Собственно говоря, ему надо было возвращаться. Вот только беда была в том, что на отправку зомби в его мир он потратил слишком много магической силы. Можно сказать, почти всю. И остаток угрохал на этого крысиного короля. Вообще он сегодня ее много тратил. Так что теперь даже для того, чтобы вернуться, ему придется ее накапливать с полчасика, не меньше.
Он вытащил из кармана зерно священного дерева и стал его рассматривать, пытаясь определить, что же все-таки у него внутри. Дерево не дерево, но что-то такое похожее.
Нет, надо будет за дэвов взяться. Подобный случай не должен повториться. Подумать только, судьба семидесяти миров держалась на волоске. Стоило стерху прорваться — и все. Кстати, надо поставить патруль дэвов у черной стены.
— Любуетесь? — раздался за его спиной вкрадчивый голос.
Резко повернувшись, Ангро-майнью сунул зерно в карман и схватился за рукоять меча.
Это был стерх.
— Только давайте договоримся, чтобы без всяких там колдовских штучек. В конце концов, я ведь мог запросто перерезать вам горло, — сказал стерх.
— Хорошо, никаких колдовских штучек в награду за то, что ты не перерезал мне горло, — едва заметно улыбнулся Ангро-майнью.
— Вот и отлично. — Стерх выдвинул из лапы лезвия. — Теперь, я думаю, мы немедленно решим в честном бою, кому из нас принадлежит одна маленькая штучка.
— Согласен.
Ангро-майнью вытащил из ножен меч, мимоходом подумав, что день сегодня все-таки интересный. Столько приключений!
На мгновение, прежде чем сойтись, они замерли, и в эту самую последнюю секунду, прежде чем схватиться со стерхом, Ангро-майнью понял, что это, наверное, его самый важный бой в жизни, проиграть который он просто не имеет права, поскольку обязан как властитель двадцати пяти миров быть их защитником. Странная, все захлестывающая ярость боя овладела им полностью, изгнав из головы все мысли, кроме желания убить стерха.
Хару прыгнул к нему, но, увернувшись от его вооруженной длинным серпообразным лезвием лапы, Ангро-майнью нанес удар, от которого стерх, впрочем, благополучно увернулся, чтобы полоснуть лапой воздух в том месте, где только что был Ангро-майнью. А тот, сделав шаг в сторону, уже готовился нанести еще один удар...
12
Какой-то зомби, голый по пояс, так что можно было хорошо рассмотреть его ужасные раны (похоже, его расстреливали в упор из крупнокалиберного пулемета), играл на губной гармонике. Маленький грустный балабошка висел над его головой и вполголоса тянул заунывную песню.
Увидев возникшего из пустоты крысиного короля, зомби протянул к нему обрубок руки и заканючил:
— Подайте пострадавшему на полях сражений хоть одну палочку дерева флю. О, бесконечно щедрый господин волшебник, я знаю, что для вас это совершеннейший пустяк.
— Пошел вон, — грубо сказал ему крысиный король. — Думаешь, я не отличу пулевые ранения от тех, которые ты сам себе сделал стамеской?
Не отвечая на ругательства, которыми его осыпал нищий, крысиный король зашагал прочь. Он хорошо знал этот район города. Миновав несколько кварталов, крысиный король свернул в проходной двор и остановился возле неприметной норы рядом со свалкой. Он свистнул.
Из норы сейчас же выглянула заспанная Мунька.
— Держи и храни как зеницу ока. Он мне скоро понадобится, — сказал крысиный король и, сняв с шеи транспортный амулет, положил его перед крысой на землю.
Мунька что-то пискнула и, схватив амулет, утащила его в норку.
— Вот так, — удовлетворенно сказал крысиный король. — Теперь можно и погулять.
Солнце жарило вовсю. Выйдя из проходного двора на улицу, он остановился, пытаясь прикинуть, чем бы заняться. Можно было, конечно, пойти на базар и немного поворовать. Можно было дождаться вечера и отправиться опять на «Летучем голландце» в плаванье. Можно было еще много. Но не хотелось. А хотелось просто пройтись по городу.
Неизвестно почему, но крысиному королю казалось, что город, который он покинул всего несколько часов назад, изменился, стал другим. Он и не догадывался, что на самом деле изменился сам, вдруг почувствовав после того, как расстался с Эриком, что у них была самая настоящая дружба, которая случается очень редко. У него, крысиного короля, она, например, была всего один раз. За всю жизнь. Осознав это, он подумал, что теперь у него дружбы уже нет, и ему стало грустно.
Крысиный король попробовал прикинуть, что будет, если он заведет такую же дружбу с другим зомби, и понял, что ничего из этого не выйдет. Правда, минут через пять он успокоился, сообразив, что ничего изменить уже не может и теперь остается только ждать и надеяться, что кто-то там, в том мире, куда вернулся Эрик, во второй раз выстрелит ему в затылок.
Собственно говоря, почему бы и нет? Судя по всему, такие вещи бывают там сплошь и рядом. Остается только подождать, может быть, совсем недолго.
Подумав это, крысиный король довольно хмыкнул и пригладил свои длинные белые усы. Весело что-то насвистывая, он пошел к базару, на ходу прикидывая, сколько ему придется ждать возвращения Эрика. В конце концов, может быть, год. А вдруг пять лет? Или больше? Значительно больше...
— Черт побери, эти люди такие живучие, — пробормотал крысиный король и вдруг подумал, что может и не увидеть Эрика вообще никогда.
Да, он может прожить еще лет двадцать или тридцать в своем мире и тихо скончаться от старости. Это было бы очень плохо.
Чувствуя, что ему становится опять грустно, крысиный король поплелся к базару и даже не попытался стянуть кошелек у зазевавшегося прохожего.
13
Эрик шел сквозь метель, которая лупила ему в лицо мокрым снегом. Сквозь завывание ветра послышался и тотчас же смолк шум автомобильного мотора. А Эрик все шел и шел, пока не наткнулся на какой-то дом.
В затылке у него стало горячо, будто туда плеснули кипятком. Потом это ощущение прошло, и, пощупав, Эрик убедился, что затылок у него целый — никаких следов от пули больше нет. Не осталось даже шрама.
Какой-то человек едва не натолкнулся на него и, вполголоса ругнувшись, потопал дальше. И тут Эрик обнаружил, что одежда на нем совсем другая. На нем была теплая шинель, на ногах сапоги, и только на голове не было ничего. Впрочем, для него это сейчас не имело значения... Хотя бы потому, что он вдруг почувствовал, как поначалу с перебоями, а потом совершенно ровно стало биться его сердце. Ощутив это, он усиленно задышал, и сейчас же ветер залепил ему рот снегом. Отплевываясь, Эрик вдруг почувствовал от этого процесса небывалое наслаждение.
Он пер через пургу, толком даже не представляя, куда идет, да это для него, собственно, не имело значения. Гораздо важнее было, например, что у него мерзли руки, и это происходило оттого, что он был живой, а под кожей струилась кровь. И это было здорово! Еще у него мерзли уши. Неожиданно вспомнив, что нужно делать в этом случае, он стал их тереть и засмеялся.
