— Дэржи, сэчас сумку принесу, — скомандовал Людоед женщине.
И тут Петю Тихогромова осенило. Пока Людоед пробирался между рядов за сумкой, он быстро нащупал в кармане кителя маленький «дорожный» карандашик, быстро чирканул что-то прямо по белой пелёнке и ловким движением подпихнул ещё что-то поглубже в одеяло.
Женщина удивлённо на него взглянула и, сообразив, вдруг тоже очень быстро просунула под детское одеяльце свою маленькую орошённую слезами иконку. И очень вовремя. Людоед с большой клетчатой сумкой (в таких нынешние коробейники носят свой турецко-китайский ширпотреб) уже оказался рядом.
Петруша до боли сжал в кулаке крошечный карандашик. Людоед выхватил из рук женщины вновь что есть мочи завизжавшего малыша и сунул его головой вниз в клетчатую сумку.
В проулке зашумели, забегали медики. По рации объявили, что террористы выпустили из школы женщину с маленьким ребёнком, она несёт его в сумке.
— Хорошо, если там правда младенец, — пробормотал генерал Савенков, — а не какой-нибудь розыгрыш с детонатором.
Савенков ринулся было допрашивать уборщицу Гулю, которая принесла сумку, но девушка оказалась настолько напуганной, что только охала, прижимала смуглые руки к сердцу и просила пить. Даже собственную фамилию бедняжка вспомнила не сразу. Ясно было, что никакой информации о террористах от неё не добьёшься.
— Безусловно, у Тихогромова непростая задача, — сказал Савенков. — Заложники сидят там, точно в каменном мешке. Телефоны не работают. Даже переговорщики ещё не ходили туда.
— А почему? — сощурился Царицын.
— Видишь ли, Ваня, террористы потребовали к себе человека, который не смог приехать.
— Президента, что ли? — прямо спросил Иван. Савенков почесал кончик носа, посмотрел в глаза Ивану, но не промолвил ни слова. Сбоку подскочил человек в штатском, с характерной чекистской грустью в глазах. Пожал генералу руку, вопросительно покосился на Царицына.
— Разрешите представить кадета Царицына, — сказал Савенков
— Тот самый? Уничтожитель колдунов? — глаза молодого чекиста превратились в задорные щёлочки, и он с любопытством стал разглядывать Царицына. Но тут же, отвернувшись от кадета, негромко заговорил на ухо Савенкову:
— Снайперы у них очень высокого класса. Один где-то на крыше. Второй в окнах верхнего этажа. Работают с пугающей эффективностью.
— Что? Уже?
— Да, к сожалению. Два милиционера из оцепления и ещё водитель автобуса. Но самое печальное: нашего снайпера сняли с балкона. Во-он там сидел парень, да сдуру решил закурить, и зажигалка сбликовала…
— Товарищ генерал, разрешите поглядеть на младенца? — спросил Ваня.
— Да я уже глядел, ничего интересного! — махнул рукой молодой сотрудник. — Орёт как резаный, наголодался. С ним сейчас врачи занимаются.
— Лейтенант Ежевикин, проводите кадета Царицына к младенцу, — приказал генерал Савенков. — И, пожалуйста, окажите кадету максимальное содействие.
В палатку, куда принесли ребёнка, протолкнулись с трудом. Здесь было тепло, как в Ташкенте: вовсю жарили обогреватели. Поспешно разливалась по бутылочкам кисломолочная смесь.
Возле малыша суетился седобородый врач в роговых очках, с лицом добрым и красным, как у Деда Мороза.
— Надо скорее поменять памперс…
Ваня, морщась от боли в ноге, склонился над младенцем. Он смотрел на него испытующе и строго, будто младенец назло ему, Ване Царицыну, хранил молчание. Знал всё и молчал. Назло…
— Вы только поглядите, какой молитвенник, — вдруг заулыбался врач.
Малыш уже не плакал, сосредоточенно сосал из бутылочки кисломолочную «Агушу». А растроганный врач уже доставал из-под одеяльца маленькую, слегка размокшую иконку Казанской Божией Матери.
— Интересно, как его звать?.. — настороженно промолвил Иван.
— Минуточку… — распахнул пелёнки, врач повертел в руках какую-то маленькую бумажку и торжественно объявил:
— Перед вами — Петруша Тихогромов!
Ваню подбросило, как на пружинке.
— Скорее, скорее! Посмотрите, нет ли там других надписей?!
Несчастного младенчика жестоко разлучили с бутылочкой. Он уже не плакал, благо, успел засосать добрых сто граммов и теперь только благодушно выпускал наружу молочный дух, слюняво улыбался и совершенно был равнодушен к тому, что взрослые дяденьки разглядывают его чуть не под микроскопом.
— На спине ничего не нарисовано? — Иван едва не подпрыгивал от нетерпения — А на боку, может быть, знаки какие-нибудь? Нет? Совсем нет?
— Никаких знаков, — доложил врач, оглядев напоследок нежно-розовые пятки.
Кадет в изнеможении повалился на стул, сдавил пальцами виски:
— Должен быть знак! Не зря же Петя написал своё имя на памперсе! Стоп! Икона, быстрее… на обороте что-нибудь есть?!
— Н-ничего, совсем ничего, — грустно сказала медсестра, разглядывая образок на свет. Она опять склонилась над малышом и заохала, и запричитала:
— Ах, батюшки святы! Посмотрите, сколько надул! Тяжесть-то какая!
А Ваня Царицын понуро побрёл к выходу. Да, не повезло. Даже на Петруху бывает проруха. Видать, Тихогромыч успел только пометить младенчика, а депешу так и не смог вложить в кружевной конверт.
— Ох, что же это?! — за спиной визгнула медсестра. — У него в памперсе — бомба!
— Хи-хи! Это не бомба, — несолидно хихикая, Ваня поднял выпавшую из обкаканного подгузника чёрную коробочку — небольшую, размером с детскую ладонь. Прижал к груди и, пританцовывая, поскакал по раскисшему газону к джипу генерала Савенкова.
В джипе имелся телевизор с крошечным экраном. На просмотр Петрушиной видеокассеты сбежалось ещё два генерала, два полковника и один заместитель министра. Набившись в автомобиль Савенкова, смотрели в гробовом молчании, а у одного из полковников — седого «афганца» в белёсом городском камуфляже — даже рот периодически приоткрывался, испуская глухие междометия, особенно когда в кадре появлялась огромная тыква, опутанная проводами.
Полковник с открывающимся ртом щёлкал камерой, фотографируя террористов прямо с экрана. Второй, в запотевших от волнения очках, судорожно чёркал фломастером в блокнотике, размечая схему зрительного зала. А Савенков только цокал языком: «Аи да Тихогромов! Настоящий засланный казачок!»
— Ну, что будем делать? — спросил очкастый полковник с фломастером, раскладывая перед генералами план помещения, испещрённый условными значками.
— Что делать? — отозвался Савенков. — А знаешь, брат… достань-ка мне срочно модную шляпку. Вот такую!
И он ткнул пальцем в экран, на котором застыло изображение страшной ведьмы в носатой маске. На голове у ведьмы была чёрная шляпа с драными полями, закрывавшими уши и даже плечи.
Плёнку, отснятую Петрушей, передали в Кремль. Вскоре был готов план предстоящего штурма. Проанализировав видеозапись кадета Тихогромова, генералы уже совершенно отчётливо представляли себе, где находится каждый из террористов, чем вооружён и как настроен.
