Софена испугалась.
— Что с вами? — спросила она. — Может, принести вам воды?
Она чуть шевельнулась.
— Сидеть! — прошептала Даланн. — Не двигаться!
Софена послушно замерла.
Прошло несколько минут, прежде чем Даланн сумела обрести прежнее спокойствие. За эти минуты Софена передумала целую кучу разных вещей. Прикидывала, как лучше удрать, если магистр вдруг набросится на нее и попытается убить. Подбирала оправдания. Мысленно объясняла, как вышло, что она подслушала чужой разговор. И даже рассказывала о своем одиночестве и о потребности в обретении истинного друга. Да — и еще о том, каким она, Софена, видит дружеский долг.
Наконец Даланн сказала:
— Итак, дорогая, вы все слышали. И знаете про а-челиф. Чего же вы хотите?
— Ну, я могу никому про это не рассказывать, — промямлила Софена.
— Хорошо, хорошо, — подбодрила ее Даланн.
— Ну да. Я буду молчать про а-челиф... и еще про одну вещь, которую вы упоминали в том разговоре.
— Да, дорогая? Продолжайте!
— Чильбарроэс! — выпалила Софена.
Магистр вздрогнула, но на сей раз не стала так пугающе зеленеть. Просто криво улыбнулась.
— Ну что ж... — выговорила она задумчиво. — Хорошо.
— Я никому ничего не расскажу. Да, я знаю, что подслушивать нехорошо, но ведь я не хотела подслушивать — это вышло случайно.
— Да, да. Вам просто... повезло, — сказала Даланн, кивая.
Софена приободрилась.
— Ну, раз мне повезло, то вот чего я хочу. Вы не будете подстраивать пакости Пиндару на экзамене. И мне — тоже. Я хочу закончить Академию с хорошим дипломом. Вы были совершенно правы — раз уж у нас такой откровенный разговор, — я действительно должна найти свое место в жизни, и Академия, — единственный путь для этого.
— Ну вот, видите, — сказала Даланн, — всегда можно найти общий язык. Если захотеть, конечно. Других пожеланий у вас нет?
— Нет. — Софена помотала головой. — Я просто хотела, чтобы все было по-честному.
— Ну да, ну да. Впрочем, я могла бы познакомить вас с какими-нибудь приличными мужчинами. Не желаете, чтобы я подобрала вам состоятельного мужа?
— Не надо смеяться надо мной, госпожа Даланн! — взмолилась Софена. — Я открыла вам все, хоть у нас с вами и имелись кое-какие разногласия. Мужа я как-нибудь найду себе сама, если он мне потребуется. Мне нужно лишь, чтобы вы не препятствовали нам с Пиндаром получать хорошие отметки на испытаниях.
— Не препятствовали получать хорошие отметки, — протянула Даланн. — Отличная формулировка! Вы не думали о юридическом или дипломатическом поприще, дорогая?
— Нет! — почти в отчаянии вскрикнула Софена.
— Успокойтесь, что вы так надрываетесь? — Даланн окончательно пришла в себя и теперь держалась очень уверенно. — Я же предупреждала вас: у меня крайне нервный квартирант. Его нельзя тревожить.
— Мы договорились? — спросила Софена.
— Да, — ответила Даланн. — Полагаю, мы договорились. До свидания.
Софена встала и нерешительно двинулась к выходу. На пороге она обернулась. Магистр продолжала сидеть в кресле и смотреть на нее. Неподвижная угловатая фигура Даланн вдруг испугала Софену. Девушке почудилось в ней что-то нечеловеческое — как будто каменная статуя урода перестала наконец притворяться живой и снова застыла.
— Вы ведь не ожидаете, что я буду провожать вас? — спросила Даланн, не двигаясь. — Полагаю, дорогу из моего дома вы найдете самостоятельно. Хорошенько захлопните внизу дверь. Прощайте, дорогая.
Глава шестнадцатая
ГЕНУВЕЙФА СО СТАРОГО РЫНКА
Заранее предупредив брата о своем намерении провести день в библиотеке, Эмери ушел из дома рано утром. Перед экзаменами общие лекции почти прекратились; большинство студентов погрузились в книги или одолевали магистров вопросами, которые остались не вполне усвоенными.
Ренье сказал:
— Ну, тогда я пойду бродить по городу...
— Не вздумай! — всполошился Эмери. — Что, если кто-нибудь нас увидит?
— Этому кому-нибудь сперва придется проделать долгий путь. И ты всегда можешь сказать, что пришел в библиотеку недавно.
— Мы рискуем, Ренье, — сказал Эмери. — Пока наши друзья-студенты были заняты исключительно собой, все обстояло нормально, но сейчас кое-что изменилось!
— Например?
— Например, Фейнне целые дни проводит с Эгреем, а Элизахар остался без дела и бесится.
— Какое отношение это имеет к нам?
— Самое непосредственное. Взбешенные телохранители, как правило, приобретают нечеловеческую наблюдательность. Все им кажется подозрительным, все наводит их на мысли. И эти мысли зачастую оказываются совершенно правильными... Лично меня бы это остановило. Лично я принял бы единственно возможное решение и остался дома, позволив бедному хроменькому старшему братцу посидеть в библиотеке за книжками.
— Ох! — в сердцах воскликнул Ренье. — Бедный хроменький братец! Хочешь, я принесу тебе книжки домой? Отпусти погулять...
— Ладно. — Эмери засмеялся. — Все равно ведь сбежишь. Скажи, по крайней мере, где ты намерен шляться.
— В районе Старого рынка, разумеется, — сказал Ренье. — Там видели бесподобного гробовщика. Хочу с ним поторговаться...
— Кто видел? — поинтересовался Эмери.
Ренье замялся.
— У меня свои источники информации. Они просили не разглашать.
Эмери положил руку на плечо брата.
— Я твой самый близкий друг, — тихо проговорил он. — Я — это почти ты. Мне-то ты можешь сказать?
Ренье замотал головой и зажмурился.
— Мне очень трудно отказать тебе, Эмери. Почти невозможно. Но... все равно не скажу!
— Какая-нибудь девица, — сказал Эмери и тряхнул Ренье за плечо. — Да? Какая-нибудь горничная? Она вытряхивала ковер на балконе, а ты любовался ею, стоя на противоположном краю тротуара?
— Не совсем, — сказал Ренье и открыл глаза.
— Уронила тебе на голову цветочный горшок?
— Ну...
— Неужели облила помоями?
— Я вызову вас на дуэль за подобные предположения! — возмутился Ренье. — Что вы себе позволяете, господин мой?
— Э... У меня иссякла фантазия, — сдался Эмери.
— Вот и хорошо, — сказал Ренье безжалостно. — Расстанемся по-хорошему. Ты — в библиотеку, я — к своей девице и гробовщику.
С этими словами младший брат взял плащ, кошелек, нацепил боевую шпагу, которую имел право носить при любых обстоятельствах — в силу высокого происхождения, — и выбрался из дома. Старший помедлил еще некоторое время, после чего захромал в противоположной направлении. Нога у Эмери все еще болела.
