Шигеру снова улыбнулся. Кенжи продолжил нарочито беспечным тоном:
— Есть одна трудность, Шигеру. Я знаю о твоих планах и о том, что Такео согласился воплотить их в жизнь. Однако после случившегося Племя вряд ли позволит Такео остаться с тобой. Они наверняка заявят на него свои права.
— Нам нужна всего лишь неделя, — прошептал Шигеру.
У меня потемнело в глазах, и тогда я посмотрел прямо в лицо Шигеру, что редко осмеливался делать. Мы улыбнулись друг другу и почувствовали, что близки друг другу так же, как тогда, когда решились на убийство.
С улиц доносились отрывочные восклицания, крики, топот бегущих людей, стук лошадиных копыт, треск огня, заглушаемый плачем и воплями. Люди клана Тоган очищали улицы, провозгласив комендантский час. Вскоре шум затих и спустилась тишина летнего вечера. Взошла луна, утопив город в своем свете. Во дворе послышалось ржание лошадей и голос Абэ. Последовал легкий стук в дверь. Вошли служанки с подносами. Среди них была и знакомая девушка. Она приблизилась к Кенжи и прошептала:
— Вернулся господин Абэ. Снаружи на сегодня увеличат охрану. Людей господина Отори заменят люди клана Тоган.
— Им это не понравится, — сказал я, вспомнив их недовольство.
— Выглядит как провокация, — пробормотал Шигеру. — Нас в чем-то подозревают?
— Господин Абэ встревожен и рассержен драками в городе, — ответила она. — Говорит, что эта мера необходима для вашей безопасности.
— Передай ему, что я прошу его зайти ко мне.
Девушка поклонилась и вышла. Во время еды мы почти не разговаривали. Ближе к концу трапезы Шигеру завел разговор о Сэссю и его живописи. Он достал сверток с лошадью и развернул его.
— Неплохо, — оценил он. — Точная копия, но что-то в ней есть и от тебя. Ты мог бы стать неплохим художником…
Он замолчал, но я сам продолжил его мысль: в другом мире, не в этой жизни, не в стране, ведомой войной.
— Сад просто великолепен, — отметил Кенжи. — Хоть он и не велик, на мой взгляд, он искусней более крупных работ Сэссю.
— Согласен, — сказал Шигеру. — Конечно же, панорама в Тераяме неподражаема.
Я слышал, как приближаются тяжелые шаги Абэ. Когда отодвинулась дверь, я смиренно вопрошал:
— Не могли бы вы объяснить мне расположение камней?
— Господин Абэ, — произнес Шигеру. — Заходите, пожалуйста. — И крикнул служанке принести свежий чай и вино.
Абэ небрежно поклонился и расположился на подушках.
— Я ненадолго. Еще не ужинал. К тому же с первым лучом солнца мы должны отправиться в путь.
— Мы говорили о Сэссю, — сказал Шигеру. Принесли вино, и он налил чашу для Абэ.
— Великий художник, — согласился Абэ, сделав большой глоток. — Жаль, что в нынешние времена воин ценится выше, чем художник. — Он бросил на меня презрительный взгляд, лишь подтвердив, что мое притворство прекрасно на него действует. — Город утихомирился, однако ситуация пока серьезная. Мне кажется, мои люди защитят вас лучше.
— Без воинов не обойтись, — согласился Шигеру. — Именно поэтому я предпочитаю, чтобы мои люди находились рядом со мной.
Повисла напряженная тишина, и я ясно понял, какая огромная между ними разница. Абэ был всего лишь прославленным воином, Шигеру являлся наследником великого клана, и Абэ вынужден был считаться с ним.
Он выдвинул нижнюю губу.
— Если того желает господин Отори… — наконец уступил он.
— Именно так, — едва улыбнулся Шигеру и налил еще вина.
Когда Абэ вышел, господин сказал мне:
— Такео, позаботься о стражниках. Внуши им, что если возникнет драка, я не премину передать их Абэ для наказания. Я боюсь преждевременного восстания. Мы пока далеки от нашей цели.
Я шел к ней, забыв обо всем. Меня не волновало заявление Кенжи о том, что меня потребует Племя. Все мысли были о Йоде Садаму, о его логове в Ину-яме. Я доберусь до него через соловьиный этаж. И убью его. Вспоминая Каэдэ, я наполнялся решимостью. Не нужно быть Ихиро, чтобы просчитать: если Йода умрет до свадьбы, она будет свободная от всяких обязательств.
Людям запретили собираться на улицах. Люди клана Тоган навязывали свою волю мечами: зарубили сборщика нечистот, который осмелился остановиться посмотреть на нашу процессию, и избили до смерти старуху, не успевшую вовремя увернуться с их дороги.
На третий день Фестиваля Мертвых путешественникам предстоял нелегкий путь. Жестокость клана Тоган и несправедливо пролитая кровь усилили дурное предчувствие.
Госпожи ехали в паланкинах, поэтому я не видел Каэдэ до привала на обед. Я не заговорил с ней, но меня потряс вид девушки: бледная, с полупрозрачной кожей и темными кругами под глазами. Сердце сжалось. Чем хрупче она становилась, тем безнадежней возрастала моя любовь.
Шигеру, встревоженный бледностью Каэдэ, осведомился о ее здоровье у Шизуки. Та ответила, что юной госпоже стало плохо от тряски паланкина — не более того, — но взгляд служанки скользнул по мне, и я, кажется, понял его значение.
Мы были молчаливой компанией: каждый погрузился в собственные мысли. Мужчины стали раздражительными и напряженными. Жара — несносной. Только Шигеру чувствовал себя превосходно и беззаботно болтал, словно в самом деле ехал праздновать долгожданную свадьбу. Я знал, что члены клана Тоган презирают его за это, мне же поведение господина казалось проявлением величайшего мужества.
Чем дальше мы продвигались на восток, тем меньше оставалось следов урагана. При приближении к столице дороги становились лучше, и с каждым днем мы покрывали все больше миль. На пятый день путешествия, после обеда, мы прибыли в Инуяму.
Йода сделал этот восточный город столицей после победы на Егахаре и сразу же начал строительство массивного замка. Теперь новое строение возвышалось над городом черными стенами с белыми зубцами. Крыши походили на развешенное высоко в воздухе полотно. Когда мы подъехали к замку, я начал изучать укрепления, высчитывать высоту ворот и стен, искать опоры для ног… Здесь надо будет сделаться невидимым, а тут мне понадобится захват, невольно думал я.
Я не предполагал, что город будет таким огромным, что замок охраняется несчетным количеством стражников как изнутри, так и снаружи.
Абэ придержал коня и поравнялся со мной. Я стал излюбленной мишенью его шуток и издевательств.
— Вот так выглядит могущество, мальчик. Его удостаиваются только воины. Твоя мазня кисточкой теперь кажется тебе ерундой, верно?
Мне было безразлично, что думает обо мне Абэ, только бы ему не открылась правда.
— Это самое впечатляющее место, что мне доводилось видеть, господин Абэ. Мне хотелось бы ознакомиться с ним подробнее: с архитектурой, с произведениями искусства.
— Уверен, это будет нетрудно устроить, — сказал он покровительственным тоном, явно чувствуя себя спокойнее в родном городе.
