— Какое именно? — спросил крысиный король.
— Совершенно неважно. Отвечай на вопрос.
— Вполне возможно, я это поручение выполню.
— А если дашь слово, что сделаешь?
— Тогда — обязательно выполню.
Скелет опустил топор и сказал:
— Хорошо. Ты правильно ответил на все вопросы. Теперь, остался только один, самый последний.
— Валяй, задавай, — промолвил крысиный король. — Наверняка, он самый заковыристый?
— Ты угадал.
— И как же он звучит?
— Слушай. Отвечая на наши вопросы, ты наверняка, по крайней мере, один раз нас обманул, ответил хотя бы на один вопрос неправильно. Можешь сказать об этом прямо, и тебе ничего за это не будет. Более того, от того насколько правдиво ты ответишь именно на этот вопрос, зависит очень многое. Понимаешь?
— С чего вы решили, будто я соврал?
— Потому, что ты крыса, а крысы всегда врут.
— Вы забыли, я королевская крыса.
— Значит, ты настаиваешь, что сказал нам чистую правду?
— Да.
— Хорошо.
Голос скелета снова изменился. Теперь звучал так же, как раньше, до игры в вопросы и ответы.
— Ну? — нетерпеливо спросил крысиный король. — Я справился?
— Мы не будем тебя убивать, — ответил скелет. — Ты справился. Доказал, что являешься настоящей крысой. И теперь обязан идти с нами. Тебя ждет Повелитель.
Часть третья: Подземный дракон
25
Тратить время даром Миротворица не любила. Другое дело — ждать подходящего момента. Это она умела просто великолепно. Подождать сколько нужно, а потом, в самый лучший момент, начать действовать и добиться победы, приложив наименьшие усилия.
Умение ждать, сколько нужно, и действовать только в самый подходящий момент. Не это ли считается стилем? И так ли удивительно, что он у нее есть?
Миротворица мысленно усмехнулась.
Впрочем, не слишком ли рано она принялась говорить самой себе комплименты? Особенно, если учесть, что дело, ради которого она оторвалась от такого долгого сна — еще очень далеко от завершения.
Вот только — никаких действий с бухты-барахты. Выждать, подкараулить подходящий момент и только после этого...
Стиль во всем. Этого принципа она придерживалась в прошлом, не собиралась изменять ему и сейчас.
26
Как можно воздействовать на мысли того, у кого мозга в наличии нет, кто живет только благодаря могущественным чарам?
Джинн вполголоса произнес:
— Джа-паррра-ра-грамма-тога-хорик-пелик-пелик-гросс!
В переводе с древнепеликанского это означало «Пусть моего врага разнесет на мелкие клочки и рассеет по всем уголкам великой пеликанской империи». Джинну, как и каждому представителю его племени, ругаться приходилось в высшей степени осмотрительно. Всегда существовала вероятность, что какое-либо особо причудливое ругательство, восприняв толику присущей им энергии, воплотится в жизнь. Поэтому язык, на котором никто не говорил уже сотни лет, подходил для этой цели неплохо. К примеру, воплотить в жизнь только что произнесенные им слова, было невозможно. Как может кого-то разнести по всем уголкам империи, в данный момент не существующей?
— Что угодно нашему повелителю? — спросила у Джинна белокурая гурия.
Тот смерил ее тяжелым, словно кулак молотобойца, взглядом и буркнул:
— Ничего.
А что можно сказать, если против тебя ополчилась сама судьба? Ну, можно, например, в сердцах, разматериализовать одну из гурий. Но ведь через некоторое время ее придется обратно восстанавливать. Без нее — еще хуже. Наваливается скука.
Джинн тяжело вздохнул.
— Может быть, сиятельный, схожий с солнцем и луной на небе, господин желает, чтобы я его ублажила?
— Не надо, — буркнул джинн.
— Тогда, возможно, душа его стремится к музыке и танцам?
— Нет.
— Сладкого шербета?
— Отстань от меня.
Гурия поспешно поклонилась и юркнула к нему за спину, где и затихла. Поступила она, кстати, совершенно разумно. Пара-другая разматриализаций и восстановлений кого угодно научит правильно определять момент, когда рекомендуется скрыться с глаз и не напоминать о своем существовании.
Джинн уныло посмотрел на бассейн, возле которого сидел и, еще раз тяжело вздохнув, сотворил в нем трех золотых рыбок, с головками, напоминающими человеческие черепа. Одно движение его руки и рыбки, поднявшись к поверхности воды, стали выплясывать на хвостиках что-то вроде джиги.
М-да... Вот так бы заставить себе подчиняться и тех скелетов. Он бы с их помощью махом претворил в жизнь свой план освобождения. Только как можно воздействовать на мысли тех, у кого нет мозга? Как это сделать?
Огорченно взмахнув руками, Джинн вполголоса пробормотал:
— Грак-джи-джа-гаки-хар!
На древнепеликанском это означало: «Пусть их внутренности завяжутся узлом». Откуда у скелетов внутренности?
Хмыкнув, джинн слегка улыбнулся.
Вот именно — откуда? А вообще, не рано ли он впал в отчаяние? Ну, не получилось у него претворить в жизнь план спасения с помощью скелетов? Будет еще кто-то. Неизбежно.
Жизнь у крысиного короля достаточно суматошная. Пресной и нудной ее не назовешь.
Джинн хмыкнул.
Вот ведь кому-то везет. А тут — сиди в этой дурацкой лампе, купайся в давно осточертевшем бассейне, ласкай все тех же гурий...
Гм... бассейн...
Обитатель волшебной лампы вытянул ногу и коснулся кончиками пальцев поверхности воды. Теплая, чистая, ароматная вода, искупаться в истинное наслаждение.
Может, насчет бассейна он слегка погорячился? Так ли он ему надоел?
— Что угодно нашему повелителю?
Взглянув на вновь появившуюся перед ним белокурую гурию, Джинн не удержался, улыбнулся.
Нет, точно, он поторопился, решив, будто гурии ему надоели. Явно поторопился.
27
Мама — лучшая штука на свете. Быть рядом с ней приятнее, чем отгрызть голову какой-нибудь птичке, лучше, чем поймать и слопать зеленую шестиногую ящерицу, лучше, чем бежать по траве на двух сильных лапах и мечтать о тех, кого ты разорвешь на части, когда вырастешь.
Кусака знал это так же точно, как и то, что зеленое солнце обязано всходить на восходе и закатываться на закате, как то, что он со временем вырастет в настоящего, неутомимого охотника, от когтей и клыков которого не удастся ускользнуть никакой добыче.
