– Возьми, это тебе. Память.
Бальян принял подарок и оставил его лежать на ладони. Он ничего не знал о происхождении браслета. Какая-то женщина носила его, потом сломала застежку, хотела, видимо, отдать мастеру в починку, но руки не дошли. Бальян почему-то ощутил брезгливое чувство по отношению к этому браслету. Как будто украшение запачкалось о чью-то кожу, стало склизким. Как будто чужой пот мог впитаться в серебро. Нелепость!
В следующий же миг Бальян вдруг понял, что единственная женщина, которой могло принадлежать украшение, была его матерью. «Возможно, таково мое истинное отношение к ней, – подумал он. – Я проклят, если это так. И мой отец – безумец. Да, я проклят».
Он решил покориться судьбе и ждать.
– Ты нужен мне, – твердил ему Вейенто.
Бальяну не позволяли отлучаться от особы герцога ни на миг. Они спали в одной комнате, ели за одним столом. Когда герцог набирал солдат, Бальян стоял за его плечом. Молчал, смотрел.
Люди показывали на Бальяна пальцем, судачили о нем за его спиной, а потом, когда поняли, что он не отвечает на насмешки и оскорбления и даже не пытается себя защитить, – прямо в лицо. Его называли убийцей Аваскейна. Бальян не возражал. Над ним смеялись, именовали ублюдком, и он не отводил глаз. Обычно так поступают гномы, когда не понимают, как им относиться к себе и к неожиданным поворотам своей судьбы. «Стоит остановиться и понаблюдать за собой со стороны», – говорила магистр Даланн о подобных коллизиях.
Большой отряд в семь сотен человек выступил из замка и двинулся на юг. Большинство солдат принадлежали к замковому гарнизону или были набраны по шахтерским поселкам из числа отчаянных голов, которые польстились на сокращение срока контракта. Среди них были и женщины, способные держать оружие. Никаких маркитанток, никаких шлюх. Только воины.
Вейенто на коне ехал впереди. Бальян, также верхом, неотлучно оставался при отце. В его положении ничего не изменилось. Он по-прежнему чувствовал себя пленником, но не слишком страдал от этого. «Неволя – интересное состояние, достойное наблюдения, – учила магистр Даланн. – Стоит претерпеть неудобства и тяготы заточения в тесной клетке, в ожидании смертной казни, чтобы посмотреть в глаза своему второму естеству. Ибо у всякого живого существа имеются два естества: одно – для свободного состояния, другое – для невольного. Очень немногие обладают лишь одним естеством и в неволе остаются такими же, какими были на воле. Большинство же обнаруживают в себе совершенно другую личность. Весьма и весьма поучительно бывает познакомиться с нею поближе».
Бальян уже знал, что Даланн в своих поучениях исходила из собственного опыта. И сейчас он напрягал все силы, чтобы извлечь пользу из своего теперешнего положения. Если у Даланн это получилось, то у него выйдет и подавно. Потому что он – моложе и сильнее, потому что он – человек и к тому же мужчина.
Вейенто легко захватил приграничные земли, принадлежавшие одному из самых богатых землевладельцев Королевства, некоему Тильзеру. Сам Тильзер был убит – хотя он, следует это признать, даже не пытался оказывать сколько-нибудь серьезного сопротивления, настолько внезапным для него оказалось вторжение с севера.
Вейенто отыскал тело своего первого противника и, полюбовавшись на торчащие из его груди стрелы, одним ударом меча отсек ему голову. Затем герцог подозвал к себе пикинера и насадил мертвую голову на пику. Вручая оружие пораженному солдату, герцог провозгласил:
– Неси это впереди армии, как наше знамя! Пусть враги знают, что ждет тех, кто посмеет противиться единственной законной власти в Королевстве!
Бальян встретился с мертвой головой взглядом. Тусклые глаза убитого были широко раскрыты и излучали тоску и ужас.
* * *
Пожары катились вслед за армией Вейенто. Отряд продвигался так быстро, что можно было подумать, будто он убегает от огня. Бальян по целым дням не сходил с седла. Он не произносил ни слова, и с каждым часом ему все труднее было размыкать губы. Молчание его становилось болезненным, но излечения от этой болезни не предвиделось.
Погруженный в безмолвие, Бальян смотрел, как на фоне пламени мечутся глупые черные фигурки, как извиваются в воздухе бессильные струи воды, как какие-то люди в отчаянии выбрасывают из горящих домов вещи, которые все равно не смогут им помочь. Все это происходило очень далеко от него, если вообще не в сновидении.
Только один раз Бальяна попытались затащить прямо в сердцевину этого ненужного, чужого сна. Он грезил наяву, когда внезапно рядом с ним, из ниоткуда, возникли закопченные руки. Они схватились за стремя, и совсем близко от его колена появилось лицо. Чужое лицо, чужие волосы, и от этого явления пахло бедой.
– Господин! – закричало это существо, выскочившее неведомо откуда. – Господин, остановите их!
Бальян повернул голову и увидел, как солдаты тащат, ухватив поперек талии, какую-то девочку лет двенадцати. Она показалась Бальяну бестелесной – сгусток чистого ужаса, беззвучный крик боли. Он даже не заметил, какого цвета у нее волосы, хотя Даланн учила в общении с людьми первым делом обращать внимание на масть.
Бальян не раздумывал ни мгновения: поднял арбалет, скучавший на луке его седла, и пустил стрелу. Один из насильников сразу упал, другой, разжав руки и приседая, метнулся в сторону. Девочка, оказавшись на свободе, бросилась бежать и тотчас скрылась в хаосе пожара.
Чужое лицо, качавшееся возле стремени герцогского бастарда, нырнуло куда-то и кануло.
Герцог Вейенто в сверкающей короне носился среди пламени и криков. С его рук свисали шелковые тряпки, захваченные в одном из домов. Его локти были увешаны золотыми цепями, на пальцах болтались гроздья браслетов.
Остановившись перед сыном, Вейенто встряхнул руками, и груды награбленного посыпались к его ногам.
– Это наше, – сказал Вейенто, засматривая Бальяну в лицо. – Видишь? Все просто. Королевство – мое, и все, что в нем имеется, – тоже мое. Твое. Наше. – Он ударил носком сапога по куче украшений и одежды. – Ты можешь взять любое!
Бальян молча и неподвижно смотрел.
Какой-то солдат подскочил к отцу и сыну, начал громко кричать, показывая на арбалет Бальяна. Вейенто ударил кричащего кулаком по губам, и тот, всхлипывая, исчез.
Под рев пожара армия двинулась дальше. Вейенто постоянно посылал вперед разведчиков. Он желал знать о том, что ждет их за следующим поворотом. Богатая усадьба? Засада? Далеко ли до столицы? И не решился ли этот презренный трус Талиессин выступить ему навстречу?
– Нужно все разведать, – говорил Вейенто Бальяну, блуждая глазами по темным окрестностям.
Ночь уже наступила. Еще одна бессмысленная ночь. После ревущего пламени, покусывающего кожу жаром, ночная прохлада казалась благом.
– Мы все должны выяснить, – говорил Вейенто. – Оставайся рядом со мной, Бальян. Тебе следует видеть все. Власть не дается дешевой ценой. И не важно, кто платит эту цену, – я, ты, твоя толстая мать, солдаты или эти глупые крестьяне. Любая власть стоит крови и золота.
