Гунхильда вспыхнула.
— Вчера. Она разговаривала с Максимом.
— Кто такой Максим? — спросила Натали. — Впрочем, нетрудно догадаться.
Гунхильда вилкой чертила на своей тарелке замысловатые узоры. Другие студентки обменивались взглядами, полными раздраженного нетерпения, ожидая, пока она заговорит.
— Вы сами знаете, — в конце концов ответила она.
— Менари знает этого моряка? — продолжала допрос Джейн.
Гунхильда колебалась.
Натали настаивала:
— Не увиливай, противная бородавка. Да или нет?
— А ты знала того мужчину с пистолетом, — попыталась Гунхильда перевести внимание на Фэрис.
— Не пытайся хитрить, — ответила Фэрис. — Менари знала моряка?
Гунхильда кивнула.
— Похоже, они близко знакомы.
— Могу себе представить, — заметила Джейн. — Это Менари подбила тебя на эту шутку с водкой?
Гунхильда покачала головой.
— Могла ли Менари прийти туда, чтобы подговорить моряка? — поинтересовалась Натали.
— Зачем ей тратить время на какого-то моряка? — фыркнула Поршия. — Она с нами теперь почти не разговаривает.
— Ну, во-первых, моряк — мужчина, — рассудительно изрекла Джейн. — Может, вы заметили, что Поганка проявляет интерес к мужскому полу.
— Нет, — сказала Фэрис. — Я не заметила. Продолжай.
Натали оглядела переполненную столовую.
— Я на твоем месте, Джейн, не стала бы обсуждать это здесь.
Джейн прищурилась.
— Неужели у стен есть уши?
— Могут быть, — ответила Натали. — А чем интересуется Поганка? Ничем, кроме сплетен. Вовсе ни к чему распространять их.
— Или фигурировать в них, — прибавила Поршия.
— До меня дошел один слух, — вдруг снова заговорила Гунхильда. — Я слышала, что Фэрис вызывали в кабинет декана.
Фэрис сунула в рот побольше рагу и прожевывала его, размышляя. Наконец, проглотив еду, она кивнула.
— Вызывали.
— Могу ли я узнать зачем? — осведомилась Джейн.
— Это имеет некоторое отношение к нашей прогулке вчера ночью, — ответила Фэрис.
Поршия и Гунхильда вздрогнули и переглянулись.
— Почему не всех виновных? Почему вызвали одну Фэрис? — поинтересовалась Натали.
— Декан услышала только одно имя, — сухо объяснила Фэрис. — Мое.
— О-о, — простонала Джейн. — Прости. Это было очень неприятно?
— Быстро и почти безболезненно, — ответила Фэрис. — Наказание отложено, пока я не попадусь еще раз.
— А если попадешься? — спросила Джейн.
— Казнь без суда.
— Меч или шелковый шнурок? — осведомилась Натали.
— Я не спросила, — пожала плечами Фэрис. — Судя по ее поведению, думаю, декан имела в виду нечто вроде расстрела перед строем.
— Подходит для массовой казни, — заметила Джейн. И сердито посмотрела на Гунхильду.
— Я понимаю, — поспешно заверила Гунхильда. — Это я во всем виновата.
— В следующий раз, когда соскучишься по дому, — посоветовала Натали, — сделай нам всем одолжение и поезжай домой, прошу тебя.
Джейн посмотрела через плечо Натали в сторону двери.
— «Но тише, видите? Вот он опять!»
[8]
— Наконец-то, — пробурчала Натали. Шарлотта остановилась у входа, чтобы взять тарелку с рагу, подошла к тому месту, где раньше сидела Менари, и грациозно опустилась на стул с высокой спинкой.
— Как Ева-Мария? — спросила Натали. Шарлотта сдвинула тарелку Менари на середину стола и поставила на ее место свою.
— Передайте мне хлеб, пожалуйста. Не спрашивайте как, спросите где. — Она чуть улыбнулась.
Поршия передала ей корзинку с хлебом.
— Где?
— У подножия башни Гавриила, — ответила Шарлотта. — Это рагу ужасно холодное.
— Тогда не ешь его, — посоветовала Джейн. — Как, по-твоему, с ней все в порядке?
— Придется есть, я умираю с голоду, — призналась Шарлотта. — Сейчас с ней все в порядке. Она бродила, как мне показалось, несколько часов, пока не нашла место, которое ее устроило. По крайней мере, она защищена от ветра.
— Все равно она замерзнет, — сказала Натали. — Слишком рано ее послали.
— Но с другой стороны, Ева-Мария всегда была развита не по годам, — сказала Шарлотта, быстро орудуя ложкой.
— Трудно не спать всю ночь, даже когда тепло, — заметила Поршия. — К утру она превратится в сосульку. Надеюсь, меня вызовут в мае.
У Шарлотты был задумчивый вид.
— Она должна выдержать эту ночь. Я притащила пуховое одеяло из спальни. Она завернулась в него до самых бровей.
— Ева-Мария — королева среди женщин, и у нее будет самое успешное дежурство за пятьдесят лет, вот увидите, — предсказала Натали. — Никаких мышей, голубей, никаких птиц. Тигр или комета — что-нибудь эффектное.
— Как хорошо, что ты это сказала, — обрадовалась Шарлотта. — Это было твое одеяло.
— Я бы хотела увидеть что-нибудь попроще, — призналась Поршия. — Тогда меня не будет мучить соблазн похвастаться.
— Муравья, — предложила Гунхильда.
— Я бы на твоем месте предпочла паука, — сказала Натали. — Какой духовный наставник может выйти из муравья? Хотя, в общем-то, это зависит от твоего характера.
— К чему обсуждать это сейчас? — вздохнула Шарлотта. — Я только что провела два часа, бродя за Евой-Марией от одного насеста к другому и слушая, как она бормочет что-то себе под нос. Думаю, она выбрала башню Гавриила, потому что оттуда открывается вид на море. Может, она надеется увидеть рыбу. А что, больше поесть нечего?
Поршия снова протянула ей корзинку с хлебом.
— И все? — мрачно спросила Шарлотта. Она опустошила корзинку и тоскливо оглядела стол. — Я уже говорила, что ничего не ела на ленч? Собиралась быстро покончить с занятиями у наставницы и заскочить потом в кондитерскую. Но не получилось. Мадам Вудленд пришла взъерошенная и сердитая, как мой младший брат после ванны. Кажется, сегодня после полудня у них были неприятности с якорями. Она была такой рассеянной, что гоняла меня лишний час.
Фэрис бросила выразительный взгляд на недоеденный обед Менари.
— Менари потеряла аппетит и ушла от нас.
— Менари? — Шарлотта долгое мгновение смотрела на тарелку, потом с сожалением сказала: — Я поняла, что не так голодна, как мне казалось, спасибо.
