Радихена держался между Эскивой и Гайфье, так что брат королевы замыкал шествие.
После того, как конь Эскивы взбесился и едва не сбросил королеву в пропасть, Гайфье больше не приближался к сестре. За последние несколько дней он сильно повзрослел и теперь ощущал себя старым. Каждый прожитый день превращался для него в год, тяжело давил на спину, пригибал к земле. Ему стоило больших усилий не сутулиться. Да, он был старым, никому не нужным и ничтожным. Даже Радихена казался кем-то более значительным, чем Гайфье.
Вчера, накануне их прибытия в замок, мальчик улучил минуту, когда Ренье был один, и подошел к нему.
– Я знаю надежный способ уберечь Эскиву от смерти, – заявил Гайфье.
Его старший друг уставился на него с интересом.
– Мне такой способ неизвестен, – признался он. – Пока проклятие сумерек тяготеет над Королевством, опасность для вас обоих остается.
– Жизнь Эскивы куда важнее моей, – сказал Гайфье. – Она – королева, наследница крови Эльсион Лакар… Не притворяйтесь, будто вам это непонятно!
– Это мне понятно, Гайфье. Я не понимаю другого: к чему вы ведете свои странные речи?
– Думаю, проще всего будет избавиться от меня, – сказал мальчик. – Теперь вам ясно?
Ренье заморгал.
– Вы предлагаете мне убить вас?
– Что-то в этом роде, – криво улыбнулся Гайфье.
– Невозможно.
– Почему?
– Во-первых, я не убиваю своих друзей. Не в моих правилах, – сказал Ренье. – Во-вторых, я боюсь Талиессина. Он не поблагодарит меня за то, что я не уберег его сына.
– По-вашему, Талиессину вообще есть до меня дело?
– По-моему? – Ренье выглядел удивленным. – Это не по-моему, а на самом деле. Талиессин любит обоих своих детей. Думаю, и Уида – тоже, что бы вы там о ней ни воображали. Может быть, они и слишком поглощены своей любовью, но дети, Гайфье… – Он вздохнул и вдруг рассмеялся, признавая свою беспомощность. – Я не знаю, как это правильно выразить. Я просто уверен в том, что обязан сохранить вашу жизнь, вот и все. Вашу и Эскивы, в равной мере.
В эти минуты Гайфье чувствовал себя значительным, нужным. Человеком, от которого что-то зависит. Человеком, который кому-то не безразличен.
А наутро все вернулось. Гайфье тащился в хвосте процессии, угрюмо созерцая спину Радихены. И никто с ним даже не заговаривал. Может быть, стоило настоять на своем и просто умереть, чтобы не мешать никому из них выполнять свое предназначение: избавлять Королевство от проклятия, спасать других людей, преграждать пути зла.
Несколько раз Гайфье был близок к тому, чтобы развернуть коня и помчаться прочь, не разбирая дороги, и в конце концов погибнуть. Свалиться в пропасть, к примеру. Или нагнать армию Вейенто, врубиться в ряды мятежников и пасть под ударами их мечей. Его разорвут на клочки, и даже тела не останется, чтобы опознать и похоронить.
Но всякий раз что-то удерживало Гайфье от отчаянной выходки, и он продолжал безмолвно ехать вслед за прочими.
Замок Ларра как нельзя лучше соответствовал его настроению: суровый, всегда готовый к обороне. Серые стены, сложенные из необработанного дикого камня. Немногочисленный, но хорошо вымуштрованный гарнизон с недоверчивым командиром во главе. Красавица герцогиня с растерянным лицом. Верная ключница, востроносая, хитроватая, вертлявая. А все остальные обитатели замка – мужчины. Камни и оружие, ничего лишнего.
Ренье спрыгнул на землю, оставив Эскиву сидеть на лошади, бросился к Фейнне, схватил ее за руки.
– Эмери! – проговорила герцогиня, качая головой. – Не думала, что вы когда-нибудь соберетесь навестить нас. Жаль, что Элизахар в отъезде.
– Мы встретили его, – сказал Ренье.
Ее губы дрогнули – она явно хотела спросить, каким Ренье нашел ее мужа, но в последний момент она сдержалась. Ренье сам сказал:
– Он полон сил и уверенности и не сомневается в скорой победе.
– Хорошо, – сказала Фейнне.
Ренье смотрел на нее во все глаза. Казалось, время не властно над герцогиней. Это была все та же милая Фейнне, разве что чуть располневшая, с круглыми плечами и личиком-сердечком. Она по-прежнему предпочитала белые одежды и почти не носила украшений. Строгая старенькая нянюшка, должно быть, давно умерла, и теперь о Фейнне заботилась та увядшая женщина, что постоянно вертелась поблизости.
– Я рад вас видеть, – сказал Ренье. И не удержался: – Можно я вас поцелую?
Фейнне, улыбаясь, подставила ему щеку, и Ренье прикоснулся к ней губами.
– Я мечтал об этом пятнадцать лет, – признался он.
– Мечты сбываются! – засмеялась герцогиня. – Представьте мне своих спутников.
Ренье прошептал ей в самое ухо:
– Это тайна.
– В таком случае войдем в башню. Госпожа Танет поможет вам устроиться, а потом поговорим, – распорядилась Фейнне.
Она по-прежнему оставалась решительной и доверчивой, какой Ренье помнил ее по Коммарши. Ренье бережно снял с седла Эскиву. Она покачнулась, обхватила его руками за шею и засмеялась.
– Кажется, стою…
Радихена спешился, подошел к Гайфье, чтобы подержать ему стремя. Гайфье буркнул:
– Можешь не трудиться, я сам.
– Простите, – сказал Радихена. – Господин Адобекк приучил меня к этому.
– Господин Адобекк старше меня на полстолетия, – сообщил Гайфье.
– Прошу меня простить, – повторил Радихена, – я этого не учел.
– Ты смеешься надо мной? – разозлился Гайфье.
Радихена молча отвернулся.
Гайфье едва сдержался, чтобы не ударить его.
– Кажется, я спросил, не смеешься ли ты надо мной, – повторил он.
Не поворачиваясь, Радихена ответил:
– Нет.
Он взял на себя заботу о лошадях, а брат с сестрой и Ренье отправились в башню. Ключница быстрыми, мелкими шажками бежала впереди, показывая дорогу. Ренье предложил руку Фейнне. Впервые за несколько дней Эскива оказалась рядом с братом.
– Не боишься? – спросила она с вызовом.
– Нет, – солгал он.
– Я тоже – не очень, – вздохнула Эскива. И призналась: – Я соскучилась по тебе.
Гайфье мгновенно раскаялся в своем желании умереть. Танет провела их в большой зал, разгороженный кожаными занавесами на несколько помещений.
– Вы будете ночевать в замке? – спросила она и сама же рассмеялась. – Разумеется, да! Я приготовлю для вас постели. Кто из вас желает говорить с герцогиней.
Она посмотрела на Ренье, видимо признавая в нем старшего.
