— Ваше величество, — медленный поклон.
— Приветствую вас, граф Виастро, — голос нарочито сух.
— Ваше величество, я приехал в столицу, потому что не мог остаться в стороне.
Наместница не спешила придти ему на выручку — пусть подбирает слова сам. В стороне нужно было оставаться раньше. Граф продолжал:
— Я понимаю, что закон знает только одну кару за государственную измену — смерть, но все же, я бы хотел просить ваше величество…
— Проявить снисхождение, — перебила его наместница, не сумев скрыть раздражения в голосе.
— Именно так, учитывая все обстоятельства дела и лояльность рода Эльотоно, можно не сомневаться, что изгнание будет достаточным наказанием.
Энрисса сохранила бесстрастное выражение лица, но почувствовала, как нарастает гнев. Проклятье! Просит о пощаде если не для друга, то для союзника, словно манифест зачитывает!
— Суд несомненно учтет ваши соображения, граф.
— Но королевское помилование — ваша прерогатива. Вы вправе карать и миловать.
— Граф, всех, кого было можно, я уже пощадила. Кому, как не вам знать об этом.
Вэрд помолчал некоторое время — он и сам не верил, что его заступничество возымеет результат, но Энрисса поразила его сухостью и безразличием. Даже во взгляде ни капли сожаления. Он ошибся в этой женщине, но не останавливаться же на полдороги.
— Ваше величество, если ничего нельзя сделать, то я прошу позволить взять под опеку сыновей герцога. После суда. А также позаботиться о герцогине.
Об опеке над детьми Энрисса еще не думала, и уж тем более не собиралась решать этот вопрос здесь и сейчас. Слово «опека» вообще вызывало у нее несколько нервную реакцию. Но граф предложил не худший вариант — Виастро достаточно далеко от Квэ-Эро.
— Я обдумаю ваше предложение, граф. В любом случае — семья герцога Квэ-Эро за него не в ответе, — «по крайней мере, дети», — додумала она уже про себя.
Энрисса с некоторым мрачным удовлетворением ожидала беседы с герцогиней Квэ-Эро. Если леди Ивенна до сих пор еще не поняла, что погубила мужа — наместница с удовольствием ей это объяснит. И граф Виастро может не волноваться — с головы Ивенны волос не упадет. Пусть живет долго и… как сможет. Но как же бесконечно долго тянется этот разговор, прошло от силы десять минут, а словно десять часов. А граф все стоит немым укором, и даже по лицу видно — подбирает слова. Ну что еще? Уже обо всем ведь попросил!
А Вэрд все всматривался в лицо наместницы, пытаясь разобраться — это удачная маска, или ей действительно все равно? Или же она считает, что Квейг главный зачинщик, а остальные лорды просто решили под шумок урвать кусок полакомней? Но не может наместница думать так же, как отчаявшаяся Риэста! Она должна понимать, что на бунт идут от полной безнадежности. Или же по не менее безнадежной глупости.
— Ваше величество, я не хочу, чтобы вся вина за случившееся оказалась на герцоге Квэ-Эро.
— Вы хотите к нему присоединиться? — Устало поинтересовалась наместница.
— Я хочу объяснить, что произошло.
— Хорошо, объясняйте, — она приготовилась выслушать очередную тираду о вреде военной реформы вообще, и на территории отдельно взятого графства Виастро в частности.
— Я долго размышлял об этом, ваше величество, поначалу все казалось случайными совпадениями, да и подвергать сомнению мудрость короля Элиана как-то не приходилось.
Энрисса чуть шевельнула бровью — она подозревала, что соратники герцога Квэ-Эро ознакомились с таинственной книгой. Граф Виастро подтвердил ее догадку, тем паче нужно получить оригинал. Без книги все это пустые сплетни, к тому же еще и опасные — закон об оскорблении короля никто не отменял, смертную казнь за его нарушение — тоже. А сомневаться в существовании его каменного величества — что может быть оскорбительнее?
— Вас никогда не удивляло, что из пяти голосов в Высоком Совете — три у магов. Хорошо, пускай даже два. Но ведь Высокий Совет избирает наместницу.
— Это известно даже детям, — Энрисса не желала говорить о магах.
— Именно так, но они определяют, кто будет править страной! И они же заседают в Высоком Совете! И они же имеют право одобрить или не одобрить военачальника, а это еще один голос. Разве не орден Дейкар выдвинул графа Тейвора? До сих пор они, по крайней мере, не трогали армию. Теперь же армии считай что нет, королевский дворец и тот нельзя защитить без магов! А скоро и провинции постигнет та же участь!
Граф говорил дальше, но Энрисса уже не слышала его слов, воспоминания вдавили ее в спинку кресла, кабинет снова заполнился призраками, теми самыми, которых она так долго выгоняла прочь, в ушах глухими ударами застучало то ли сердце, то ли это капли в клепсидре снова обрели голос.
— Господа магистры, корона нуждается в ваших услугах, — да, именно так положено обращаться к магам — не в службе, в услугах. Первое — долг, второе — товар. За оказанные услуги всегда приходится платить. И никакая плата не покажется чрезмерной. Она не хочет крови, и она должна сохранить империю. Если мятежники сейчас возьмут дворец — империи конец, начнется драка за власть. И прекраснодушных дураков, ввязавшихся не в свое дело, сметут в первую очередь.
Магистр Илана стоит боком к окну, в свете лампы ее силуэт четко вырисовывается на черном фоне. Ир сидит в кресле, алая роба костром полыхает в янтарном обрамлении. Белая ведьма молчит, холеные пальцы перебирают звенья серебряной цепочки, свисающей с пояса. Ир медленно качает головой:
— Ваше величество, вы — в ответе за империю, мы же — за будущее.
И она уже понимает, что последует дальше, письмо Эратоса разворачивается перед глазами, буквы сходят с листа, возникают в пустоте, она видит их из-под полуопущенных ресниц. Закрывает глаза — но буквы проступают на внутренней поверхности век: «согласно предсказанию, наместница, которая придет после Вас — станет последней наместницей и второй королевой. И девочка, которой это предначертано, уже родилась. Вы понимаете, что в тот самый момент, когда она появилась на свет, орден приговорил Вас к смерти». И сейчас она услышит приговор.
— Будущее мира зависит от будущего империи! — Она смотрит в глаза огненному магу. И снова строчка из письма: «не меньше пятнадцати, не больше двадцати»… но прошло уже почти пять лет.
— И мы готовы сохранить империю. Но за плату.
Голос Иланы напоминает шелест змеиного тела по опавшей листве:
— Вам лучше согласиться, ваше величество. Подумайте о ребенке. Дворец вы, возможно, удержите и без нас, но что дальше?
Она не понимает, искренне не понимает, почему они разговаривают с ней, всемогущие маги, словом и жестом изменяющие ткань мира. Почему бы не подождать десять лет? Она ведь все равно не может защитить себя. Ир, словно прочитав мысли, любезно объясняет:
