— Эталианна умерла, — громко и твёрдо произнёс он через несколько томительных минут полной тишины, — первая из алаев. Первая невосполнимая потеря в начавшейся войне. Но даже её жертва не остановила рвущееся в Энхиарг Зло. Эта страшная болезнь охватывает всё больше душ. Много лет назад оно пришло в наш мир. Его нельзя было обнаружить, — проговорил танай, присаживаясь на центральный постамент. Тихо, словно размышлял вслух, а не обращался к внимательным как никогда алаям. — Мы знали о нём всегда, потому что нам ведомо всё. Но это — псевдознание, ибо его по законам мирозданья никак нельзя использовать в реальной жизни.
Так что, можно сказать, первыми о нём узнали, ещё до гибели Эталианны, алаи Великого леса. Они предупредили беспорядки в Канирали и сообщили Совету Бриаэллара о странном воздействии, исходящем из неизвестного им источника. Но они потерпели неудачу. Слишком велика была сила их неведомого врага. Однако проявив невиданное для них благородство и милосердие, — танай сделал акцент на этом последнем слове, — правители Ал Эменаит не отступили. Они собрались было отправить в Канирали группу более сильных телепатов и магов и даже присоединиться к ним, но драконы помешали им. Это событие и подтолкнуло Эталианну к принятию такого решения, — Л'ин'тиарисс замолчал. Затем он медленно поднялся с камня. — Мне более нечего сказать вам, дальнейшее определит ваше решение. Я же сыграл отведённую мне роль.
— Хорошо бы нам не пришлось вспомнить о другом её пророчестве… — тихо вздохнулжрец, покидая залу, чтобы оставить алаев наедине с их мыслями. Но слов его никто не услышал.
Отшелестели одежды удаляющегося таная, и в ажурном покое повисла тишина. Кошки Аласаис молчали. Но это не было тяжким молчанием отчаянья, тягостных сомнений или всепоглощающего страха, Они просто думали. О том, как жить и править дальше. Члены Совета, Верховные жрецы, сианай — от них зависело то, каким будет завтрашний день Бриаэллара и, кто знает, может быть, всего Энхиарга.
Наконец волшебник Тейн шёпотом спросил сына, не желает ли он покинуть беседку. Тот ответил согласным кивком, и алаи тихонько, не мешая остальным, ушли. Вслед за ними поднялся Малаур, и в то же мгновение торжественную тишину разорвали голоса остальных кошек.
Некоторое время они обсуждали рассказ таная. Анару было не по себе от услышанного, от того, что оно напрямую касалось его семьи, но руалская школа жизни помогла не выдать переживаний. Он перекинулся несколькими словами с алаями, а потом поискал глазами Аниаллу. Она только что распрощалась с Аэллой ан Камиан, проникновенно потеревшись щекой о её щёку, и теперь, стоя у моста, ведущего ко дворцу, оглядывалась по сторонам. Анар направился было к ней, но его опередила Верховная жрица Гвелиарин.
Она подошла к девушке и взяла её за руку. Анару бросилось в глаза, как именно она это сделала. Гвелиарин не просто взяла руку Аниаллу, а схватила, судорожно стиснула запястье девушки, словно утопающая — последнюю веточку, нависшую над водой. Лишь на мгновение, а потом уже ласково-покровительственным жестом обвила её рукой вокруг талии и повела в сторону дворца.
Анар проводил взглядом темнокожую Верховную жрицу, Аниаллу, неловко кивнувшую ему на прощанье через её плечо, и странную сианай в синем одеянии, а затем повернулся к ожидающему его алаю и зашагал вслед за ним. У Анара были свои обязанности. За право жить в этом городе, который не только оправдал, но и превзошёл все его ожидания, надо было платить. Впрочем, цена была невысока, да и более того, предложенная ему работа пришлась алаю по душе, хотя была трудна, а в будущем обещала стать и опасной. В ней был смысл. Была цель, близкая ему, и это было главным. Теперь это был его город, его народ, его семья, его любимая, его богиня и его жизнь. Жизнь, которую он выбрал и которой распоряжался сам. И защищать её он будет до конца. Всеми зубами и когтями.
Когда-нибудь жестокий ветер перемен рассыплет в прах статуи-великаны в Руале: они не могут противостоять ему, вечные узники своего каменного величия.
А с этим городом, именно потому, что те, кто в нём живет, умеют наслаждаться жизнью и ценить ее во всем ее многообразии, справиться будет не так-то просто.
ЭПИЛОГ
…И тогда отправилась Аласаис в Тир-Веинлон, предстала пред Веиндором и потребовала освободить душу Агира Анвиритани. И Смерть сделала всё по слову её. Но никогда более нога нового воплощения Освободителя не ступала на землю Энхиарга…
Талия Мурр ан Камиан. «Божественные сплетни»
Зелёное пламя толстых белых свечей отражалось в отполированной поверхности чёрной столешницы и заставляло десятки расставленных на ней бутылок таинственно мерцать. Казалось, что это вовсе не банальная стойка, а стол в полной страшных секретов лаборатории алхимика, на котором замерли магические сосуды, таящие в себе чудесные и опасные эликсиры и зелья…
Всё здесь было по-прежнему, как и в последний приход Аниаллу. Вот только само «Логово» теперь располагалось не рядом с городком Южный Мост, а на пересечении улиц Эльфийской и Телмери в респектабельной части Гостевого Квартала Бриаэллара — Шелкоусье, Ирсон был достаточно состоятелен, чтобы купить себе участок земли в городе Аласаис и перенести туда своё заведение от греха, читай — Элаана, подальше.
За тем самым столом, подле чёрной колонны, являвшей миру образ Ректора Линдорга, где в прошлый раз сидели подвыпившие студенты Линдоргской академии, теперь расположились двое телохранителей-эалов и служанка Аниаллу. Они сопровождали девушку повсюду с тех самых пор, как стало известно, что убийце Эталианны удалось скрыться из Серебряных скал, утечь струйкой призрачного тумана. Совет и богиня опасались, что Аниаллу может разделить участь Эталианны, и поэтому её хвост вырос на эалийского телепата и замаскированного под эала жреца Веиндора высокого ранга, присланного из Элидана. Девушке этот довесок очень не нравился, но спорить она не решалась, тем более что мера эта была временная. Пока же при желании можно было отгораживаться от свиты звуконепроницаемым барьером.
Бывшая тал сианай сидела напротив таная, который, стоя за стойкой, с мрачной сосредоточенностью протирал и без того чистый бокал. В последние дни он сбивался с ног, несмотря на то что нанял нескольких помощников. Но вовсе не эта, физическая, усталость так придавила Ирсона к земле. Многие в Энхиарге сейчас переживали подобные чувства. Ситуация в мире была не самой благоприятной. То тут, то там вспыхивали мелкие конфликты, по Энхиаргу прокатилась волна непонятных, нелепых на первый взгляд убийств. Так они выглядели в чьих угодно глазах, но только не в уникальных глазах существ Старших рас, к одной из которых (к счастью или горю для себя) принадлежал друг Аниаллу.
Начиналась Война. Алаи, танаи и драконы Веиндора чувствовали это каждой частичкой своего естества. Все они готовились встретить нависшую над ними угрозу с достоинством. Каждый старался как мог. Алаи интриговали и пакостили вра-ам в меру своей испорченности. Аниаллу, нашедшая наконец, своё место в жизни (во всех возможных смыслах), принимала в этом самое активное участие. Все ее соплеменники находились в состоянии душевного подъема: какой бы опасной (а в том, что она опасна, они не сомневались) ни была сложившаяся в мире ситуация, они испытывали удовольствие от того, что им выпала возможность поиграть с этим огнём. Такова кошачья суть. Дух Аласаис, который живет в её детях. Всегда на грани, когда сердце бешено колотится от страха и замирает от восторга одновременно. Безумные кошки, которые и Смерть рискнули бы подёргать за хвост и потаскать за усы, если бы они у него были, конечно.
