— Вы нашли его? Как?
— Позвольте мне сохранить некоторые профессиональные секреты.
Ир с завистью взглянул на коллегу — некоторые ритуалы Дома Тени не давались ему даже с использованием крови. Быть может, зависть бы несколько поутихла, если бы Ир узнал, что Арниум вовсе не прибегал к магии, чтобы найти мальчика. Он просто проверил цеховые записи всех ремесленных гильдий в городе, выискивая, в какой из них в последнее время появился ученик или подмастерье подходящего возраста.
— Что он сказал?
— Поначалу — ничего, очень упрямый оказался мальчик и дурно воспитанный. Нынешняя молодежь потеряла всякое представление о приличиях. Впрочем, в случае с этим молодым человеком оно и не удивительно, его наставник также был дурно воспитан. Нет-нет, я вас не обвиняю, дурную траву не спасешь прополкой и поливом. Драть надо. Воспользуйтесь добрым советом, пока не поздно, даже самых лучших из них все равно надо драть.
— Арниум, ради Основателя, прекратите мудрствовать! Что вы узнали?
— Эратос передал с мальчишкой письмо наместнице. Что в нем — Кэр не знает. Конверт был запечатан, а ему и в голову не пришло полюбопытствовать.
— Каким образом он это сделал? Кто его пустил во дворец?
— Вам надо больше внимания обращать на то, что происходит за стенами Дома Феникса, Ир, — с легкой укоризной заметил Арниум, — два дня назад был народный день, когда любой подданный может передать свою жалобу наместнице и она ее рассмотрит.
— Проклятье! Вы опоздали всего на два дня!
— Уж не думаете ли вы, что наместница действительно читает эти малограмотные писульки? Их разбирают в канцелярии, а туда я уже отправил своего человека.
Ир устало откинулся на спинку кресла:
— Молитесь, чтобы это оказалось так.
LI
Почтенный магистр Арниум ошибался — на его беду Энрисса действительно читала все прошения, полученные во время народного дня. Это занимало у нее несколько дней, зато простые люди знали, что наместница не в заоблачной дали, величественная и недосягаемая для простых смертных с их маленькими горестями, а совсем рядом, и любой может воззвать к ее справедливости. Она сидела в кабинете, просматривая прошения и жалобы. Часть из них кидала в урну, как полную чушь. Порой она недобрым словом поминала Саломэ Несчастливую, позволившую простолюдинам учиться грамоте. Если бы горожанам и крестьянам приходилось платить за каждый лист бумаги писцу, они бы думали, прежде чем жаловаться наместнице на соседку, что дочку на выданье сглазила, или на кота, утащившего судачков в сметане. В этом мире никогда не заканчивается и достается своему обладателю бесплатно только человеческая глупость. Зато она дорого обходится окружающим. Пробежав взглядом по очередному «шедевру» наместница не выдержала:
— Нет, Ванр, вы только взгляните на это!
— Опять донос?
— Но какой!
Ванр взял бумагу, прочитал:
— О, да. Просто бесподобно, даже жаль, что неправда.
Аптекарь из нижнего города жаловался на белых ведьм, что те прокляли его огород с лекарственными растениями — видимо, в великой зависти к его чудодейственным средствам, возвращающим мужчинам силу, а при втирании в голову спасающим от облысения. Теперь он вынужден покупать травы на стороне, и находится на грани разорения.
— А что, вам угрожает облысение?
— Нет, но мало ли… Говорят, что если мужчина рано не поседел, то обязательно полысеет.
— Никогда не обращала внимания. Тогда почему наш Хранитель и седой и лысый?
— От великой мудрости, не иначе.
Наместница вздохнула и отложила аптекарскую кляузу в сторону:
— Распорядитесь, чтобы дворцовый травник навестил этого аптекаря и проверил его чудо-зелья. Если окажется, что они хоть от чего-нибудь не помогают, аптекаря на два года лишить торгового разрешения и приговорить к штрафу в пользу ордена Алеон за клевету.
— А если зелья действительно помогают?
— Тогда привести ему жреца Эарнира, пусть благословит этот огород.
Ванр послушно отметил в своих записях волю наместницы и потянулся в кресле — он сидел тут с самого утра, и желудок настойчиво намекал, что обеденное время давно прошло и как бы не остаться еще и без ужина.
Энрисса не глядя выудила из бумажной кучи следующее послание и с удивлением обнаружила, что держит в руках плотный конверт, запечатанный сургучом. Обычно люди, запечатывающие свои жалобы в конверты, не подавали их наместнице в народный день, находя другие возможности. Она перевернула конверт — ничего не написано, сургуч без печати. Подняла на просвет и, как и ожидала, увидела второй конверт. Она сломала сургуч, достала загадочное послание, и чуть было не уронила его на стол. Второй конверт был запечатан алой печатью ордена Дейкар с фениксом в пламени, позволенной только магистрам. Отличить подделку было очень просто — настоящая печать всегда была горячей на ощупь, но сургуч при этом оставался твердым. Энрисса прикоснулась к сургучу и задумчиво положила конверт на стол. Потом посмотрела на клепсидру:
— Уже шесть вечера, мы заработались. Идите отдохните, господин секретарь, возвращайтесь через час.
— Распорядиться, чтобы вам принесли ужин? — Энрисса часто ужинала или завтракала в своем кабинете. Обедать, ей, к сожалению, приходилось с придворными, заслужившими честь оказаться за одним столом с наместницей. Она понимала несомненную пользу таких обедов, но каждый раз с тоской откладывала книгу, чтобы сесть во главе стола.
— Я не голодна, ступайте.
Едва за Ванром закрылась дверь, наместница сломала печать и впилась глазами в письмо, привычно оценивая незнакомый почерк. Твердые, четкие очертания букв и характерные завитки, тем не менее, всегда одинаковые. Так пишут уверенные в себе люди, при этом творческие натуры, в силу необходимости подчинившие себя строгим правилам. У самой Энриссы был похожий почерк, но она давно уже научилась писать разными стилями, в зависимости от адресата и содержания текста. Желающий определить характер наместницы по ее манере письма остался бы в полном недоумении. Первым делом она посмотрела на самую нижнюю строчку, надеясь увидеть там подпись.
«Эратос» — это имя ей ничего не говорило, впрочем, и не удивительно, наместница знала только двух магистров — вечно недовольного Ира, представляющего орден в Высоком Совете, и милейшего старичка Арниума, просто-таки излучающего добродушие. На заседаниях совета он не появлялся, зато частенько наведывался во дворец без всякого повода, побеседовать с Хранителем о редких книгах, полюбоваться на фрески, попробовать новый вид мороженого или насладиться откровенными туалетами придворных дам. Энрисса всегда радушно привечала старого мага: несмотря на кажущуюся болтливость, он никогда не выдавал ничего, связанного с орденом, но знал тысячи интересных историй. Остальные магистры предпочитали не показываться при дворе, и Энрисса знала только, что всего их восемь, причем один в Ландии и трое у варваров, а из Кавдна маги Дейкар ушли еще триста лет назад — по неизвестной причине. Она вернулась к письму:
