— Жаль, их старшего взять не удалось. Дрался хорошо, — сокрушался мечник, разводя руками в стороны, слово он сам был в этом виноват. — Этот собачий выползок, когда погоню почуял, велел полон перебить.
— Всех?! — вспыхнул волхв.
— Всех, и мужчин, и девушек, и даже детей малых. Всех зарезали. Так мы их и нашли: вдоль тропы рядком лежали, — медленно проговорил сотник, будто слова застревали у него в горле.
На забрызганном кровью лице, в уголках глаз Темнилы сверкнули слезинки. Так и сгинул целый род. И земля полабская оскудела. Никого не осталось из целого рода, может, только в лесу кто успел спрятаться. Да и то вряд ли. Смерть всем жителям Липово улыбнулась. Зевнула навь плотоядно, показала свой оскал и проглотила род, даже не подавилась костлявая.
Выслушав рассказ Темнилы, Рерик велел привести к нему пленных. У боярина руки чесались выяснить, кто приказал полоняников перебить и не осталось ли у него живых и пока здравствующих родственников. Велибор же, не теряя времени даром, занялся ранеными. Пока раны свежие, пока нагноение не появилось, сейчас и надо их обрабатывать, швы накладывать.
Боярин сразу заметил: из троих саксов один благородный рыцарь. На сапогах шпоры, держится с вызовом, глаза не прячет, бородка аккуратно подстрижена и щеки выбриты. Эту птицу Рерик решил оставить на потом, а начать с кнехтов. Те заводили полоняников в горницу по одному и не запирались. Стоило на них рыкнуть и шкуру пообещать спустить, сразу все выложили, как на исповеди.
Впрочем, и знали они немного. Верные дружинники барона Тодора фон Гейденберга, упокой Господи его душу! Куда барон скажет — туда и мы. Что скажет, то и делаем. Замок Гейденберг в дне пути от границы на запад, Рерик это и сам знал. Крепость хорошая, в колодце всегда вода есть, стены высокие, крепкие, и в подвалах припасов на долгую осаду хватит. Земли у барона много, сервы послушные, вольные крестьяне аренду вовремя платят.
Герцог к барону благоволит, в войске командиром хоругви ставит. Нет, с соседями фон Гейденберг не ссорится, да с ним и спорить опасно. Вот, разве что этой весной с фон Буршем за межу, спорили, даже драться собрались. Но наш барон с епископом дружит, тот и присудил все как надо. С Божьим благословлением, значит. Нет, барон человек набожный, молится часто, в церковь ходит, посты блюдет.
Остались после смерти благородного барона Тодора родичи безутешные, хорошо он погиб, в бою. Как и положено рыцарю, в походе на язычников смерть принял. Нет, я не имею ничего против благородного барона славян, это присказка такая. Остались в замке трое сыновей, да еще две дочери незамужние. Но к зиме свадьба должна быть, Аделаида замуж за одного владетельного синьора из Фрисландии выходит. Может, и перенесут свадьбу, не знаю. Мы люди маленькие. Это как господа решат.
А наследником старший Адо считается. Теперь, значит, барон Адольф фон Гейденберг. Сколько у него воинов? Много. Точно не скажу. Барону многие служить хотят, он щедрый хозяин и рыцарей безземельных привечает. Ему уже три десятка омаж принесли. Надеются за верную службу землю получить. А больше ничего и не помню, вот в деревеньке Гракензее гусаки хорошие, жирные, половины на хороший обед хватает.
Вызнав все что можно, боярин велел бросить кнехтов в поруб. Их именами он и не интересовался. Таких копейщиков у каждого барона по полторы сотни наберется, а то и больше, если есть чем кормить. На закуску остался рыцарь Зигфрид Шпандау. К этому времени освободился Велибор. Заглянул в комнату, и, кивнув боярину, волхв присел на лавку в дальнем углу.
— Ну, рассказывай! — рявкнул по-саксонски Рерик, когда в горницу ввели рыцаря Шпандау.
Пленник окинул помещение презрительным взором, его взгляд чуть задержался на красном углу с домашними Чурами. Губы пленника в этот момент тронула снисходительная брезгливая усмешка.
— Наследник моего барона Адольф фон Гейденберг даст за меня выкуп, язычник. Можешь слать гонца, его не тронут.
— Выкуп, говоришь, — в голосе боярина звучал неподдельный интерес, — и чем может расплатиться фон Гейденберг?
— Серебром.
— По нашим законам, за убийство следует платить кровью.
— Ты лжешь! Я дрался честно! Могу доказать это любому твоему рыцарю. Прикажи развязать руки, барон Рерик фон Лухофсбург.
— Ты честно убивал безоружных селян?! Они вольные люди.
— Ты говоришь о подлом люде? — красивое молодое лицо Зигфрида исказила гримаса. — Они не достойны разговора благородных мужей.
— Хорошо. — По лицу боярина пошли багровые пятна, было видно, что он еле сдерживается. — Я знаю ваши обычаи. Но вы пришли на нашу землю и должны следовать нашим законам. За жизнь свободного огнищанина положена вира кровью. Только если близкие родственники захотят взять серебром. Но это дорого будет: все земли и замок твоего барона.
— На небе один Бог, на земле один император. Мой барон служит Оттону.
— А ты стоишь передо мной! Посмотри: где Оттон и где я. — Рерик вытащил боевой нож и поднес его к глазам Зигфрида.
— Пытать пленного немного чести. Хотя ты просто язычник. — Шпандау держался хорошо. Наблюдавший за допросом Велибор понял, боярин взял неверный тон. Рыцарь считал набег на чужое село простой потехой. Кровь крестьянина, как вода, ничего не стоит. Права и защита есть только у человека, служащего сильному сюзерену. Свободный и независимый имеет свободы ровно столько, сколько может защитить своим мечом. Никто за него не вступится, если придет более сильный. Закон меча в действии. Нет, боярин ничего не добьется, только если пытками.
— Ты христианин! — Волхв поднялся с места и, заложив руки за спину, подошел к Зигфриду. — Можешь не отвечать. Сам вижу. Знаешь, кто я такой?
— Языческий жрец? Грязный, жалкий колдун, ты будешь мне грозить своими деревянными божками? — Несмотря на показной гонор, в глазах сакса мелькнула тень испуга. Это не укрылось от Велибора.
— Я служу Сатане! — возвысил голос волхв. — Мой Хозяин любит теплую кровь. Особенно он любит христиан. Знаешь, что будет с твоей душой? Сатана ее выпьет, проглотит, съест. — Велибор сорвал с шеи рыцаря крестик. Тот дернулся, как от удара.
— Изыди, Сатана! Именем Отца, Сына и Святого Духа, — неуверенно прошептали его губы.
Наивные, темноголовые суеверы. Думают — амулет на шее может их защитить от сил Земли. Как будто ошейник на шее собаки спасает ее от волчьих зубов. Дикие, как жители глухих лесных селений. Те тоже больше не на Богов, а на амулеты и заговоры надеются. Бывает, даже Чернобогу требы несут. Дикие и темные.
Велибор согнул крестик пополам, выдрал из бороды Зигфрида несколько волосков и обвязал ими остатки креста. Выкатив глаза на лоб, священник хищно щелкнул зубами прямо перед носом рыцаря и отнес крестик в красный угол, положил перед кумиром Перуна и скороговоркой пробормотал несколько фраз на языке пруссов. При этом он мысленно попросил прощения у Громовержца. Что только не приходится делать в этой жизни.
