Анар внимательно разглядывал говорившего — эта личность показалась ему даже более интересной, чем члены дома ан Камиан, Он был довольно высоким по алайским меркам, очень стройным. Лицо его с мягкими чертами казалось совсем юным, тогда как в глазах незнакомца читались сила и мудрость.
— Кто это? — мысленно спросил Аниаллу Анар.
— Это мой третий отец, Кеан, он сейчас занимает пост Верховного жреца Бриаэллара, — ровным голосом ответила Алу.
— Это ваш… — изумился Анар. Несмотря на то что этот алай произвёл на него хорошее впечатление, Верховного жреца, самое влиятельное лицо в Бриаэлларе он представлял себе совершенно иначе.
— Именно так, — подтвердила Аниаллу, — и поверь мне, он как никто достоин этого места. В каждой паре правителей Бриаэллара один всегда принадлежал к дому ан Темиар, как и Кеан.
Их дом — это и есть истинные правители Бриаэллара. Они странствуют по мирам, похищая из чужих голов знания, впитывая, вбирая в себя чужой опыт, и обретают мудрость тысяч прожитых жизней, дабы управлять Бриаэлларом. Они координируют действия наших послов и шпионов, занимаются сбором налогов, решают вопросы о финансировании тех или иных проектов и делают многое, многое другое, без чего наша жизнь была бы куда менее прекрасной.
Пока Анар и Аниаллу беседовали, Верховная жрица Гвелиарин поднялась со своего трона и, остановившись на верхней ступени ведущей к нему лестницы, мягко улыбнулась почтительно склонившимся послам.
— Я хочу напомнить вам, что Бриаэллар — это не рядовой город или страна, — прозвучал чарующе-спокойный голос Верховной жрицы. — Это дом Аласаис. И если она впустила вас в своё жилище, то советую вам, непрошеным гостям, не указывать ей, какие порядки надо в нем устанавливать, — в словах алайки не было гнева — в них слышался лёгкий укор, какой бывает у матерей, поучающих своих неразумных чад. — Она позволила вашим соплеменникам жить здесь, приобщаясь к благодати, дарованной ей моему народу. И если вас не устраивает существующее в Бриаэлларе положение вещей, то врата города распахнуты для всякого, кто хочет его покинуть.
По напряжённым лицам послов было видно, что они уже искренне сожалеют о случившемся; казалось, что они вообще не понимают, что здесь делают. Люди выглядели растерянными — мудрый взгляд жрицы синими волнами своего благостного света смыл из их душ весь гнев, усмирил породившую его гордость, а вместе с этим и решимость спорить покинула послов. Все трое каниралийцев неловко поклонились и поспешили к выходу. На этом видение закончилось, яркие краски померкли и растаяли, словно янтарная дымка. Перед Анаром снова было освещенное зелёными огнями подземелье, кажущееся ещё более тёмным после изумительного покоя священного города. Сердце его всё ещё замирало от восторга: он был царским сыном, но такого не видел и при пышном дворе своего дяди.
— Это тоже было? — спросил алай, когда окончательно пришёл в себя.
— Да, но гораздо раньше событий твоего прошлого видения, — ответила Аниаллу. — С этого странного визита и начался наш конфликт с Канирали. Как ты видел, послы уехали от нас ни с чем, им было даже стыдно за то, что они сделали.
Они осознали свою глупость и то, насколько неравны были силы их страны и Бриаэллара.
Но они не исцелились от своего безумия — всё это повторится вновь и вновь. Среди лордов Канирали произойдёт раскол и вспыхнет конфликт. Король будет настаивать на начале репрессий против алаев, живущих в Канирали, если не на начале войны с Бриаэлларом, его брат и двое младших принцев возмутятся. Произойдёт переворот, о котором я тебе говорила. Старший сын короля погибнет, напоровшись на собственный меч: Тиалианна прокляла его и наслала свою излюбленную кару — лишила его удачи, — пояснила Аниаллу, увидев изумление на лице Анара. — Его отца свергнут, после чего на трон взойдёт средний сын короля, который принесёт извинения Бриаэллару. Всё закончится хорошо, — горько усмехнулась Аниаллу, уставившись на подёргивающийся кончик лежащего на бедре хвоста.
— А потом прилетят драконы… — проговорил алай. Теперь у него в голове сложилась полная картина произошедшего. Хотя нет, не совсем так.
— Алу, а вызволить их вы пытались? Неужели эалы Ал Эменаит не попытались отбить своих, неужели… богиня позволила кому-то судить своих детей? — это казалось обитателю Руала невероятным. Его грозная Аласаис вдруг вынуждена склонить гордую голову, увенчанную короной владычицы всего сущего, перед… перед кем? Кто вообще такой этот Веиндор?
— Это бесполезно, — грустно покачала головой Аниаллу, выпустив хвост из игравших им пальцев. — С Веиндором спорить бессмысленно и сражаться с ним невозможно.
Я еле отговорила своего отца Селорна от атаки на Серебряные скалы. Это было бы приговором нам всем.
— Они что, прилетели бы и спалили Великий лес?
— Огнём? — усмехнулась девушка, хотя в голосе её не было ни капли веселья. — Нет, Анар. Веиндор есть Смерть, он решает, кому умереть и кем возродиться, он может убить тебя, не прибегая к оружию. Ему было бы достаточно пролететь на своих призрачных крыльях сквозь лес, сквозь деревья, сквозь птиц, зверей и эалов. Забирая души последних. А лес… лес и его неразумные обитатели ничего бы не заметили. Веиндор не карает невинных, — зло улыбнулась Алу — сейчас она как никогда походила на Селорна, — дело в том, что раньше он не брался быть судьёй в мирских делах, не лез в политику…
— Этого не может быть! — прошептал, почти прошипел Анар, невольно опустив уши. — То есть, если в Энхиарге существует раса, наделённая такой силой, то она должна уже многие тысячелетия диктовать свои правила всем остальным обитателям нашего мира. Или, быть может, так уже и происходит?
— Нет, конечно, нет… — нервно рассмеялась Аниаллу, — у драконов нет иных целей, кроме служения своему владыке. А его самого не интересуют ни власть, ни богатство. Они не способны на подлость, вся их жизнь — это служение добру, хотя и в непонятной большинству существ форме. Ни амбиций, ни страхов, ни привязанностей… в общем — никакой личной жизни.
— Я чего-то не понимаю. Веиндор — бог смерти, так? — переспросил недоумевающий алай. Что-то не увязывался в его сознании образ милосердного бога с его… родом занятий.
— Не совсем так, он наэй Перехода, перерождения, — поправила Аниаллу, но Анар не дал ей договорить.
— Не важно. И эти драконы служат ему, верно? — продолжал он настойчиво допытываться, желая немедленно докопаться до истины.
— Абсолютно, — соглашаясь, кивнула девушка. — Они, можно сказать, состоят из этого служения. Приносят волю Веиндора в миры. К несчастью, вот и мы попали к нему в немилость, хотя мне так и не понятно за что? Не может же он (Анара поразило то почтение, граничащее с восхищением, которое прозвучало в голосе алайки) быть столь слеп…
— Прекрасно, — ехидно улыбнулся Анар, — и после всего этого, ты называешь их доброй и мудрой расой?
— Да, — простодушно пожала плечами алайка, чем ещё больше взбудоражила любопытство своего собеседника. — И не я одна — их боятся и ненавидят только темные… хм…я имею в виду необразованные или совсем уж тупые существа, которые не могут постичь цели Веиндора. В Энхиарге его называют Милосердным и почитают едва ли не больше, чем Аласаис и Тиалианну. Он тратит всю доступную ему мощь на то, чтобы ликвидировать огромное количество несправедливостей, которые связаны с болезнями, старением или, наоборот, вечной жизнью. Он такой же Страж Пути, как и Тиалианна — то, что ей не удаётся исправить в судьбе существа при его жизни, Веиндор способен исправить после его смерти, даровав новое рождение… в подходящих, достойных его условиях, — Аниаллу обхватила колени руками и положила на них подбородок. Удобно откинувшись на колонну, она пристально наблюдала за реакцией Анара. А он смотрел перед собой невидящим взглядом, видимо, осмысливая услышанное.
