— Даже если и затаились, то не от коварства, а из трусости. По крайней мере, сигнала до сей поры с башни не подавали. Вероятно, боятся, как бы мы к ним наверх штурмовать не ринулись. Таких-то планов, надеюсь, нет?
— Конечно, нашлось бы что этим тварям припомнить, — покачал головой Сегеш. — Много страданий нам причинили и по приказам, и от собственной мерзости… Но поскольку времени на воздаяние нет, пусть еще чуток поживут. Будет воля Вседержителя, свидимся когда-нибудь. Тогда и сочтемся.
Они вышли на узкое крыльцо, где Шурга деловито раздавал повстанцам пики и сабли — все, что осталось от воротной стражи. Сами солдаты валялись темной кучей тут же около мостков. Подступив ближе, Сегеш охнул:
— И как же ты, богатырь, один всех уложил и не поранился даже? Чудеса, право слово.
— Ничего особенного… — Шагалан на мгновение отвлекся от осматривания окрестностей и кинул взгляд на поверженных врагов. — Сонные, вялые, не готовые защищаться. Таким лишь бродяг отгонять. Грех с ними… Погодите-ка.
Мягко спрыгнув на мостовую, юноша обогнул медленно ширившуюся лужу крови, ощупал лежавшего сверху солдата.
— Вот подлюга! Кишки на улице, а все равно дышит.
И прежде чем кто-либо успел отреагировать, вытянул одну из своих сабель, без замаха чиркнул кончиком лезвия по горлу стражника. Тот впрямь задергался, захрипел, новый фонтан крови чуть не обдал юношу.
— Ну и к чему эта жестокость? — нахмурился Сегеш.
— Дело не в жестокости, сир, — откликнулся разведчик невозмутимо. — Все куда серьезнее — подобных свидетелей нельзя в живых оставлять. Эй, кто без обувки, снимайте с них сапоги!
Повстанцы, долго не колеблясь, принялись разувать покойников. Сегеш поморщился:
— Какие из них свидетели? Только что отсюда разбежались полторы сотни таких же.
— Не совсем таких. Этим довелось увидеть нечто большее.
— Даже вот как? Признаюсь, вы не на шутку начинаете меня пугать, юноша.
— Ничего, сир, скоро пройдет… надеюсь. Часом, не ваши люди?
От черной стены башни отлепилась скромная группа, вошла в круг света единственного сохранившегося факела. Три человека, судя по всему, из числа едва вырвавшихся на свободу.
— Что случилось, горемыки? — подобрался хмурый Шурга. — Велено же было расходиться подальше и пошустрее. Чего непонятно?
— Не сердитесь, милостивцы… — Один из лохмотников поклонился. — Просьба у нас до атамана Сегеша: желали бы встать под его команду. Вдосталь набегались, набродились, нынче из самой пасти смертной выскочили. Чуем, пора и рассчитаться с пришельцами за страдания. Животы готовы положить, лишь бы вырезать белокурую мразь до последнего змееныша.
Сегеш огляделся. По левую руку от него оказался Шагалан, по правую — Шурга.
— Ваше мнение, господа?
— Кого присмотрел, я уже взял, — буркнул Шурга. — Про этих ничего сказать не могу. По мне-то, брат, чем собирать чужаков, где попало, гнать бы их в три шеи. Людей хватает, а лазутчику или предателю подкрасться сложнее.
— И так компания громоздкая, — поддержал Шагалан, — вылезать из города будет непросто. Набирать же лишних, да еще незнакомых, — опасно вдвойне.
Сегеш тяжело вздохнул:
— Что ж, и этих взашей? Отбрасывать на потребу врагам? Да вдруг и не уйдут по-хорошему?
— Верно, и не помогут, и погоню наведут. Давайте-ка, сир, я сам с ними побеседую, а вы тем временем укройтесь вон в той подворотне.
Старик поймал двинувшегося вперед Шагалана за рукав:
— Только безо всякого кровопролития, ладно? Я не сумею доверять человеку, если за ним тянется цепь неоправданных зверств.
— Я вовсе не такой изверг, сир, — усмехнулся юноша.
Застывшие в сторонке оборванцы встретили его почтительно, даже немного испуганно. Разведчик подметил, как они невольно расступились: репутация и здесь складывалась быстрее, чем хотелось бы.
— Вот что, молодцы. — Шагалан демонстративно убрал руки от оружия, но собеседников это не слишком успокоило. — Лясы точить некогда, разбегаемся срочно. Вас мы знаем плохо, взять с собой не можем.
— Да мы ж свои! — взмолились беглецы хором. — В одних камерах сидели, одних вшей кормили!
— Вши жрут всех без разбору, а нам без разбору не уцелеть. Мало ли кто за что в башню угодил? Кому сейчас выяснять? Ремесло наше опасное и требует особого доверия. Сперва заслужите такое.
— Да как же, мил человек?
— Выбирайтесь из города одни. Задача нелегкая, справитесь — подумаем о вашем предложении. Договорились?
— Ну… коли так. Да ведь как нее найти-то вас после?
Этого и юноша не представлял, тем не менее избавляться от навязчивых помощников следовало безотложно. В самых общих чертах он обрисовал им дорогу: по тракту на северо-запад, на Брансенгерт. Милях в десяти от Галаги должна была находиться развилка с заброшенной часовней и постоялым двором. Именно там Шагалан наметил встречу через два-три дня. Ориентировался исключительно на слухи и рассказы путников, вполне допускал, что постоялый двор давным-давно сгорел или похожих развилок в округе целая дюжина, неважно. В конце концов, никто и не собирался на самом деле отыскивать по лесам трех бродяг. Отвяжутся, может статься, выберутся при этом на волю — и хватит.
Пока оборванцы в нерешительности переминались с ноги на ногу, Шагалан резко развернулся, прекращая болтовню, и припустился вдогон товарищам. Семерка поджидала в тени глубокой арки.
— Ох, герой! — прохрипел Шурга. — Дотянули до последнего, теперь нестись что есть мочи. На башне уже какая-то суета, еще немного, и полетит тарарам по городу.
— Это ясно, дядюшка, лишь бы уточнить, куда нестись. Ближе отсюда северные ворота, предлагаю попробовать с ними.
— Однако, говорят, на север кинулось и большинство узников, — заметил Сегеш. — Слишком уж очевидна выгода проскочить сразу в леса. И погоня, вероятнее всего, направится туда же.
— Да неужто мы все вместе с Шагаланом не прорвемся? — встрял Перок.
— Встанут крепко, так и не прорвемся, — осадил его атаман. — Может, лучше на запад податься?
— Через юг надобно, — пропищал знакомый голос из-под бока разведчика.
Юноша загреб рукой, вытащил в отблеск света брыкающегося Йерса.
— А ты здесь откуда, бедокур? Я же послал… подальше!
— Ага, так я и ушел! Да от тебя за милю разило приключениями. Посидел часок на крыше с кошками, посмотрел, как дураков охотники скручивают. Советовал же, не путайся с этой шкурой Бронком! Ведь он и послал своего прислужника к властям!
— Сам знаю. Вот понял — дело плохо, и тикал бы оттуда стремглав.
— Зачем? Я подозревал, что еще не все кончилось. Прокрался следом, притулился тут рядом, глядь, а из тюрьмы уже народ посыпался, ровно горох из худого мешка. Лихую ты им, парень, потеху устроил!
