– Я принес кое-что. Пошли в храм, не хочу, чтобы нас видели.
Моряки начали принимать на борт моих воинов, а мы их ненадолго покинули. Мужчина поставил ношу и вышел на веранду. Я сразу определил по запаху, что находится под тканью, но зачем Фумио понадобилось привозить мне чью-то голову?
Он развернул ее:
– Вот взгляни, пока не похоронили. Несколько недель назад мы захватили корабль с этим человеком, там были и другие.
Я с неприязнью посмотрел на голову. Кожа была белой, как жемчуг, волосы светлые, цвета яичного желтка. Крупные черты лица, кончик носа загибался вниз.
– Это человек или демон?
– Это один из тех варваров, что умеют делать трубку, сокращающую расстояние.
– Там трубка? – спросил я, указав на длинный сверток.
– Нет! Там кое-что поинтересней!
Фумио развернул предмет и протянул мне. Я осторожно взял его в руки.
– Оружие?
Я не знал, как правильно его держать, но был уверен, что эта вещь предназначена для того, чтобы убивать.
– Да, и полагаю, мы сможем сделать такое же. Одно уже заказал мастеру. Только вот он погиб при испытании, однако я, кажется, знаю, что мы сделали не так.
У Фумио горели глаза.
– И как оно работает?
– Идем, покажу. У тебя есть кто-нибудь, чьей жизнью можно пожертвовать?
Я подумал о двух разбойниках, взятых в плен. Их прибили к доскам на побережье, чтобы другим было неповадно заниматься неправедным делом. Поили водой, дабы смерть не наступила от жажды. В ожидании кораблей я постоянно слышал их стоны. Надо прикончить мучеников.
Фумио позвал своего человека, тот принес тарелку с углем. Мы привязали разбойников к дереву. Они то ругались, то молили о пощаде. Фумио отошел шагов на пятьдесят вдоль берега, я вместе с ним. Он зажег веревку от углей и приладил тлеющий конец к краю оружия. На нем был крючок, вроде пружины. Фумио приставил длинную вещицу к глазам и прищурился в сторону пленников. Прозвучал резкий хлопок, и от неожиданности я отпрыгнул в сторону. Облако дыма. Разбойник пронзительно крикнул. Из раны на горле лила кровь. Он умер на месте.
– Вот, – довольно произнес Фумио. – Как я приноровился, а?
– Сколько надо времени, чтобы ты выстрелил снова? – поинтересовался я.
Оружие было грубо сработанным и безобразным. Оно не обладало ни изяществом меча, ни великолепием лука, однако достигало цели лучше обоих.
Пока Фумио повторял процесс, я считал собственные вдохи. Вышло около сотни – слишком много, если идет битва. Второй выстрел попал разбойнику в грудь, проделав большую дыру. Ядро наверняка пробьет доспехи. Любопытно. И все же оружие, мне не понравилось.
– Воины назовут это оружием трусов, – заметил я.
– Мне не претит прослыть трусом, если это поможет мне выжить! – рассмеялся Фумио.
– Возьмешь его с собой?
– Только обещай уничтожить его в случае поражения. – Он улыбнулся. – Никто не должен научиться изготовлять подобные вещи.
– Нас ждет победа. Как ты его называешь?
– Огненная рука.
Мы вернулись в храм, и Фумио снова завернул огненную руку. Уродливая голова смотрела на нас пустыми глазами. Вокруг кружили мухи, запах вызывал тошноту.
– Забери, – велел я пирату. Тот посмотрел на хозяина.
– Постой, покажу тебе еще одну вещицу. Фумио достал третий сверток.
– Вот это было у него на шее.
– Четки? – спросил я, забирая белую нить.
Бусины были цвета слоновой кости, и внизу подвешен знак Потаенных – крест. Я испугался, увидев то, что привык хранить в строжайшем секрете. Как можно открыто показывать тайный символ? В доме священника в Мино окна были расположены таким образом, что в определенное время дня солнечные лучи образовывали золотой крест на стене. Тот мимолетный образ – единственный, который мне довелось видеть в жизни.
Сохраняя бесстрастное выражение лица, я бросил бусы обратно Фумио.
– Странно. Некая варварская религия?
– Ты так наивен, Такео. Это знак учения Потаенных.
– Откуда ты знаешь?
– Я много чего знаю, – выпалил он. – Я не боюсь знания. Я был на материке. Мир намного больше, чем цепь наших островов. Варвары разделяют верования Потаенных. Забавно, правда?
– В битве от четок никакого толку!
Мне это казалось не столько забавным, сколько тревожным, словно дурной знак от бога, которому я более не поклонялся.
– Интересно, чем еще они смогут нас удивить, эти варвары. Такео, когда ты станешь правителем Хаги, пошли меня к ним. Давай вести с ними торговлю. Давай учиться у них.
Мне было сложно представить такое будущее. В тот момент я мог думать только о предстоящей битве.
Когда все люди были на кораблях, Фумио сказал, нам надо поймать вечерний отлив. Я посадил на плечи Таку и ступил в воду, направляясь к кораблю Фумио вместе с Кенжи и Зенко. Нас подняли на планшир* (*Планшир – деревянный брус или стальная продольная полка по обводу корпуса судна для придания жесткости и прочности и для укрепления такелажа). Флот отчалил, желтые паруса ловили ветер. Я смотрел на берег, постепенно он скрывался в вечернем тумане. Шизука обещала прислать весточку, но, видимо, не успела. Неизвестность прибавила тревоги за нее и за Каэдэ.
10
Риэко была на взводе, тайфун встревожил ее не меньше землетрясения и привел в состояние, близкое к обморочному. Несмотря на грозу, Каэдэ благодарила судьбу за свободу от постоянного присмотра женщины. Однако через два дня ветер стих, установилась ясная осенняя погода, и к Риэко вернулись здоровье и силы, и опять ее назойливое внимание досаждало Каэдэ.
Каждый день Риэко находила повод пристать к Каэдэ: выщипывала ей брови, терла кожу рисовыми отрубями, мыла и чесала волосы, пудрила лицо до противоестественной белизны, мазала кремом руки и ноги, пока кожа не становилась гладкой и словно полупрозрачной, как жемчуг. Риэко сама подбирала для Каэдэ одежду и наряжала вместе со служанками. Временами она проявляла особое расположение – читала вслух или играла на лютне, что якобы делала с высочайшим мастерством.
Раз в день приходил Фудзивара. Риэко научила Каэдэ искусству заваривания чая, и девушка готовила его для господина, молча выполняла весь ритуал, чувствуя, как он следит за каждым движением, слушая замечания. В ясные дни женщины сидели в комнате с окнами на небольшой закрытый сад. Среди азалий и пеонов росли две крученых сосны и старое сливовое дерево.
– Цветы порадуют нас весной, – отметила Риэко, поскольку кусты по-осеннему потускнели.
Каэдэ представила, какая долгая зима ждет ее впереди, а потом еще и еще. Со временем она превратится в бессловесное сокровище, на которое любуется только господин Фудзивара.
