— Я понимаю. Мне уже стыдно — правда.
— Каждый должен знать своё место, — с мягкой строгостью проговорил Малаур. — Ты не боевая волшебница, Аниаллу. Это не хорошо и не плохо. Просто есть те, кто лучше тебя справляются с подобной работой, вот пусть они ею и занимаются.
Патриарх и послушно кивнувшая Алу вылетели в сад — идти по размокшей земле Малаур брезговал — и зависли над одной из клумб. Около неё собралось уже несколько алаев. Почтительно кивнув патриарху, они прекратили совещаться и, обернувшись кошками, метнулись в разные стороны.
Аниаллу вслушивалась в звуки сада, растворившись в ночи, слившись с тем, что происходило вокруг — шумом листвы, запахом влажной земли и коры, холодными прикосновениями ветра. На всём она чувствовала тень чего-то… что не было и не могло быть принято Бриаэлларом, чуждого его радости жизни… вечному ожиданию чуда.
— Ну что, Аниаллу? — спросил Малаур.
— Не знаю, — ответила она, выйдя из оцепенения, но так и не избавившись от неприятного ощущения. — Этот… вор, его чувства были очень странными: гнев, презрение, немного торжества… и за всем этим — глубочайшее отчаянье.
— На эмоциональную ловушку не похоже? — сразу же заинтересовался патриарх.
Эти своеобразные магические приспособления стояли в разных частях его дома. Попав в поле действия одной из них, злоумышленник испытывал очень сильные чувства: от стыда, принуждающего его пойти к хозяевам и покаяться во всех грехах, до безотчётного ужаса.
— Не-е-ет, — с зевком протянула сианай, — не сердись, но такое не могут вызвать и все ваши штучки. Это изнутри… и спаси меня Аласаис от такого нутра!
Кошки и Смерть
Как и подобает городу, чьи хозяева моются по десять раз на дню, Бриаэллар просто блестел чистотой. Несколько раз в сутки по его улицам, газонам и даже крышам, словно кошачий язык по шкурке, проходила волна волшебства. Кое-где она была незаметна, местами, особенно в тех кварталах, где располагались магические лавки, превращалась в поток искристой жидкости, струящейся по мостовой и смывающей следы реактивов так же легко, как пятна от мороженого; но и там она услужливо расступалась перед запоздалыми прохожими, чтобы не попортить их обувь.
Стараясь не отстать от Селорна, Анар меньше всего думал о сапогах. Предстоящая встреча с Ирерой и её трофеем была куда интереснее, хотя мостовая, словно превратившаяся в реку из лунного света, притягивала взгляд.
— Омерзительное зрелище, — вдруг раздалось у Анара над головой.
Он посмотрел вверх и почти нос к носу столкнулся с ещё одним своим новоявленным родственником; свесившись с ветки и по-змеиному изогнув позвоночник, тот с деланной озабоченностью постукивал по стволу тонкими чёрными пальцами.
— Я думаю, наших дворников надо пороть — такой перерасход магической энергии! — важно заявил родственник и вильнул хвостом, обрушив на себя и своего собеседника целый поток дождевой воды.
Анар только улыбнулся — учитывая то, что над головой у него сидел каким-то чудом незамеченный Энаор ан Ал Эменаит собственной персоной, отделаться мокрыми ушами было невиданной удачей…
Имя Энаор, означающее «величественный», вовсе не соответствовало характеру своего хозяина. Здесь были бы более уместны производные от «шутника» и «шкодливого кота» или «заразы» и «паразита» — в зависимости от степени причинённых им неприятностей. Анар, наслышанный о его «подвигах», на собственной шкуре прочувствовал это прямо в день их знакомства.
Произошло оно меньше двух недель назад, во время одного из эалийских праздников. Тогда к столу была подана традиционная светящаяся рыба из Ал Эменаит. Резать её полагалось собственноручно, специальным гибким ножом с двумя рукоятками. Анар, впервые державший в руках сей тонюсенький инструмент, справлялся с поставленной задачей весьма успешно для новичка, до тех пор пока его нож чудесным образом не свернулся в кольцо. Сначала он было подумал, что это часть церемонии: мол, такой вот кошачий нож: в нужный момент сворачивается клубком и освобождает руки владельца для… Но никакого «для», стрельнув по сторонам глазами, Анар не углядел, все ели как ели, и только он один пыхтел, безуспешно пытаясь распрямить нож.
Воспитанный в Руале, он относился ко всякого рода ритуалам с особой щепетильностью, и ему стало не по себе. Анар лихорадочно гадал, какой промах он совершил, помощи было ждать неоткуда, даже Аниаллу, словно не замечая его конфуза, поднялась из-за стола и, прихватив бокал, направилась в глубь зала — туда, где из вершины небольшой скалы, возвышающейся в середине бассейна с пенящейся влагой, бил фонтанчик. Со всего зала к нему слетались бокалы, кубки и чаши, а их хозяева бдительно следили за сидящим спиной к бассейну Селорном, чей запрет они сейчас нарушали, и стоило ему обернуться, как посуда стайкой спугнутых птиц пряталась за камень.
Разумеется, Селорну ничего не стоило вычислить, кто это безобразничает, для этого ему не надо было даже оборачиваться, не то что ловить кого-то за руку, но он почему-то принял правила игры. Алу тоже играла — в примерную дочь — и, видимо, намеревалась сама наполнить свой бокал.
Анар усмехнулся, но тут же понял, что она шла не к источнику. Быстрые ноги несли её к одному из столов. Он был ничем не примечателен, разве что под ним расселся пушистый чёрный кот. Зверь чистил усы и каждой своей шерстинкой излучал непричастность ко всему, что не касалось умывания.
Внезапно Алу развернулась и резко, от души пнула его сапогом…
Вернее, хотела пнуть. Котяра, задрав хвост трубой и разразившись мяуканьем, подозрительно смахивающим на хохот, успел вцепиться в сапог и теперь легко, словно на качелях, балансировал на ноге, с которой его безуспешно пытались стряхнуть. Но Алу явно была не новичком в таких схватках — уже через мгновение зверь был пойман за шиворот, встряхнут, доставлен к столу, брошен на стул и придавлен строгим, обличительным взглядом. Кот немного покрутился на месте, словно собирался улечься спать, а потом превратился в зеленоглазого эала.
— Рекомендую — Энаор! — уперев руку в бок, представила его Аниаллу. — Самая большая ошибка анеис Меори. Как она могла не почувствовать, что у неё родится — не знаю! Извиняйся давай, — приказала она, ухватив родственничка за ухо.
Вместо этого, бывший кот на человеческий манер протянул руку.
— Энаор, будем знакомы, — светским тоном проговорил он, но Аниаллу ударила его по чёрным пальцам до того, как растерявшийся Анар успел их пожать. И зашипела.
— Всё, всё, покоряюсь твоей священной воле, о моя высокосотворённая сестрица! — хохотнул «величественный», косясь на злосчастный нож, блестящим кольцом свернувшийся на нежных ломтиках рыбы.
Только тут до Анара наконец дошло, что было причиной такой непокорности столового прибора, и, восхитившись изяществом колдовства эалийского шутника, он сразу и думать забыл о неприятных минутах, которые оно ему доставило.
Помнится, извиниться Энаор тогда так и не успел — уставился за спину своей жертвы, откуда слышались громкие хлопки. Анар оглянулся. Патриарх поймал-таки своих подданных на неположенной в стенах его дома левитации. Их бокалы звонко лопались в полёте, сверкающая полна осколков стайкой кусачих насекомых носилась за нарушителями порядка, а Селорн от души хохотал, поддерживаемый половиной зала…
