— Ой… — простонала Надинька, прижимаясь поближе к Тихогромычу. Ей захотелось вообще засунуть голову ему под мышку.
Упырь в кровавой манишке глянул со сцены в зал и нагло расхохотался в микрофон:
— Какой же вы трусливий народ, вай! И даже на карачках полз-заете, как свиньи! А ну, пэр-рэстали ползать, да? Всэм сидеть на местах! И руки на голову палажили, я сказал!
В глубине сцены, за кулисами, включился слабый свет. К начальнику нечисти подбежала Ведьма, поднесла бронежилет. Упырь не спеша покрылся броней, рассовал по кармашкам разгрузки запасные обоймы и принял из рук помощницы великолепный автомат «А-100», штучно выпускаемый для российских спецслужб и заслуживший среди профессионалов доброе прозвище «Миксер».
— Сейчас хачу пасматреть, как врут ваши власти! И вы тоже должны знать вс-с-ся правда! — с этими словами Упырь повелительно махнул рукой. На край сцены вынесли телевизор. Изображения толком никто не видел, зато чёткий голос дикторши государственного телеканала разнёсся по залу:
— И снова к захвату заложников на Таганке. Как мы уже сообщали, террорист-одиночка захватил один из классов в школе номер 1505 в центральном округе столицы. Маньяк удерживает несколько старшеклассников в заложниках.
— Всэ слюшали, да? — прорычал Упырь в микрофон, перекрывая голосок дикторши. — Они гаварят, что здэс адын человек вас захватил! Только адын класс захватил, да?! Да пасматри, как они врут! Вся ваша власст и пр-резидент ваш одна ложь говорит!
— … Требований террорист пока не выдвинул, — будничным тоном, почти с улыбкой рассказывала телевизионная дама. — По данным силовых структур, у террориста нет взрывчатки и жителям соседних домов опасность не угрожает.
— Не угражает, да? — Упырь хлопнул себя по коленям. — Ну ха-ра-шо, сичас я пакажу, как никаму ни угражает! Мовсар, давай первую, дарагой!
Колдун тряхнул бородищей, вцепился в свой пульт, и… будто громовый пузырь разорвался над головами. Земля качнулась, заложники покатились на пол: потолок обрушился! Впрочем, пока нет — зато градом посыпались на головы бумажные фонарики и прочие украшения.
— Младший корпус взорвали! — завизжал кто-то во мраке.
Толпа обезумела. Дети и взрослые ринулись через сиденья, давя друг друга в темноте. И сразу сухо захлестали автоматы Франкенштейна и Людоеда, полосуя свинцовыми плетьми поверх голов. Повалились передние, через них покатились бежавшие следом; Франкенштейн с наслаждением опорожнил магазин, потом отработанным чётким движением перезарядил машинку и замер, готовясь засадить гвоздящую очередь — на этот раз прямо в людей.
— А-а, свиньи, назззад! — заревело в микрофон. — Сичас взарву нах… вся школа на куски пустим! А ну вс-сэ лежать! Лежать!!!
Голос Упыря пробился сквозь детский плач. Ему поднесли рацию одного из милиционеров. Милиция вышла на связь с террористами.
— Зачем взрываешь? Скажи сначала, что хочешь? — кричал мужской голос.
— Ты кто? Ты шакал, я с тобой гаварить не буду, — самодовольно произнёс Упырь. — Давай сюда твоего генерала. Ниже генерала или министра не хачу гаварить… Кто? Вай, слушай меня, генерал. Хараш-шо мы пошумели, да?! Тэпэр как па тиливизару гаварить будишь, что у нас взрывчатки савсэм нэт, а?
Упырю выкатили кресло на сцену. Усевшись, довольно расхохотался в рацию:
— Видишь, у нас есть савсэм много взрывчатки. И ещё осталось много, для всэх твоих свиней хватит. Давай, генерал. Давай позови к нам сюда президента, да? Слушай меня, я тебе серьёззна гаварю, если президент не приезжает сюда, я всю эту школу, нах… понял миня, да?
Собеседник, видимо, пытался что-то объяснять. Упырь уныло приподнял брови, отдалил рацию от виска, подождал пару секунд, потом раздражённо перебил:
— Слушай, помолчи, генерал! У нас в Москве чичири школы заминированы, генерал. Буду взрывать один школа, потом другой школа… Что хачу? Президента хачу. Пусть он со мной как мужчина поговорит.
Вампир почесал потную шею под маской и добавил:
— И хачу, чтоби сичас па тиливизару сказзали, что я визиваю сюда президента, понял? Если через полчаса па тиливизару не скажут, что я позвал на переговоры президента как мужчина мужчину, тогда я взрываю второй бомба, понял? Всё!
«Похоже, нам крышка», — обречённо подумал Петруша. Он знал, что ни в одной стране мира президенты не ездят на переговоры с террористами.
От этой мысли Тихогромычу стало прохладно и даже — уж не к слезам ли? — слегка зачесалось в носу. «Отставить! — приказал себе Тихогромыч. — Русский офицер не имеет права так запросто сдохнуть в заложниках у поганых «чехов» да ещё с внучкой начальника Суворовского училища. Держись, упырьё, сейчас мы вам все рога пообломаем».
Долговязый Людоед, скрипя ремнями, прошёлся мимо — Петруше ударило в лицо запахом душманского пота… и не только пота. Кадету показалось, что он почуял запах…
«Навоз! — Петруша вытаращил глаза, хлопнул себя по лобешнику. — Вот грузовичок-то зачем стоял! В куче удобрений «духи» провезли оружие в Москву. А милиционеры, наверное, не захотели копаться в навозе… Ночью террористы перетащили оружие из грузовика внутрь здания. Но почему моджахеды не устроили тайники прямо в актовом зале, где-нибудь за кулисами?»
Петруша почесал кончик носа, потом взъерошил ёжик на затылке, но разгадка не приходила. И вдруг осенило: «Да потому что знали: милиция будет проверять актовый зал! Вот и спрятали оружие в подвале, заранее! А теперь достали…» Так вот они какие, привидения!
Думать было нелегко: от детского визга в голове звенело и дёргало так, точно через уши протягивали колючую проволоку. Со сцены лупил прожектор — всякий раз, когда луч слепящей белизной выжигал ту часть зала, где сидел Петруша, ему казалось, что его глаза выдирают из черепа.
Да, это был настоящий праздник Хеллоуин — полноценная, яркая ночь ужасов. Террорист в костюме Франкенштейна отрубил у мёртвого милиционера голову и вынес на сцену на всеобщее обозрение. Голова была страшная, с чёрной струёй из носа. «Так сдэлаю с каждым, кто будэт себэ плохо вэсти», — заявил Упырь.
Смертница в костюме ведьмы, мстительное костлявое существо в рваной шляпе, развлекалась тем, что выискивала в зале красивых девочек, набрасывалась и пыталась изувечить, выцарапать глаза. Её боялись больше, чем боялись Самурая.
Пить никому не давали. Язык присох к гортани, губы сделались клейкими, но Петруша только покашливал да кряхтел, он понимал, что детям труднее терпеть жажду, чем здоровенному кадету. Чтобы занять мозг, Тихогромов старался слушать, о чём говорят террористы. Они часто повторяли русские слова: «муха», «шмель», «частота». Ещё Тихогромов слышал, как Упырь кричал в рацию на генерала, который вёл переговоры. Главарь «духов» ругался матом и орал, что если «этот ваш президент» не приедет сюда лично к десяти часам утра, то ещё один корпус взлетит на воздух, «савсем взлетит, ти миня понил, да?!»
И над всем этим адским действом тяжко покачивалась огромная рыжая тыква с хохочущей харей. Тыква скалила чёрные зубы и торжествующе поглядывала вниз — на воющих, обречённых подданных весёлого детского праздника Хеллоуин.
