У неё самой волосы встали дыбом от злости. Ей было страшно обидно за Аниаллу, за всю её новую расу, за любимый город.
Она испытывала нечто подобное (только намного, намного слабее) всего один раз и совершенно по другому поводу. Было это в раннем детстве, и потом, вспоминая тот случай Делия смеялась над собой вместе со всеми. Дело в том, что маленькой она очень любила чёрное дарларонское масло, и конечно, как и всё вкусное, оно считалось вредным для детей. В обычные дни Делию им не баловали, но когда приходили гости, и она под шумок тянула и тянула лакомство со стола, домашние если и замечали это, то старались до поры не оговаривать сластену. Все старались, но только не тётя Линра! Делия на втором же кусочке получила по рукам, да ещё и длинную нотацию в придачу. Причём выговаривала тётка не столько племяннице, сколько сестре. И это сестре, благодаря мужеству которой она сама и вся её родня жили до сих пор на этом свете! Перед Делией стоял стакан с соком, и ей ужасно хотелось выплеснуть этот сок прямо в тощее тёткино лицо, но она не могла этого сделать. Было нельзя. Но и сдерживаться девочка была уже не в силах. Рука её судорожно сжала стакан, она подняла его, коротким, чётким движением вынесла в сторону и… перевернула вверх дном. Рыжее пятно медленно растекалось по полу, в столовой повисла неловкая тишина. Конечно, Делия тут же сама побежала за тряпкой, а тётку даже не забрызгало, но всё-таки это был хоть и маленький, но протест. На большее она тогда была не способна…
Но теперь — теперь всё было иначе. Алайская мораль сильно отличается от человеческой. Делия хорошо поняла это, изучая историю своего народа. Можно быть всеобщей любимицей и не обладая всепрощающей добротой её матери, можно открыто выражать свою неприязнь к тому, кто тебе не по нраву, можно спорить, можно задавать любые вопросы и… мстить своим врагам. С одной лишь оговоркой: если эта самая месть не повредит тебе самой — да, кажется, именно так говорили все её наставники.
Но почему же тогда алаи не заставят оскорбляющего их колдуна замолчать? Что же такое они знают про него, если не решаются наказать за подобное поведение? Или не считают нужным? Надо, ей обязательно надо узнать это.
— Его зовут Энаор? — девочка снова подёргала знакомого за краешек плаща.
«Надо же, — подумала она, — алаев ругает, а имя у самого алайское, да ещё какое — „величественный“! И как же настоящий Энаор это терпит?!».
— Нет, Райс его имя, — гневно рыкнул Арк, затем спохватился — вспомнил, что разговаривает с ребёнком, — поднял глаза на Делию, чтобы посмотреть, не испугалась ли она… да так и застыл.
И было от чего застыть: шутка ли, когда со знакомого лица, которое ты привык считать человеческим, на тебя смотрят два любопытных, светящихся алайских глаза. Арк забыл о маге и медленно опустился на перила рядом с ней.
— Делия, так ты получила-таки свои уши? — обалдело прошептал он, забрав в кулак свою короткую бороду.
Обе его соседки повернулись на его удивлённый возглас. Заметив Делию, одна что-то возбуждённо зашептала на ухо другой. Их примеру последовали ещё насколько горожан, по толпе пополз шепоток — новоиспечённая си'алай была не меньшей диковиной, чем сбрендивший колдун. Делии нравилось, как они смотрели на неё, впервые ей не было неуютно под любопытными взглядами бриаэлларских неалаев. Возможно потому, что на лицах этих существ отражались чувства, схожие с её собственными. Они смотрели на неё так, как только что она сама смотрела на Аниаллу: им было обидно за неё, они не понимали, как она сама и её соплеменники могут позволять какому-то ничтожеству обпивать грязью себя и свой чудесный город. Город правом называть который своим домом так гордились все эти неалаи: люди, энвирзы, адоры, илтейцы и многие, многие другие. Уголки рта девочки сами собой начали подниматься вверх. Она не знала, что сказать, поэтому просто молчала и улыбалась, переводя глаза с одного знакомого или незнакомого лица на другое. Физиономия соседа сияла гордостью, как будто это была лично его заслуга, что Делия «получила свои уши». Делии казалось, что она вот-вот решится и скажет им что-то настолько тёплое, настолько нужное и важное, что они все тут же забудут про Райса и, умиротворённые, разойдутся по домам… Но тут лишившийся аудитории маг решил вернуть украденную девочкой толику внимания.
Для этого Райсу пришлось усилить свой голос волшебством. Делия и горожане, столпившиеся вокруг неё, невольно обернулись.
— Чему вы радуетесь? — оглушительно взвизгнул он. — Ещё одному рту, который будете кормить? Они душат вас налогами, а что вы получаете взамен? Ничего, кроме полного бесправия и унижений!
«Бесправные» и «униженные» недоумённо переглянулись. Каждый из них, когда переселялся в Бриаэллар, подписывал своеобразный договор, к которому прилагался Свод законов города, и тем самым, в частности, обещал «принимать этот город таким, какой он есть». Не говоря уже о том, что при тех прибылях, которые сулила торговля в Бриаэлларе, никакие налоги, даже такие высокие, как здесь, не могли оставить их без средств к существованию…
Делия почувствовала, что заливается краской.
— Не стоит тебе это слушать! — заботливо проговорил Арк, но в голосе его всё ещё клокотал гнев. Делия подумала, что он прикрыл бы ей ладонями уши, останься они человеческими.
— А откуда он, этот Райс? — как можно невиннее спросила.
— Уж не собираешься ли ты… — начал было он, но тут же замолчал: не хватало ещё подать девчонке такую идею!
— Нет, я просто хочу знать, какие места надо обходить стороной, — раздельно проговорила Делия; она врала с детской непосредственностью. Видимо, её ответ успокоил Арка.
— Он, Делия, торгует лампами в переулке за Старой Серебрянкой, через две улицы от «Крысиной норы».
— Как символично! — язвительно воскликнула девочка (кабак «Крысиная нора» был самым гадким местом в Бриаэлларе) и спохватилась, что опять говорит подозрительно взросло. Хотя — нет, ничего страшного: всё, что ей было нужно, она уже узнала…
Делия ещё немного постояла среди людей и нелюдей от душевного тепла которых она пару минут назад казалось, была готова взлететь без всякой магии… А этот Райс всё портил! Подлый, мелкий, гадкий колдунишка — девочка топнула маленькой босой пяткой. Кто знает, почему Кеара и Алу терпят его. Во всяком случае, они не просили Делию о том же, значит, она имеет полное право сделать то… что собирается сделать.
* * *
Райс говорил ещё долго. Слушатели его посудачили немного, повздыхали, повозмущались да и разошлись. И только одно существо, похожее на призрака, стояло и смотрело на Райса с тоской, завистью, и… жалостью.
Маг почему-то принял его за немого нищего, хотя ни немых, ни нищих в Бриаэлларе не было. Он не знал, что это мрачное привидение — вполне живой полуэльф Энбри, смотрит на него и вспоминает, как сам он не раз стоял вот так же над толпой, блистая ораторским мастерством, в центре всеобщего внимания. Но Райс не знал его печальной истории, да и не до того ему было. Он тяжело дышал, грудь кололо тысячей иголок, руки и лицо пылали ледяным огнём.
