероятно, — усмехнулся юноша, — тебя здорово заводит цель, которую нелегко достичь, которая сопротивляется.
Зейна скривила пухлые губки.
— В таком случае, любезный друг, мы с тобой — два сапога пара. Ты ведь тоже бегаешь за Ринарой, поскольку она упорно тебе не дается. Так, может, прекратим хотя бы отчасти бессмысленные гонки? Ринару я худо-бедно еще в состоянии понять, а тебе-то что мешает уступить капризу девушки? Высокая мораль? Пламенная любовь? Я слишком хорошо успела изучить вашего брата, чтобы поверить в это, — знаешь, мужчины порой очень полно раскрываются именно в постели. И нет у вас ни любви, ни морали, а в мальчишеских забавах, слыхала, ты никогда не отставал. Скорее уж поверю, что тебя выцедили гердонезские бабы за долгий поход. Но потом, говорят, ты провел в дороге больше недели, так? Ты не можешь сейчас не хотеть!
— Это ведь была не веселая прогулка, Зейна. Я действительно крайне устал.
— Ну да… Допустим, я не видела вашего весьма усталого махания с Рокошем. Допустим, вся твоя усталость почему-то скопилась ниже пояса. В конце концов, я не столь гордая, как некоторые, могу и подождать денек-другой. Однако ответь мне, Шагалан, на один вопрос. И предельно искренне.
— Тебе известно, мы не лжем… без особой нужды.
Зейна поморщилась.
— Не темни. Ты же разведчик, а вас, болтают, специально учили идти на ложь. Ответь честно, и я немедленно отпущу тебя в тепло без своего назойливого внимания. По совести, этот вопрос с недавних пор волнует меня едва ли не сильнее, чем ты сам.
— Задавай.
— Что тебе мешает хотя бы раз переспать со мной? — выговорила девушка, чеканя слова и неотрывно глядя в глаза Шагалану.
Тот помолчал минуту, отрешенно углубившись куда-то в себя, затем поежился, переступил в грязи. Выдохнул просто.
