— Клыки и когти, Тимела! — словно шипение раздалось в сознании королевы. — Сын Инаана и его телепаты все-таки отбыли в Канирали? — сверлил мозг язвительный голос. — Еще вчера вечером ты была вне себя от беспокойства и доказывала, хотя мне и не надо ничего доказывать, что вмешиваться в дела Канирали — подобно самоубийству! Ты обещала еще раз поговорить с Инааном… И что же?
— Он сказал, что это мой гнев ослепляет меня, а ненависть к людям лишает меня права называться Чувствующей… — опустила гордую голову королева.
— Тимела! — Ларе хлестнула хвостом по боку. — Ты ходишь по кругу. Вчера ты полна решимости не допустить трагедии, а сегодня ты напоминаешь домашнюю кошку, которой рачительный хозяин подрезал когти, чтобы любимая Мурка не причиняла хлопот.
— «Обрезая мне когти», он был очень убедителен, Ларе. Он всегда убедителен: он — из Сотворенных Первыми, один из праотцов нашей расы, первый Властитель Ал Эменаит, давший имя нашему лесу, правивший им на протяжении тридцати веков… И заметь! — горестно воскликнула Тимела, поднимая глаза. — Правивший мудро.
— А я… — Властительница вновь принялась разглядывать свои выпущенные когти. — Конечно, Аринола сочла меня достойной преемницей, да и я сама была тогда согласна с этим! Но потом… Нет, Инаан ни разу не подверг сомнению мое право на корону, но вот сейчас, когда принимается такое серьезное решение, мне приходится соглашаться с ним, хотя я вижу — чувствую! — что он не прав… Он бьет в мое больное место, Ларе…
— С каких это пор мужчины взялись спорить с Чувствующими?! — возмущённо фыркнула Ларе. — Такого не было с начала времен…
— А он и не спорит, — отозвалась опустившая голову Тимела, — он просто делает, как считает нужным, и, согласись, он заслужил это право.
— Что ты говоришь, что! — воскликнула Ларе, ткнувшись мордой в подбородок Тимелы, чтобы заставить ту поднять голову. — Народ эалов тем и силен, — проникновенно сказала она, глядя в глаза Властительницы, — что, следуя мудрости Аласаис, правители его в равной мере опираются на разум и интуицию. Мы знаем тому не один пример. Мы помним также тех, кто по глупой гордости своей не прислушался к совету одной из нас. Вспомни хотя бы историю Ри! Её возлюбленному-человеку стоило жизни его упрямство!
— Инаан не человек… — хмыкнула Тимела.
— Но уже скоро скатится до его уровня! Да… Инаана уже не переубедишь, — покачала головой Ларе. — Плохо, когда мы, кошки, забываем о своей кошачьей сути и пытаемся заменять её чем-то иным. Разумом, например. Разум и логика — удел наших мужчин. Предавать свою родину подло, но ещё хуже предавать саму себя, свою алаит, — пантера оскалилась, но вдруг морда её приобрела задумчивое и даже мечтательное выражение. Тихим, вкрадчивым голосом она заговорила: — Когда мы доверяем своей интуиции, наши глаза становятся подобными Глазам Аласаис, что смотрят на мир с высоты ночных небес. Ничто не может затуманить их взор — они выше личных чувств, выше разума и знаний. Они просто видят. В этом и есть суть нашего «неразумного» дара! — попыталась пошутить Ларе.
— Я во всем с тобой согласна, Ларе, — кивнула Тимела, но подёргивающийся хвост её выдавал, что Властительница не обрела покоя после этого разговора и не изменила своих намерений. — Возможно, я проявила слабость, и если беде суждено произойти, то она произойдет. Но я хочу отсечь все сомнения в том, смогу ли я отпустить свое прошлое, достойна ли я быть вашей королевой, могу ли быть Чувствующей. Потому я и иду к Вечному Дереву в последней надежде вернуть себя…
Дикая кошка Тимела неслась сквозь звенящий птичьими голосами Ал Эменаит. Она прыгала с ветки на ветку, взбираясь всё выше и выше, на верхние этажи леса. Мимо проносились стайки радужных льетри, поспешно упорхнули с её дороги яркие бабочки. Бегущая Тимела приводила мир вокруг себя в такое же смятение, что царило в её душе. Она жаждала успокоения, искала ответов, подтверждений своим чувствам, и инстинкт, более древний, чем Инаан, более мудрый, чем все его слова и увещевания подруг, указывал ей тропу…
Видимо, Анару не положено было узнать путь к сердцу Ал Эменаит — месту, где росло таинственное Вечное Дерево: виденье его поблёкло, образ Тимелы растворился в ставшей единым зелёным пятном листве, а потом картину перед глазами алая сменили бессмысленные переливы красок.
— Если бы Властительница Тимела знала, насколько правильными были её опасения… — внезапно прозвучал в сознании Анара другой, не принадлежащий эалийской властительнице голос.
Анар потряс головой, пытаясь прогнать образы, навеянные, видимо, только что прочитанной книгой и расцвеченные его богатым воображением. Перед глазами всё плыло, в ушах шумело, как в общем-то часто случалось с ним, когда он возвращался из мира своих грёз.
Рядом с ним сидела Аниаллу с расширившимися от изумления глазами.
— Ты часто видишь такое? — спросила девушка.
— Со мной это постоянно происходит, — горестно вздохнул Анар. Его ничуть не удивило и почему-то вовсе не оскорбило, что девушка заглянула в его мысли. — Моя мать и жрецы пытались научить меня…
— Это не твои фантазии, а реальные события, — перебила Аниаллу, — это уникальный дар, который доступен единицам алаев! Сама Тимела, которая славится даром предчувствовать беды, не видит события так ясно, так подробно.
— Видимо, моя фантазия так богата, что делает все происходящее таким реальным… — расплылся в улыбке Анар.
— Вот, ты опять! — фыркнула Алу, хлопнув его по колену. — Да что же я Тимелу и Инаана не узнаю? Хочешь знать, что случилось потом?
— А что случилось потом?
— Им ничего не удалось, — начала свой рассказа Алу, снимая с плеча лямку принесённой сумки. — Люди передрались, более двух сотен погибло. Прежнего короля свергли, что было на руку Бриаэллару, потом прилетели драконы из Тир-Веинлон и обвинили нас, что в угоду Бриаэллару же, у которого действительно в последнее время были напряжённые отношения с королём каниралийским, мы заставили его брата и обоих младших принцев совершить переворот. Нас обвинили в том, что беспорядки в Канирали дело лап магов Ал Эменаит, следы волшебства которых действительно были повсюду в королевстве — сражаясь с таким могущественным врагом, они не могли расходовать силы на то, чтобы ещё и скрывать свои действия. Драконы Веиндора, которые прежде никогда не вмешивались в дела алаев, совершили невиданный для их расы поступок: они силой забрали в свой дом в Тир-Веинлон не успевших покинуть Канирали эалов. По сей день сын Инаана и семеро его соотечественников находятся в Серебряных скалах. Каким образом дети Веиндора собираются расследовать события в Канирали, и собираются ли вообще — мы не знаем.
— Неужели не было никаких вестей? — подозрительно поинтересовался Анар. Умение кошек проникнуть куда угодно было ему известно.
— Нет, — вздохнула Аниаллу, — никаких вестей не было. Ни от них. Ни от послов в Элидане, ни от моей сестры Эталианны. Она прибыла в Серебряные скалы ещё до начала всего этого безумия и остаётся там до сих пор.
— А что это за изумруд? — продолжал спрашивать алай. — Королева Тимела видит в нём будущее?
