Он встал и, сграбастав тиранозаврика, посадил его себе на спину.
— Отныне мы будем путешествовать только так? — спросил тот.
— В этом лесу, только — в этом лесу.
— Понятно. Жаль. Вот если бы...
— Иначе ты разучишься ходить. А это для будущего охотника — большое несчастье. Смекаешь?
Подумав мгновение, Кусака согласился:
— Верно. Так может мне и сейчас стоит идти своими лапами?
— Я уже сказал — только не в этом лесу. Не нравится он мне, совсем не нравится.
— Честно говоря, мне тоже, — признался Кусака. — Жуки в нем вкусные, но все остальное... Нехороший лес, очень нехороший.
— Вот именно. Давай-ка из него выбираться.
— Поехали?
Крысиный король хмыкнул.
Поехали. Уж не думает ли малец, что он будет с ним нянькаться вечно?
Уходя от поляны в противоположную дороге сторону, он вдруг подумал о том, что достигнув ворот, расстанется с Кусакой с сожалением. Привык к его обществу? Что за чепуха? Это он-то, повидавший все и вся, опытный крыс? Нет, на такие штуки, как привязанность, он уже, в принципе, не должен ловиться. А вот, поди ж ты, поймался. Или все не так и оказавшись у ворот, он все забудет? Ох, не время для подобных размышлений. И не место.
Он оглянулся. И увидел...
Там, сзади, на полянке, возле которой он просидел, по крайней мере, полчаса, за это время так и оставшейся пустынной, кто-то появился.
Кто именно?
Тонкий, стройный женский силуэт.
В первое мгновение крысиный король обратил внимание только на это. Потом он разглядел, что у женщины чудесные волосы, а дальше... Не любил он человеческих самок. Что вполне логично, поскольку к человеческому роду он не принадлежал. И поэтому, в его глазах, чудесный отлив серого меха и изящные завитки длинного, растущего казалось от самых ушей хвоста, значили неизменимо больше, чем все соблазнительные округлости человеческой самки, вместе взятые, но красота... Он мог ее оценить, мог поддаться чарам настоящей, стопроцентной, доведенной до идеала, красоты. И там, на поляне, стояла женщина, ей обладающая.
Вот она улыбнулась и взмахнула рукой, подзывая его к себе. А лицо у нее было такое, словно она была готова сообщить ему какую-то тайну, скорее всего, самую важную на свете. Тайну жизни и тайну смерти. Тайну всех тайн.
— Я сейчас, — сказал крысиный король. — Я сейчас подойду... Это нетрудно.
И кажется, кто-то ему что-то кричал прямо в ухо. Вот только крысиному королю на это сейчас было совершено наплевать. В данный момент весь окружающий мир стал именно этой поляной и стоявшей на ней женщиной, словами, готовыми сорваться с ее губ. Вот сейчас...
Он шагнул к поляне, и шаг этот дался ему с трудом, поскольку к крикам, доносящимся до него снаружи, добавилось нечто, вопящее изнутри, имеющее ничего ему в данный момент не говорящее название «инстинкт самосохранения». Он же сам превратился в тонкую оболочку, между этими «снаружи» и «внутри», забывшую как обдумывать дальнейшие поступки, способную лишь сохранять свою целостность и двигаться, двигаться туда, куда ее настойчиво манил ласковый, многообещающий голос. Голос...
Все закончилось после того, как пришла боль. Она вонзилась в ухо крысиного короля раскаленной иглой, и он очнулся, пришел в себя, закрутился на месте, а потом плюхнулся на землю и удивленно огляделся.
Поляна теперь находилась от него буквально в паре шагов, но в центре ее никого не было. Трава, цветочки и ни малейшего следа красавицы.
— Ты не обижаешься? — спросил Кусака.
— На что? — поинтересовался крысиный король.
— Я укусил тебя за ухо. Больно укусил.
— А-а-а... так вот что это было.
— Мои зубы уже достаточно затвердели. А укусил я тебя потому, что ты вел себя как-то странно.
Хм... странно. Вот именно — в высшей степени странно. И если бы не Кусака...
— Понятно, — сказал крысиный король, медленно отодвигаясь от поляны.
На то, чтобы вскочить и кинуться от нее наутек, у него пока не хватало духу. Мешало ощущение, что повернувшись к поляне спиной, он совершит ошибку. Вдруг с нее кто-то выскочит? Вдруг нападет?
— Я не хотел причинять тебе зла. Просто, мне казалось...
— Что именно?
Осторожно приподнявшись, крысиный король еще раз шагнул назад.
— Ты был каким-то не таким. Словно бы превратился в чужака. И я тебе говорил, а ты меня не слышал...
— В чужака, говоришь? — спросил крысиный король.
— Ну да, ну да... Это — то слово.
— Чужак.
Теперь крысиный король пятился медленно, стараясь не налететь филейной частью, к примеру, на острую ветку, но все-таки опасная поляна отодвигалась, терялась среди деревьев...
— Тогда я решил тебя укусить. И укусил.
— Правильно сделал, — сказал крысиный король. — Вовремя.
— Вовремя?
— Вот именно. Еще немного...
В центре поляны появился крохотный голубенький огонек. Он мигнул раз, другой и вдруг стал стремительно расти, шириться...
Мгновенно развернувшись, крысиный король кинулся наутек. Он мчался, не разбирая дороги, ведомый лишь желанием оказаться как можно дальше от подозрительных огоньков и полян, окруженных невидимым барьером, вырваться из этого опасного леса и никогда более в него не попадать.
Острая ветка хлестнула его по загривку и крысиный король, вдруг осознав, что бежит не разбирая дороги, остановился.
Стоп, так не годится. Не стоит, едва избежав одной ловушки, попадаться в другую. А это неизбежно случиться, если он будет и дальше ломиться наобум. Надо осмотреться, надо определить в какую сторону идти безопаснее.
Как же, безопаснее...
Ну, в какую сторону идти, для того чтобы как можно быстрее покинуть этот лес, он определил запросто. Благо, чувство направления его еще ни разу не подводило. А вот насчет опасностей... Тут можно было надеяться только на удачу.
Впрочем, у крысиного короля основания для этого были. Учитывая, сколько раз он в прошлом выпутывался из неприятных ситуаций — основательные. Если удача его не оставит и сейчас.
— Мы так и будем здесь стоять? — спросил Кусака. — Мы пойдем куда-нибудь?
— Пойдем, — ответил крысиный король. — Прямо сейчас. Точнее, это я пойду дальше, а ты — поедешь. Понимаешь, в чем разница?
— Еще бы, — сказал тиранозаврик. — Думаешь, так удобно сидеть сверху и цепляться за твою шерсть лапами?
Крысиный король хотел было ответить на это что-то резкое, но передумал. Все-таки именно Кусака вовремя укусил его за ухо. А не будь этого, он бы наверняка ушел на ту самую полянку. Интересно, чем его визит мог закончиться? Вряд ли чем-нибудь хорошим. А вдруг? Кем она была, эта красавица? Созданием света или порождением тьмы?
