Поэтому пухлые отчеты РБУ все приходили и приходили — месяц за месяцем; неудача бесконечно нагромождалась на неудачу, а три врага за морем смеялись над Нубаром и сдавали карты, и игра в вечном городе вертелась сквозь годы, а Нубар все размышлял над слухами, туманными фактами и голословными утверждениями в своей башне, в Албании, в безопасности, вдали от Иерусалима. Ему всегда именно этого и хотелось, и он сидел дома, под надежной защитой, рассматривая таблицы и расчеты, безопасно расставляя по полочкам понятия, потому что слишком велик был его страх перед противоречивыми путеводными нитями Старого города, который возвышался над пустыней и временем.
Но в то же время ему было невероятно тяжело по вечерам, его томил груз противоречий в прочитанных днем отчетах. Чтобы расслабиться, Нубар решил, что надо отвлечься, противопоставить беспорядку и путанице святой земли что-то полностью подконтрольное. Чтобы противостоять далекому хаосу вечности, наведи порядок у себя.
Но что бы такое придумать? Нубар размышлял, и в его смятенном сознании теснились и толкались множество детских воспоминаний.
Воскресные концерты, на которые он ходил со своим первым любовником. Униформы оркестрантов и роскошная униформа дирижера, на которого все смотрели и которому все подчинялись. Вернуться домой к вечеру, нагнуться над подносом с ровными рядами бабочек и мягко прикасаться губами к чудесно раскрашенным крыльям, пока его любовник трудится сзади.
Оркестранты. Ровные ряды засушенных бабочек. Цвета и формы, дирижер.
Нубар улыбнулся. Конечно. Личная армия.
Элитное личное войско, в основе которого — великолепие, порядок и строжайшая дисциплина, он сам его создаст и сам возглавит. Войско, которое принесет страшные клятвы повиновения, войско, управляемое железной рукой генералиссимуса Нубара фон Го фон Гейма, Цельса Бомбастского, несравненного фельдмаршала фон Валленбомба, величайшего полководца, первого во всех смыслах слова, будущего верховного главнокомандующего Священной албанской фаланги.
Далеко за полночь Нубар блаженно умостился за своим рабочим столом, перебирая цветные карандаши. Не было занятия утешительнее, чем придумывать мундиры для своего войска и размышлять над церемониалом.
Кодекс поведения?
Естественно, он должен быть похож на кодекс Священной фиванской фаланги — этих благородных воинов Древней Греции с их честью и физической чистотой, гомосексуальностью и фанатичным братством. Но нельзя ли добавить чего-нибудь к процедуре инициации? Усовершенствовать ужасные преступления, которые спартанская аристократия уже довела до совершенства?
В древней Спарте каждый новоиспеченный офицер в конце обучения был обязан совершить ночную вылазку и тайно, со всей возможной жестокостью вырезать целую спартанскую крестьянскую семью. Это преступление против собственного народа должно было доказать, что воин достоин представлять в битве свою страну.
В современной Албании это, конечно, невозможно, подумал Нубар. Но все же идея связать своих людей тайными преступлениями ему очень понравилась.
Мундиры?
Нубар потратил больше времени на придумывание и раскрашивание своих набросков, чем на любую другую деталь, касающуюся будущей Священной албанской фаланги. В конце концов, мундир — дело жизненной важности. Что может быть важнее для армейской гордости и военной выправки? Процесс занял долгие месяцы, но наконец Нубар создал-таки серию набросков, которые его вполне удовлетворяли.
Облегающая черная кожаная туника с высоким черным круглым воротом. Облегающие черные кожаные штаны. Черные кожаные ботфорты с раструбами над коленями и черная кожаная фуражка с высокой тульей и массивным серебряным черепом над козырьком. Черный кожаный плащ, носить который полагалось постоянно, в помещении и на улице, как и черные кожаные перчатки, закрывающие запястья.
Через правое плечо будет переброшена звериная шкура, закрепленная на левом бедре застежкой в виде серебряного черепа. Рядовой состав — в леопардовых шкурах, офицерский — в тигровых, а сам он, король джунглей, — в львиной.
Плащ будет опоясан тяжелой серебряной цепью. На поясе — большая шипастая булава и ржавая бритва в цилиндрических футлярах черной кожи, кожаная дубинка и длинный черный кожаный жезл.
Тяжелая серебряная цепь будет обвивать грудь, украшенную медалями за доблесть, медалями, на которых будут изображены олени, жеребцы и быки, волки, шакалы и гиены. На серебряной шейной цепи будет висеть большой серебряный череп.
Его собственная форма будет украшена золотом вместо серебра.
Церемониал?
Только ночью, при свете факелов. Его люди замрут перед ним безукоризненным строем. Он будет разглагольствовать во всю мощь своих легких, важно расхаживая туда-сюда, а они будут слушать. Он будет произносить бесконечные речи, в деталях излагая все свои идеи и теории, говорить о чем захочет и сколько захочет, а многочисленное войско будет стоять не шелохнувшись и внимать ему совершенно бесстрастно. Малейшее движение — и позволивший себе пошевелиться будете позором изгнан. Потом, если ему захочется, он будет раздавать награды за исполнительность и дальнейшие задания.
Элитная частная армия. Шипастые булавы, черепа и жезлы, дубинки и черная кожа в свете факелов, железная дисциплина.
Нубар завершил разработку плана поздно ночью в воскресенье. Уже в третий раз за вечер он смешивал равное количество серы и свинца, железа и мышьяка, купороса, ртути и опиума. Завтра он вернется к сумбурным отчетам из Иерусалима, но хотя бы теперь он полностью собой доволен.
Нубар строевым шагом прошел к окну, встал там, уперев руки в бока, и дерзко уставился во тьму — в пустоту. Он был полностью поглощен видениями порядка и послушания и глубоко удовлетворен сам собой. Он еще не знал, что его старый друг Махмуд будет в ответе и за первоначальный успех, и за печальный конец Священной албанской фаланги.
Он познакомился с Махмудом, когда ему было двенадцать, а Махмуду — годом больше.
Весной того года София отдыхала на Родосе. Однажды на закате на стенах островной крепости крестоносцев София завела разговор с другой туристкой, пожилой принцессой из афганской королевской семьи. Две пожилые женщины сразу же понравились друг другу и отправились в номер Софии в отеле, чтобы отобедать вместе. Принцесса направлялась на Ривьеру, но обещала заехать в Албанию в сентябре, на обратном пути, и привезти с собой младшего внука, чтобы Нубару было с кем играть.
Когда они приехали в замок, Нубару показалось, что афганский принц старше его больше чем на год. Махмуд был на голову выше, голос у него уже ломался, и на слабой груди уже росли волосы. Нубар, все еще безволосый и с высоким голосом, в смущении спрятался в дальних комнатах и отказался выйти поиграть с гостем.
