– Не они? – Идущий справа от него загонщик наморщил крепкий потный лоб, вглядываясь в даль. – Гляди-к…
Соседи машинально приподняли оружие, но Стэл, покачивающийся над их головами в седле хегга, пожал плечами.
– Деревья. Если будут карки – Тигир их обгонит и свистнет.
Хегг был паршивый. Хоть и не старый, но из чахлого выводка, сразу видно, что не помощник настоящему воину – хитиновый панцирь сероватый, словно затянутый тонкой пленкой мха, сегменты передних лап искривлены и тонковаты в суставах, движения беспорядочны и неуверенны. Лучшего хегга, одного из двух, выданных дружинниками, забрал себе Тигир. Спорить с ним никто не стал.
– Ага, свистнет… – Кто-то на противоположном краю шеренги сплюнул под ноги, сухо треснула тонкая трава. – Ты, брат, еще не видел, как карк несется. Куда там хеггу – догонит и по земле размажет, как твоя баба личинку шууя скалкой. Да и всадника сдернуть ему…
– Тише. – Стэл махнул рукой. – У Тигира опыт. У него таких загонов, может, больше, чем у тебя Эно на счету.
– Не больше, – неожиданно для себя сказал Крэйн. Слова вырвались из него легко и без сопротивления, как продолжение хлестнувшего в спину ветра. К сожалению, достаточно громко. – Опыт у него есть, но немного.
Соседи переглянулись. Высмеивать новичка никто бы не взялся, лишь Стэл презрительно хмыкнул, выражая свое отношение к заносчивому шеерезу, который мало того, что не погнушался пустить кровь на глазах у дружины, так еще и берется рассуждать о главном загонщике.
– Доводилось загонять? – уважительно нагнув голову, с интересом спросил другой сосед, невысокий жилистый старик.
– Бывало, – нехотя ответил Крэйн, отворачиваясь и делая вид, что всматривается в степь.
– И чего?
– Так.
Крэйн не стал ему говорить о том, что про охоту на карков он знал не понаслышке. Не стал говорить и то, что лишь самоубийца осмелится перекрыть дорогу испуганным каркам, тем более целому выводку. И уж подавно не вспомнил, что осталось от половины дружины Лата, когда они с братом, еще в молодости, вздумали притравить небольшой выводок под Алдионом.
Некоторое время загонщики ждали его слов, ветер ловко задувал затянувшуюся паузу.
– Как по мне, так Тигир – это парень какой надо, – сказал наконец старик. – Сразу видно, что и сам на колья не полезет и людей не поведет. Что хорошо – осторожный, с понятием. Ну и храбрости не занимать…
– Настоящий загонщик. – Стэл покосился на молчащего Крэйна. – Не то что сброд всякий… Такой и добычу найдет, и отряд выведет целехоньким. Как по мне, так лучшего загонщика и не надо.
Крэйн поднял голову, посмотрел ему в лицо и опять отвернулся.
Мальчишка. Наверняка вчерашний подмастырок или разводчик шууев – сразу видно, что крепкий, но крепость это не воина, хищная и жилистая, а домашнего крепыша – вон как мясо выпирает… Не иначе решил покинуть родной склет, заработать шрамов на всю жизнь, чтоб потом гордо и степенно, как и полагается настоящему воину, обводить их рукой во время трактирных гулянок. Какое-то мгновение Крэйн почти разомкнул губы, но сдержался, отгоняя бессмысленный и глупый порыв. Зачем говорить мальчишке, что его ждет? Если хочет посмотреть, как все это происходит по-взрослому – наверняка увидит этим Уртом. И трижды возблагодарит всех Ушедших, если вернется хотя бы с половиной рук и ног.
Сам Крэйн за все двадцать лет не получил ни одной раны, кроме той, что досталась ему зазубренным кейром под Алдионом. И именно она сейчас беспокоила его больше всего. При каждом движении рубец напоминал о себе зигзагообразным огненным ручьем, который брал начало у левой ключицы и извивался почти до самого бедра. Боль была терпима, Крэйн знал, как вытеснить ее из головы, но в бою даже такая мелочь может стоить жизни.
Если в решающий момент рана вдруг разойдется… Крэйн непроизвольно коснулся пальцами груди и ощутил под ветхой тканью что-то мокрое. «Это опасно, – равнодушно отметил чей-то чужой голос у него в голове. – Ты можешь умереть сегодня». Но голос этот звучал глухо, и Крэйн без особого труда заставил его замолчать. Выводок карков навстречу… Ушедшие, ему понадобится все его умение.
– …ха, вельт какой, стис давно нужно новый справить, – вслух перечислял кто-то из загонщиков. Не иначе прикидывал, на что потратить вырученные за Урт деньги. Голос у него был мягкий и текучий, как сироп туэ, даже злые быстрые глаза уличного оборванца затуманились. Остальные загонщики стали улыбаться – то ли наивности своего товарища, то ли сами прикидывали, как разживутся с пригоршней сер. Никто из них не травил до этого карков и уж подавно мало кто слышал, как шипят в Урте черные гибкие хлысты и с каким треском лопается кость. Они были всего лишь чернью, понадеявшейся ухватить сладкий кусок. В их желании боя не было той самой благородной заточки воинов, которая отличает обычного человека от чистого и горького безумия настоящего бойца.
Стэл выпрямился в седле и напрягся.
– Кажется… – Он нерешительно осекся. – Тигир… Там.
– Едет! – рявкнул кто-то. – Вон, вон, впереди!..
Шеренга остановилась, резко, словно под ногами обнаружился скрывавшийся в траве глубокий ров, кто-то подался назад. Крэйн всмотрелся и действительно увидел где-то далеко впереди крошечную точку.
Еще мгновение назад она выглядела словно неподвижное одинокое дерево, но сейчас стремительно приближалась, вырастая в размерах. Обманчиво медлительная в движениях, она казалась вяло барахтающейся в синем сиропе мухой.
Старик-загонщик глубоко и медленно вздохнул, переводя взгляд с копья на собственные руки, остальные поспешно выставляли оружие. На их лицах выражение ожидания растворялось в предвкушении битвы, кто-то натужно не по-настоящему рассмеялся.
– Скачет! Загнал!
– Всем спокойно, – крикнул Стэл, стараясь развернуть хегга боком. Но дрожь голоса передалась его рукам, и животное, безразлично уставившись вперед двумя фасеточными полусферами глаз, в которых отражалось два Урта, семенило на месте. – Вытянуться в порядок!
– Да молчи ты… – буркнул кто-то. – И без тебя разберемся. Порядок…
– Молчать! Стэл, не слушай… Давайте, бродяги, живее!
– Куда?..
– Бестолочь, нам же развернуться надо!
Стэла слушались, но с подчеркнутой медлительностью, презрительно отводя взгляд – все-таки среди этих прожженных бродяг, убийц и бездомных он был молод и неопытен.
Свист Тигира долетел до них раньше, чем тот подскакал на этель. Этот звук, тонкий и вибрирующий, стеганул кнутом по напряженным нервам, он был таким же неживым и холодным, как и льющийся с неба синий свет.
Отталкивая друг друга и громко дыша, загонщики кое-как выстроились в линию, смотрящую в сторону Тигира, Стэл двигался с боку, подгоняя запаздывающих и взволнованно бросая взгляды в степь. На лице выступил крупный пот, глаза казались большими и черными. Не обращая на него внимания, Крэйн отбросил с головы капюшон, чтобы тот не закрывал поле зрения, и занял свое место. В самом конце строя, с таким расчетом, чтобы от его правого плеча до соседа было не меньше трех шагов. Он знал, что в случае чего успеет прикрыться им. Кажется, сосед это понял – в его быстро бегающих глазах беспомощность сменилась яростью загнанного в угол зверя. Но, почувствовав на себе всю тяжесть холодного взгляда Крэйна, он безропотно промолчал, делая вид, что ничего не заметил. Даже перед лицом приближающейся из степи смерти он был слишком труслив, чтобы воспользоваться своим шансом. А ведь будь на месте Крэйна какой-нибудь хиляк – оттолкнул бы не глядя…
