В общем, в королевстве все замечательно. Приграничные стычки с аринцами закончились их победой. Но после заключения мира они оставили взятый, было, Беррой и вернулись на свою территорию. Я попросил палача узнать, жив ли капитан Молот из гарнизона Берроя. Он узнал, и эта новость меня не обрадовала.
Капитан попал со своим отрядом в засаду и был убит. Я тоже был убит, горем. Особо горевать нужды не было, но Молот мой брат, и я горевал. Видя, что я расстроился, палач притащил мне вина, и мы выпили с ним за упокой души Молота.
Потом и палач пропал. Я сидел один, целыми днями глядя, как прогорают факелы напротив моей камеры. Более веселого зрелища у меня не было.
Меня не охраняли, незачем (одинокий старик в конце коридора не в счет) – я же не перегрызу чертовски толстые решетки на двери, и не маг, чтоб разом замок расплавить или удрать на болота прямо через стены. Да и бежать я не собирался.
Адель, занятая государственными делами и обиженная на меня за смерть Шепот, не появлялась. К концу шестого дня одиночество стало невыносимым, и я, чтобы избавиться от него, целыми днями спал. На всю жизнь выспался, жаль, что она будет недолгой. Совсем недолгой. В очередной раз поев, я свалился на подстилку из соломы и задремал.
– Медный! – позвал смутно знакомый голос – Господин сержант!
Я повернул голову и застыл в недоумении.
– Ден? – Я помню этого паренька, помню, как загорелись его щеки, когда Холодок сняла мундир. – Так ты живой? – улыбнулся я.
– Живой господин сержант, живой.
– Это здорово, – отозвался я и встал. – Только я лейтенант, Ден, лейтенант.
– Извините, – смутился он. – Вам чего-нибудь надо?
– Свободы, Ден, да глотка свежего воздуха.
– Этого нельзя, – вздохнул он. – А из того, что можно?
– Спасибо, – улыбнулся я, – ничего не надо. Что может понадобиться мертвецу?
– Да, мертвецу нужно немного, – грустно согласился он. – Но если что понадобится, просто скажите охраннику, чтобы он меня позвал. Ладно?
– Ладно, – улыбнулся я, – скажу обязательно.
– Ну я пойду.
– Постой. Давай поговорим. До черта надоело сидеть тут одному. С мышами вскоре говорить начну.
– О чем? – с готовностью отозвался он.
– Черт его знает, о чем можно с мышами разговаривать, – я почесал макушку, – вот попробую – расскажу.
– О чем мы с вами можем поговорить? – засмеявшись, спросил он.
– Да о чем хочешь. О еде, о погоде, о звездах, о бабах, о новостях. О чем пожелаешь. Например, о том, что произошло наверху.
– А вы не знаете?
– Не знаю, но очень хочу узнать. Видишь ли, Ден, уж очень не хочется умирать в неведении. К тому же у каждого из нас свой взгляд на то, что было. Я видел это в одном свете, ты – в другом, скажем, князь – в третьем, а король – так он вообще в четвертом. И мне вот интересно, что же случилось по официальной версии. А еще… Еще я хочу знать то, чего я был не в состоянии узнать.
– Я расскажу вам, – пообещал он и исчез.
Послышались приглушенные голоса, потом что-то ударило об пол, жуткий скрежет разорвал тишину и перебудил прочих арестованных. Они много чего интересного рассказали Дену. А он на них плевал и, подтащив к моей камере табурет, уселся на него.
– Король подговорил Грамаля, – глядя на меня хитрыми глазками, начал он, – притвориться, что тот знает нечто такое, от чего у многих знатных особ волосы дыбом встанут. Грамаль согласился и стал распускать разные слухи о себе. Кто-то в них поверил, кто-то нет. И тогда они решились на авантюру. Грамаль отдавал себя в руки князя, а потом, когда Тантрин узнал бы достаточно и поверил во вранье, колдун должен был сбежать и исчезнуть. Навсегда. Но вы вмешались, и Грамаль умер.
– И что? – Я не понял, почему он начал с середины. – Что проку от слов одного полусумасшедшего старого мага. Хочешь, я тебе сейчас перескажу все, что он наговорил, пока мы его везли?
– Грамаль должен был под присягой или пытками сказать, что присутствовал при рождении вашей графини. – Ден сделал вид, что не слышал моего предложения. – Он единственный, кто выжил после того нападения. Он сопровождал убитую графиню, но расстался с ней до нападения. – Ден сморщился, словно вслушивался в то, что сказал.
– Скажи, а Адель и в самом деле похожа на графиню?
– Да, – он кивнул, – это и смутило короля, когда он увидел ее.
– Ну это смутило не только его, – себе под нос проговорил я, вспомнив, как вытаращил глаза Грамаль, увидев, как Адель нежно обнимает меня.
– Он не знал, что делать, – продолжал Ден. – Весь его план пошел наперекосяк.
– Ах у него еще и план был?
– Был, и был бы исполнен, если бы вы не вмешались. Если бы не вы, им бы не пришлось все переигрывать.
– А ты откуда обо всем этом знаешь?
– Подслушивал разговоры короля с Паларом. Вы же знаете, никто лучше меня не знает этот замок. Я тут вырос.
– А если бы тебя нашли?
– То убили бы, – спокойно сказал он. – Убили бы, как убили герцога Восбурского.
– Его убили? – Еще одна смерть ни в чем не повинного человека.
– Никто не знает, где он. Он исчез. Королю нужно было, – предвосхитил он мой вопрос, – чтобы все вокруг поверили, что это дочь графа. И для этого не нашлось лучшей кандидатуры. Герцог сделал все как планировалось. Правда, его в план не посвящали. Король попросил его об одолжении, и, как верный вассал, герцог вылез из кожи и сделал все, чтобы услужить господину. Все, за исключением того, что нашел архив и узнал, что она… – Он замолчал.
– Станрогт, – выдохнул я.
– Да, – сдвинув брови, сказал Ден. – А вы откуда знаете?
– Я был там, – ответил я. – Был там, когда герцог нашел архив. Я еще отговаривал его от этого и грозил ему в зубы дать, если он решится лезть туда, куда не надо. Но он полез. И в зубы за это я ему не дал. Зато, – я подмигнул Дену, – зато дал за другое. – Меня слегка развеселило воспоминание о зуботычине Лерою и тут же заставило загрустить. Валет-то погиб ни за что.
– Ясно. – Он почесал подбородок и умолк.
– Адели что-нибудь угрожает? – спросил я.
– Вы и на смертном одре будете о ней заботиться, – засмеялся он, но смех застрял в его глотке, а мой напряженный взгляд пропихивал его все глубже. – Нет, – он покачал головой, – все признали ее графиней.
– Все, кроме тебя.
– Я просто знаю чуть больше, чем они. Вот и все.
– И что ты будешь делать со своим знанием?
– Попытаюсь им себе не навредить. Продать его все равно некому. Все прочие претенденты уже в могиле. – Он кровожадно растянул губы. – Да и если вся правда выплывет наружу, – он грустно вздохнул, – может стать только хуже. Впрочем, я приберегу ее и, если что, постараюсь осчастливить себя. – Он хихикнул и вдруг, переменившись в лице, взглянул на меня. – Вы не будете возражать?
