— Замечательный вечер, герцог. Небо чистое, полная луна, свежий воздух… Удивительный вечер, мало подходящий для серьезных разговоров, не так ли?
— Завтрашний вечер может оказаться еще менее подходящим.
— Вы совершенно правы.
На этом, к облегчению Квейга, прелюдия закончилась. Герцог откинулся на спинку стула, изучающе посмотрел на своего собеседника, зыркнув из-под мохнатых бровей, и, отбросив все вежливые предисловия, поинтересовался напрямую:
— Говорят, молодой человек, вы затеяли небольшой мятеж?
— Как получится.
— Думаю, что так и получится. Вы плохо учили историю?
— Я помню про мятеж герцога Луэрон. Вовсе не обязательно повторять все чужие ошибки.
— О, да. Вполне достаточно повторить всего одну.
— Это все, что вы хотите мне сообщить? — Резкость Квейга граничила с откровенной грубостью. Он понимал, что старый лис неторопливо набивает себе цену, но устал от ожидания.
— Торопитесь, э? — Герцог крякнул совершенно по-стариковски, словно ему стукнуло все девяносто шесть, а не пятьдесят восемь. Что тоже, впрочем, возраст не юный, но до дряхлости лорду Алестару было еще далеко. — С такой горячностью — непременно успеете.
— Ваше сиятельство, я действительно тороплюсь. Если вы знаете, что именно я задумал, вы должны понимать, что я хочу предложить вам.
— Что вы хотите у меня попросить, герцог, попросить, а не предложить. Предлагать вам нечего.
— В таком случае вы бы со мной не разговаривали.
— Сразу видно, что вы плохо разбираетесь в торговле. Я не хочу ничего купить. Я хочу продать. Точнее даже, подарить. Практически безвозмездно.
— С трудом могу поверить в ваше, — Квейг немного помолчал, — бескорыстие.
— А я и не стану вас убеждать, что не преследую собственных интересов. Точнее, интересов своего герцогства. Не стоит вам напоминать, какая часть дохода уходит в казну, а какая остается вам? И заметьте, при этом наместница из столицы устанавливает дорожные пошлины, но я должен обеспечивать безопасность караванов!
Квейг приложил усилия, чтобы сдержать улыбку — экий актер пропадает! Безопасность караванов! Наняли куры лисицу курятник от лис охранять! Уж как она бедная, старалась — а вот только пустел курятник с каждой ночью, одни перышки остались. Герцог, тем временем, продолжал:
— У вас нет ни одного шанса, милорд, ни одного! Пускай даже несколько горячих голов решили дружбы ради положить эти головы на плаху. Никому дела нет до ваших личных счетов с наместницей, никто в здравом уме не захочет мстить за невинно убиенного герцога Суэрсен, и что бы там ни было написано в этой мифической книге — восстания не поднимают из-за дюжины выцветших листов пергамента. Нарушая закон, вы не добьетесь ничего. Я же могу помочь вам победить используя закон!
— Я уже пытался, — заметил Квейг с долей грустной иронии — он усмехался собственной глупости.
— Вы пытались использовать закон в свою пользу. Я же дам вам в руки оружие — закон, который можно использовать против наместницы. Более того, закон, с помощью которого можно положить конец этой глупой традиции выборной власти. Ведь если лучшие из правительниц оказываются всего лишь слабыми женщинами, стоит ли доверять им власть над тысячами тысяч?
— И какова же плата за вашу помощь?
— Я хочу, чтобы король, кто бы он ни был, признал суверенное право Ойстахэ!
— Если король сделает это, он будет либо дураком, либо безумцем, и его с полным правом отрешат от трона в тот же день. Ойстахэ в самом центре империи, здесь пересекаются все торговые тракты!
— Суверенное право, герцог, а не независимость. Мне все равно, как будет называться эта земля в официальных документах и на картах — я лишь хочу быть полновластным хозяином своих владений.
— Как вы совершенно правильно заметили — я герцог, а не король. Как я могу обещать вам от его имени? Я не претендую на трон ни для себя, ни для своих потомков. Да и потом, я не уверен, что стоит менять традиции. Более тысячи лет наместницы правили империей, и если одна из них оказалась… — Квейг замялся, подбирая подходящее слово, — недостойна, это не значит, что пришедшая следом будет такой же.
— Сама суть женской природы содержит в себе слабость. Вы думаете, что наместница управляет государством? Чушь, правит все равно мужчина, тот, кого выбирает она. Не проще ли выбрать короля раз и навсегда, без дамского посредничества?
— Вы обвиняете наместницу, — очень медленно, чуть ли не по слогам произнес Квейг, — что она нарушила верность своему супругу-королю?
Эта нарочитая медлительность помогла удержать первый порыв — ударить мерзавца, посмевшего осквернить ее, по лицу, разбить эти толстые, ухмыляющиеся губы, словно покрытые тонким слоем топленого сала, отблескивающего в свечных бликах, в кровь!
— Наконец-то мы подобрались к сути. Именно так, милорд, именно так.
— Она сама вам в этом призналась? — Квейг сумел взять себя в руки, и теперь только хорошо знающий его человек смог бы прочитать гнев в неестественно спокойном выражении лица герцога.
— Нет, не она. Ее любовник, правда, мне пришлось проявить некоторую настойчивость, чтобы заставить этого господина разговориться. Три дня голодовки — и он был готов признаться в чем угодно. Честно сказать, я и сам не знал, какую рыбку выловил в мутной воде. Как только мы придем к соглашению, я назову вам имя. Вам не понадобится никаких других доказательств. Ее величество выбрала в спутники редкостного слизняка. Дайте ему шанс выжить — и он подтвердит все, да еще и расскажет во всех подробностях, в каких позах ублажал нашу целомудренную властительницу все эти годы.
На этот раз во взгляде Квейга промелькнуло нечто, заставившее герцога Алестара вздрогнуть, самым верным словом для определения этого «нечто» было бы — «смерть». Старый лис замолк, недовольно ощутив знакомое ему, хоть и весьма редко ощущение, что он что-то упустил из виду в своих расчетах. Квейг сцепил пальцы в замок:
— Все, что я могу обещать вам — если мы добьемся успеха, и если владетельные лорды империи решат, что на трон должен сесть король — я поставлю его величество в известность о нашем соглашении. Если же, что весьма сомнительно, королем буду я — я исполню его сам. Это еще не все, — прервал Квейг собравшегося уже что-то возразить герцога, — вы должны понимать, что одного лишь закона обычно оказывается недостаточно. В случае военных действий я настаиваю на вашей помощи. Если вы пожелаете — в ваших лесах может пропасть хоть целая армия. Не надо объяснять мне очевидное — на вашу верность данному слову я не рассчитываю. Если вы увидите, что я проигрываю — никакие соглашения не удержат вас от удара в спину. Все, что я требую — не перебегайте мне дорогу раньше времени. Наместница достаточно мудра, чтобы простить вам недостаток рвения. Я же не прощу избыток.
— Однако, я, кажется, поторопился с выводами — вы кое-что понимаете в торговле. Недостаточно, чтобы зарабатывать этим на жизнь, но ваша хватка мне нравится, молодой человек. Итак, уточним детали: я даю вам в руки оружие, всего одно имя, но сколь значимое, и обязуюсь не мешать вашим победам. Заметьте — только победам, потерпите поражение — я в числе первых поспешу выразить лояльность ее величеству.
