Каэдэ серьезно оглядела нас троих.
— Между вами есть сходство. Трудно сказать, в чем именно. Нечто загадочное, словно ни один из вас не является тем, за кого себя выдает.
— Мир таков, каков он есть, госпожа, — сказал Кенжи.
Я понял, что он не горит желанием посвящать Каэдэ в наши секреты, а именно в то, что мы принадлежим Племени. Мне тоже не хотелось, чтобы она знала. Я бы предпочел, чтобы Каэдэ считала меня одним из Отори.
Шизука взяла шнур и завязала волосы хозяйки.
— Теперь вы попробуйте сразиться с Такео.
— Нет! — выпалил я. — Мне нужно идти. Я должен посмотреть, как там лошади. Надо узнать, не нужен ли я господину Отори.
Каэдэ стояла молча. Мне показалось, что девушка слегка дрожит, я уловил ее запах: цветочный аромат, перебивающий запах пота.
— Всего одна схватка, — сказал Кенжи. — От этого вреда не будет.
Шизука подошла надеть на Каэдэ маску, но та отстранила служанку рукой.
— Если мне предстоит драться с мужчинами, я буду делать это без маски, — заявила она.
Я неохотно взял шест. Дождь лил еще сильней. В комнате был тусклый зеленоватый свет. Казалось, мы находимся в мире, расположенном внутри другого мира, изолированные от реальности, околдованные.
Я начал как обычно, мы оба пытались сбить друг друга с ритма, но я еще и боялся ударить Каэдэ по лицу, а ее взгляд ни на секунду не покидал моего. Мы словно ощупывали неизведанное, вторгались на абсолютно чуждую для нас территорию, законов которой не знали. Я даже не заметил, когда схватка перешла в некий танец. Шаг, удар, парирован, другой шаг. Дыхание Каэдэ стало сильней, ему вторило мое, пока мы не стали дышать в унисон. Ее глаза стали ярче, щеки раскраснелись, каждый удар становился все сильнее, каждый шаг — отчетливей. Некоторое время вел я, затем она, но никто не мог победить в этой схватке — да и стремились ли мы к этому?
Наконец, чуть ли не случайно, я перехитрил ее и, чтобы не ударить по лицу, выронил шест на пол. Каэдэ тотчас опустила свое оружие и сказала:
— Сдаюсь.
— Вы хорошо дрались, госпожа, — сказала Шизука, — а вот Такео, думаю, мог бы показать лучший бой.
Я стоял, уставившись на Каэдэ, разинув рот, словно идиот. Я подумал, что если не обниму ее сейчас, то умру.
Кенжи передал мне полотенце и сильно толкнул в грудь.
— Такео… — начал он.
— Чего? — по-дурацки спросил я.
— Просто не усложняй!
— Госпожа Каэдэ, — произнесла Шизука, словно предупреждая об опасности.
— Что? — спросила Каэдэ, не сводя взгляд с моего лица.
— Думаю, на сегодня хватит, — сказала Шизука. — Давайте вернемся в вашу комнату.
Каэдэ улыбнулась, словно придя в себя.
— Господин Такео, — произнесла она.
— Госпожа Ширакава.
Я поклонился, стараясь выглядеть как можно серьезней, но не удержался от ответной улыбки.
— Ну вот, все коту под хвост, — пробурчал Кенжи.
— А чего ты ждал, в их-то возрасте! — ответила Шизука. — Но они справятся.
Когда Шизука выводила Каэдэ из зала, велев ожидавшим снаружи слугам принести зонт, я понял, что они имеют в виду, В одном они были правы, а в другом ошибались. Каэдэ и я сгорали от страсти; более чем страсти — от любви, но нам не суждено было охладить в себе этого чувства.
Потоки дождя держали нас заложниками горного города целую неделю. Каэдэ и я больше не тренировались вместе. Лучше бы мы и не пробовали: это было сумасшествием, которого я с самого начала не хотел, а теперь страдал и мучался. Я слушал ее на протяжении всего дня: голос, шаги, а ночью, когда нас разделяла лишь тонкая стена, — дыхание. Я мог рассказать, как ей спится (а спалось ей неспокойно), и когда она просыпается (что случалось нередко). Мы вынужденно проводили время вместе: из-за малых размеров гостиницы, из-за того, что должны были находиться рядом с господином Шигеру и госпожой Маруямой — но у нас не было возможности поговорить. Мы оба, как мне кажется, в равной степени боялись выдать свои чувства. Мы не осмеливались смотреть друг на друга, но иногда наши глаза случайно встречались, и между нами проскакивала искра.
Я исхудал от своей неудовлетворенной страсти, у меня осунулось лицо, вдобавок к тому я мало спал, потому что вернулся к старой привычке бродить по ночам. Шигеру об этом не знал: я уходил, когда он был с госпожой Маруямой. Кенжи тоже не догадывался ни о чем, или притворялся, что не замечает. Я чувствовал, что становлюсь бестелесным, словно призрак. Днем я учился и рисовал, ночью всматривался в жизни других людей, тенью бродя по маленькому городу. Меня часто посещала мысль, что у меня никогда не будет своей собственной жизни, я всегда буду принадлежать Отори или Племени.
Я наблюдал, как торговцы подсчитывают убытки, которые им принес дождь. Смотрел, как пьют горожане, играют в трактирах на деньги и уходят под руку с проститутками. Наблюдал, как спят родители, положив меж собой свое чадо. Забирался по стенам и сточным трубам, ходил по крышам и вдоль заборов. Однажды я переплыл ров с водой, перелез через ворота замка и подсматривал за стражниками с такого близкого расстояния, что чувствовал их запах. Меня поражало, что они не видят меня. Я слушал, как говорят люди, во сне и наяву, слышал их добрые слова, их проклятия и их молитвы.
В гостиницу я возвращался до рассвета, промокший до нитки, снимал сырую одежду и голый заползал в постель, дрожа под стеганым одеялом. Потом дремал и слушал, как просыпается все вокруг. Сначала кукарекали петухи, затем начинали каркать вороны, слуги приносили воду, по деревянным мостам цокали первые каблуки, Раку и другие лошади ржали в конюшне. Я ждал момента, когда услышу голос Каэдэ.
Три дня дождь лил неустанно, а затем стал утихать. В гостиницу приходило много людей, желавших поговорить с Шигеру. Я прислушивался к осторожным разговорам и пытался определить, кто истинно предан ему, а от кого ждать измены. Мы ездили в замок, чтобы преподнести подарки господину Китано, и я при дневном свете увидел ворота, на которые взбирался ночью.
Китано поприветствовал нас со всей любезностью и выразил свои соболезнования по поводу смерти Такеши. Казалось, она камнем лежит на его совести, потому что он не раз возвращался к этой теме. Господин Китано был одного возраста с повелителями Отори и имел сыновей — ровесников Шигеру. Они не пришли на прием: один из них, как сказали, находился далеко от дома, а другому нездоровилось. Хозяин замка принес свои извинения, которые, по-моему, были лживы.
— В детстве они жили в Хаги, — позже рассказывал мне Шигеру. — Мы вместе учились и тренировались. Они часто приходили в дом моих родителей, и мы относились к ним, как к братьям.
На некоторое время он замолчал, потом продолжил:
— Но это было много лет назад. Времена меняются, и мы должны меняться вместе с ними.
