Но обратная дорога у этого Скандербега как-то не заладилась. Не успел он добраться до Черного моря, как горстке армянских патриотов удалось освободить трех девочек. Пока они ждали судна, которое переправит их в Албанию, четвертая девочка бежала на гребной шлюпке. На следующую ночь ускользнула и пятая, пока он напивался, чтобы возбудиться, перед тем как изнасиловать ее. И получилось, что до замка в Албании доехала только прародительница Софии, все еще оставаясь девственницей, потому что Валленштейн мог насиловать только в пьяном виде, а он теперь слишком боялся потерять ее, чтобы напиваться.
К тому времени, как показался родовой замок, желание совершенно измучило Валленштейна. Он заперся с девочкой в башне и в неистовстве опустошил бутыль арака.
После нескольких недель воздержания напиток возымел немедленное действие. Валленштейн утратил рассудок и истерически рыдал, комната расплывалась у него перед глазами, а разум превратился в пещеру, где вихрем летали летучие мыши. В экстазе он прополз на четвереньках через всю комнату к окну, у которого съежилась маленькая девочка.
Девочка была напугана, но не настолько, чтобы потерять самообладание. Она была готова выпрыгнуть из окна, но прежде хотела проверить, не сможет ли воспользоваться состоянием Валленштейна, как с успехом смогли другие до нее. В частности, она сразу заметила, что, когда у него начинает дергаться веко, движения его становятся неуверенными.
Поэтому она прочла хвалу его невероятной мужественности. Она сказала, что ждала этой минуты долгие недели, и предложила ему еще бутыль арака, в надежде, сказала она, что он проведет на ней вдвое больше времени, чем планировал. Доблестный воин, истерически смеясь над собственной доблестью, поднялся на ноги и залпом осушил бутылку.
Его левый глаз резко захлопнулся. Валленштейн рванулся и врезался в стену, слепо откинулся назад и провалился в окно, пролетев несколько сотен футов и упав в ров, где и остался лежать, безнадежно мертвый и безнадежно неудовлетворенный.
Маленькую армянку отправили работать на конюшне до тех пор, пока ей не исполнилось десять лет, — таким образом она счастливо избежала домогательств очередного Скандербега. Когда ей исполнилось пятнадцать, она начала по ночам рыскать по деревням, решив найти армянина, который мог бы зачать с ней ребенка и таким образом сохранить армянское наследие в чужой варварской стране, куда занесла девочку злая судьба. Вскоре через те места проезжал армянский торговец коврами и был счастлив сделать одолжение соотечественнице. Родилась девочка, а пятнадцать лет спустя еще один странствующий торговец коврами провел в деревне упоительную неделю с другой молодой армянкой.
Эти матери и дочери чистили стойла Валленштейнов и сохраняли чистоту армянской крови до середины девятнадцатого века, когда София решила нарушить традицию и стала гражданской женой последнего из Скандербегов — того, кто подделал Синайскую библию.
В 1909 году период официального траура закончился, и София нарушила свое уединение. Сельское хозяйство перестало ее интересовать, и она занялась вопросами энергетики. Для этого она открыла в своем поместье несколько мелких шахт по добыче бурого угля. А когда в 1911 году британские военно-морские силы перешли с угля на нефть, София решила поехать в Константинополь и узнать то немногое, что было известно о нефти на Ближнем Востоке. Там она прилежно училась и в конце концов преисполнилась уверенности, что в нижнем течении Тигра можно найти месторождения нефти.
В 1914 году она совершила второй блестящий маневр в своей карьере — собрала в Константинополе синдикат английских нефтяных компаний и немецких банков, чтобы получить разрешение османского правительства на добычу нефти в бассейне Тигра.
За посредничество в сделке София закрепила за собой семь процентов всех будущих доходов.
Следующие пять лет синдикат бездействовал из-за войны. Потом, в 1919 году, София созвала строго секретное совещание представителей синдиката.
Англичане и французы, новые партнеры по синдикату, откликнулись охотно, потому что София поступила очень умно, распределив между ними пакеты акций, которые раньше принадлежали побежденным немцам. На Ближнем Востоке теперь правили Англия и Франция. И нефтяные компании этих стран по настоянию Софии добились от своих правительств, чтобы те разрешили синдикату работать не только в бассейне Тигра, но и во всех бывших владениях Османской империи.
Совещание должно было пройти на барже посреди Скадарского озера, на границе Албании и Югославии, и представители синдиката по соображениям безопасности прибывали туда из разных стран. Сама София ночь перед совещанием провела в Шкодере.
Чтобы ее появление в городе не вызвало никаких подозрений, она договорилась с местным архиепископом об обеде, на котором предстояло официально объявить о щедром пожертвовании местному иезуитскому колледжу на учреждение кафедры моральной метафизики. Но с банкета она ушла рано, пожаловавшись архиепископу на камни в почках.
Задолго до рассвета рыбацкая лодка с обернутыми дерюгой веслами уже бесшумно несла Софию по озеру к барже.
Раньше на этой барже со Шкодера на Адриатику перевозили лимоны. Старые доски пропитались густым лимонным запахом, и по этой-то сентиментальной причине София выбрала место встречи.
Уже семьдесят лет она нежно любила аромат лимонов — с того давнего дня, когда она и ее Скандербег, держась за руки, бродили по лимонным рощам у подножия замка, улыбались, смеялись и в конце концов упали в траву и стали любовниками, впервые познав друг друга в пьянящем аромате той цветущей средиземноморской весны, давным-давно.
Баржу прикрыли землей, кустами и плющом, превратив ее в настоящий маленький остров, но внутри она была пышно обставлена. Великолепные восточные ковры и гобелены создавали изнеженную восточную атмосферу. Вместо стола для совещаний по полу разложили мягкие атласные подушки, на которых представители синдиката могли удобно устроиться, потягивая крепкий турецкий кофе. Приглушенный мерцающий свет, льющийся от тонких свечей по стенам, плошки, наполненные нежными ароматическими маслами, и сладкий всепроникающий запах цветущих лимонных деревьев создавали истинно восточную негу.
Над кругом подушек на тонких бечевках, невидимых в тусклом свете, был хитроумно подвешен маленький, но роскошный восточный ковер — словно ковер-самолет из арабских сказок. На нем София и принимала гостей — ковер был поднят на такую высоту, что она могла приветствовать вошедшего мужчину, глядя ему в глаза.
Стали прибывать англичане и французы, одетые, как джентльмены на рыбалке. Их доставляли к барже на веслах слуги Софии, одетые местными рыбаками. Они вручали Софии свои верительные грамоты, а та величаво указывала им на подушки. Когда все уютно устроились, София уселась на своем ковре-самолете и произнесла краткую приветственную речь, в которой особо отметила, что синдикат теперь владеет всеми запасами нефти в бывшей Османской империи, а потом обратилась к сидящим на полу с просьбой высказать свои соображения.
Тут же стало очевидно, что все прочие члены синдиката плохо представляют себе границы Османской империи. Посреди комнаты были разложены карты, но оказалось, что все они противоречат друг другу. Бывшая Османская империя имела в высшей степени туманные границы — уж слишком долго эта империя распадалась.
