— Так значит вот кто послал меня сюда руками Диреллеи! — вслух прошептала алайка.
Она сидела на полу и вновь и вновь дивилась тому, как Хозяйка Пути ловко сплела очередной гобелен из нитей судеб. Сначала Аниаллу получает так кстати подвернувшееся предложение об исследовании истории руалского Барьера. Затем, всё также случайно, она, алайка, старшая дочь народа, славящегося своей ловкостью, банально срывается со стены и, разумеется, по чистой случайности же падает на голову оказавшемуся там руалскому принцу, которого надо спасать от тяжелой царской участи. Причём, как это ни странно, этот самый принц не пытается убить её на месте за осквернение подземной святыни, а наоборот, сразу же предлагает ей свою помощь, и, ко всему прочему, их взгляды на жизнь удивительным образом совпадают! А теперь вот ещё и эта брошка…
Да и Аласаис тоже хорошо: она сможет без лишнего шума и молний изгнать из Энхиарга давно мозолящую глаза ей и всему Совету Амиалис. Ловко всё было сплетено, и никуда Аниаллу из этой сети было не деться…
— А стоит ли деваться? — вдруг неожиданно для самой себя подумала Алу…
— …Ты только подумай, насколько ничтожна эта плата за то, чем ты обладаешь? — прозвучал в её сознании вынырнувший из глубин памяти голос Эталианны. В нос сразу ударил запах цветов, тех самых цветов, что увивали балкон дома второй тал сианай, а лица девушки словно коснулись ласковые лучи нежаркого Бриаэлларского солнца — прикосновение дома…
— Обладаю?
— Ты обладаешь собой, Аниаллу, а это немало, — отозвалась Тали, голос её звенел от сдерживаемого смеха. Так было всегда, когда она говорила о вещах, касающихся тал сианай, о том, что более всего на свете радовало её сердце, было её жизнью, её воздухом и её солнцем. — Если бы ты хоть раз по-настоящему заглянула в собственную душу, то поняла бы, насколько несравнимо то, что вокруг тебя, с тем, что внутри. Это — в твоей крови, такой ты создана. Ты не можешь изменить это, да и нужно ли это менять? Можешь провести тысячелетия в добровольном изгнании или в самых ужасных застенках, но выйдешь ты оттуда все той же тал сианай. Время не властно над тобой, тебе некуда спешить и нечего бояться. Твой час придёт, а богиня отмерила тебе достаточно сил, чтобы дождаться этого волшебного мига, — всё встанет на свои места…
И вправду, чего ей бояться? Она прожила уже много лет, пролила немало неподобающих алайке слёз — но разве она обозлилась на весь мир и обеих ведущих её по жизни богинь? Разве сердце её перестало быть добрым, а лицо прекрасным? Разве силы её убывали с каждым новым спасённым, пусть и неблагодарным существом? Нет. Ей только казалось, что это так, что, спасая других, она губит себя, растрачивая жизнь попусту.
Она гордо распрямила спину, впервые в полной мере осознав свою значимость и свою силу. Аниаллу казалась себе более могущественной, чем тогда, когда за этой спиной распахнулись мощные крылья Зла.
И ещё Аниаллу подумала о том, что выдергивая её руками еще одну золотую ниточку чьей-то судьбы из грязной тряпки его окружения, Тиалианна и Аласаис наконец-то вспомнили и о её собственной жизни. Богиня! — ведь не будь она тал сианай, ей никогда бы не упасть, сорвавшись со стены, не на каменный пол, а в сильные, ставшие за неделю такими родными руки Анара Сая.
Видимо, мудрые слова Ирсона Тримма нашли отклик в её душе, и, встретив руалского принца, она напрочь забыла о своём предназначении. И не было уже несчастного умного алая, загнанного в рамки бессмысленных обрядов Руала, и тал сианай, пытающейся изменить его судьбу по зову долга. А было два красивых, сильных, любящих друг друга существа — двое, готовые поспорить со всеми. Её непреодолимое стремление помочь другим более не казалось Аниаллу камнем на шее, который неминуемо утопит алайку. Она обрела того, с кем может разделить свою ношу. Алу чувствовала, что их судьбы сплелись на долгие века.
Но помимо всего этого, она ощутила в себе и нечто иное, доселе незнакомое. Это неведомое чувство можно было охарактеризовать лишь одним словом — ВСЁ! Пришёл конец её сианайскому Пути. В тот самый миг, когда это простое слово прозвучало в сознании Аниаллу, она поняла, что её прежняя жизнь закончилась.
Она вздрогнула — ей показалось, что мысли её материализовались, что мягкий голос произносит это слово вслух. Алу узнала его: только одному существу он мог принадлежать…
— Твоё служение мне закончено. Теперь твое имя станет короче, Аниаллу, — послышался тихий, невероятно мелодичный смешок. — Отныне ты принадлежишь только себе самой. Ты всегда стремилась стать истинной алайкой, а я заставляла тебя жить чуждой тебе жизнью… Теперь ты осознала собственную силу, и больше ничто не сможет подчинить тебя своей воле.
Аниаллу замерла, не в силах шевельнуться или вымолвить хоть слово. Ошеломленно прижав пальцы к ямке между ключиц, она чувствовала как мячиком прыгает в ней ошалевшее сердце. Она не могла поверить услышанному, как и тому, что произнёсшая эти невероятные слова — здесь, в этом подземелье, и говорит с отрекшейся от неё тал сианай.
— Ты спросишь — зачем всё это было? — произнесла Тиалианна после долгого молчания; как только этот вопрос отзвучал, неподалёку от Алу соткалось из воздуха жемчужное облачко, становящееся с каждым мигом всё больше и плотнее. — Чтобы ты стала такой, какой ты должна была быть, какая ты есть сейчас.
Похолодевшие пальцы Аниаллу незаметно для неё самой переползли с шеи на губы. Она столько долгих лет ждала этой встречи, и вот сейчас, когда у неё была возможность задать тысячи терзающих её вопросов, она не могла заставить себя заговорить.
— С этой минуты на тебе лежит особая ответственность, и ты должна была быть готова справиться с тем, что тебя ждёт. Никто не сможет причинить тебе большую боль, чем я уже причинила, — тихо и нежно сказала наэй, очертания стройного тела которой постепенно принимал мерцающий туман. — Доставить алайке худшие страдания, чем те, что испытала ты — невозможно. Нет для существа вашей расы большего горя, чем быть разлучённым с самим собой и служить чужим интересам, противным его природе. Ты в полной мере осознала это, служа мне, и только благодаря этому опыту ты выстояла против врага, пробравшегося в твои мысли там, в обеденном зале. Ты всегда мечтала стать той, кого ты видела в зеркале, кого чувствовала в себе, но не могла заставить пробудиться; а подчиниться власти кого-то иного — означало бы утратить последний шанс осуществить это желание. Хотя твой разум находился в Его власти, твоя алайская суть, та удивительная благодать, которой наполнила тебя Аласаис, возобладала над чуждой твоей богине и тебе самой магией, ты отторгла ту частицу Его духа, которой Он пожелал тебя одарить, без колебаний, несмотря на то что, останься она при тебе, ты смогла бы сделать… многое.
— Аниаллу, дорогая, ты не можешь представить, как тяжело мне было принять такое решение, — с искренней горечью в голосе воскликнула Тиалианна, окончательно материализовавшись. — Но в нем я видела единственный шанс изменить судьбу нашего мира.
— Мира? — беззвучно, одними губами спросила Аниаллу; шок постепенно проходил, сменяясь ласковым теплом в груди.
