Судя по ее тону, разговор принимал опасный характер. Юки казалась мне очень привлекательной. Я знал, что она питает ко мне сильное чувство. Но я не испытывал к ней того, что к Каэдэ, и мне не хотелось размышлять о любви.
Я попытался сменить тему.
– Я думал, что погружать в сон могут только Кикута. Разве Шинтаро не из семьи Курода?
– По отцовской линии. Мать принадлежала к роду Кикута. Шинтаро и твой отец были двоюродными братьями.
У меня кровь застыла в жилах. Оказывается, человек, в чьей смерти я повинен, на которого я, как все говорят, похож, на самом деле мой родственник.
– Что именно произошло в ночь смерти Шинтаро? – с любопытством спросила Юки.
– Я услышал, что кто-то проник в дом. Стояла жара, и окно на первом этаже было распахнуто. Господин Шигеру хотел взять непрошеного гостя живым и уже схватил его, но мы втроем упали в сад. Незнакомец ударился головой о камень или принял яд за мгновение до падения. Он умер, не приходя в сознание. Твой отец подтвердил, что это Курода Шинтаро. Позже мы узнали, что родственники Шигеру, господа Отори, наняли его, чтобы убить Шигеру.
– Как странно, – отметила Юки, – что никто не узнал тебя.
Я совсем забыл об осторожности, вероятно, погрузившись в воспоминания той ночи:
Ничего странного. Шигеру разыскал и спас меня в Мино. Он уже знал о моем существовании и о том, что мой отец – наемный убийца.
Господин Шигеру признался в этом во время разговора в Цувано. Я спросил, зачем он спас меня, и он ответил, что во мне течет кровь Кикуты, и это основная причина, но не единственная. Я так и не узнал, чем еще он руководствовался, и уже никогда не узнаю.
Юки затаила дыхание:
– Отец ничего не знал.
– Нет, его убедили, что Шигеру действовал спонтанно, что он спас мне жизнь и привез в Хаги случайно.
– Шутишь.
Откровенная заинтересованность Юки вызвала во мне подозрение, но было уже слишком поздно.
– Так ли это теперь важно?
– Как мог господин Шигеру раскопать то, что не было известно даже Племени? О чем он еще рассказал?
– Шигеру поведал о многом, – раздраженно ответил я. – Он и Ихиро научили меня практически всему, что я знаю.
– Я имею в виду Племя!
Я покачал головой, словно не понимал, о чем идет речь.
– Ничего. О Племени я знаю со слов твоего отца и из личных наблюдений.
Юки пристально глядела на меня. Я старался не смотреть ей в глаза.
– Тебе предстоит узнать немало нового, – наконец сказала она. – Я расскажу по дороге. – Она пробежалась пальцами по моим подстриженным волосам и выпрямилась одним движением, прямо как мать. – Одевайся, а я принесу поесть.
– Я не голоден, – ответил я и протянул руку за одеждой.
Когда-то яркие краски ткани выцвели, стали тускло-оранжевыми и коричневыми. Интересно, кто носил это платье до меня, и что с ним случилось в пути?
– Впереди долгое путешествие, – настаивала Юки. – Возможно, сегодня поесть не удастся. Выполняй все наши распоряжения. Прикажем заварить грязь из-под ногтей и выпить – пей. Прикажем есть – ешь. Больше ничего не предпринимай. Послушанию учатся в детстве. Тебе приходится постигать все взрослым.
Мне хотелось спросить, где осталось послушание Юки, когда она принесла мне в Инуяму меч Шигеру, но мудрей было промолчать. Я переоделся в актерский костюм, и когда Юки принесла еду, съел все без споров.
Она наблюдала за мной, а когда я закончил, сказала:
– Неприкасаемый умер.
Они намереваются закалить мое сердце. Я не поднял глаз и ничего не ответил.
– Е-Ан не выдал тебя, – продолжила Юки. – Никогда не думала, что неприкасаемый способен проявить такую храбрость. У него не было даже яда, чтобы избавиться от мучений. И все же он ничего не сказал.
Я в сердце поблагодарил Е-Ана, поблагодарил Потаенных, которые уносят секреты… куда? На небеса? В иную жизнь? В огонь, в могилу? Мне захотелось помолиться, как это делает мой народ. Или зажечь свечи и ладан, как научили меня Ихиро и Шийо в доме Шигеру в Хаги. Я представил, как Е-Ан идет один в темноте. Что станет с его людьми?
– Ты кому-нибудь молишься? – спросил я у Юки.
– Конечно, – удивленно ответила она.
– Кому?
– Просветленному, во всех его проявлениях. Повелителям гор, лесов и рек – древним богам. Утром я отнесла рис и цветы в часовню у моста, чтобы попросить благословения на дорогу. Я рада, что мы сегодня отправляемся в путь. Хороший день для начала дел, много благоприятных знаков. – Она посмотрела на меня, словно обдумывая сказанное, и покачала головой. – Старайся не задавать подобных вопросов. Это слишком бросается в глаза. Никто бы не спросил такого.
– Никто не жил моей жизнью.
– Теперь ты человек Племени и должен вести себя соответственно.
Она достала из рукава и протянула мне небольшой мешок.
– Вот. Акио просил передать.
Я развязал тесемку и вывалил содержимое на пол: пять гладких и твердых шаров для жонглирования, набитых рисовыми зернами. Несмотря на неприязнь к ремеслу циркачей, я невольно поднял их и приступил к делу. Шары, актерская одежда уже превратили меня в другого человека.
– Твое имя Минору, – сказала Юки. – Тебя научил жонглировать отец. Акио – твой старший брат. Я – сестра.
– Мы не очень-то похожи, – заметил я, подбрасывая шары.
– Мы станем достаточно похожи, – ответила Юки. – Кенжи говорил, что ты умеешь менять внешность.
– А что стряслось с нашим общим папой? Шары прошли за спиной, крут, фонтан…
– Он умер.
– Как удобно!
Юки не обратила на реплику внимания.
– Мы едем в Мацуэ на осенний фестиваль. Если не помешает непогода, дорога займет пять-шесть дней. Люди Араи продолжают поиски, но уже не так активно. Сам он отправился в Инуяму. Мы поедем в противоположном направлении. Ночью будем останавливаться в безопасных местах. Однако днем дорога не принадлежит никому. Если встретим патруль, придется доказывать, что ты артист.
Я уронил шар и нагнулся поднять его.
– Ошибок допускать нельзя, – сказала Юки. – В твоем возрасте никто не теряет шары. Отец утверждал, что ты умеешь вживаться в роль. Не навлекай на нас опасность.
Мы покинули дом через черный ход. Жена Кенжи вышла на улицу попрощаться. Она оглядела меня, проверила стрижку и одежду.
– Надеюсь, мы еще увидимся, – сказала она, – хотя, зная твое безрассудство, сильно сомневаюсь.
Я молча поклонился в ответ. Акио ожидал во дворе с ручной крытой тележкой, вроде той, в которую меня как-то запихнули в Инуяме. Он приказал мне залезть внутрь, и я забрался меж театральных декораций и костюмов. Юки вернула мне нож. Я обрадовался и засунул оружие под рубаху.
