Вскоре на площади осталось только четверо: ошарашенные охранники и кузнец-адор, поспешно сдирающий чехол со своего молота. Вода под ногами алаев внезапно помутнела. Пару мгновений они, как зачарованные, следили за движениями мечущегося в ней алого тела: дракон был похож на одинокий язык пламени, танцующий в густом дыму. Первым очнулся волшебник. Буквально спихнув своих товарищей с раскачивающейся конструкции, он рухнул на колени и, зажмурив глаза, с силой прижал ладони к поверхности. Сразу же стекло вокруг его пальцев стало покрываться снежным узором: ан Меанор пытался вновь заморозить дракона. Но его сил явно не хватало, чтобы одолеть харнианскую тварь. Алаи, с их магическим зрением, отчётливо видели, как голубая аура куба, более яркая около рук волшебника, сменяется красной… Удар, ещё удар драконьей головы — и верхние грани куба разошлись, образовав щель. Раздался свист, переросший в устрашающий рёв, потрясший площадь. Волшебник слетел с куба и откатился в сторону, спасаясь от мощной струи пара. Следом за ней на свободу вырвался дракон.
* * *
Анар и Ирера неслись по Бриаэллару.
— По крышам слишком долго. Срежем через колодец, — бросил Ирере Анар, схватил её за руку и втянул под неприметную арку между зданиями.
— Какой колодец? — сбивчиво спросила Ирера, не сразу приноравливаясь к его широкому шагу.
— Увидишь, — хмыкнул Анар и, сорвав на бегу со стены цветок наларского шиповника, с самым серьёзным видом отправил его в рот.
Узкий коридор между домами закончился покосившейся железной беседкой, почти скрытой под тёмным плющом. Мощные, лоснящиеся от влаги бока зданий стиснули её, бесцеремонно втолкнув внутрь чахлые кусты. В центре беседки, окружённое пёстрым ожерельем из кованых скамеек, чернело каменное горло высокого колодца. Его покрывал орнамент из каких-то голубоватых фигур.
— Когда-то этот тупик был частью аллеи Черничных Языков, — пояснил Анар. — Потом городу она надоела, и он почти поглотил её. Но колодец с порталом остался.
Тут Анар нагнулся и лизнул один из десятка языков, перевесившихся через бортик колодца. От наларского шиповника его собственный язык был таким же синим.
— Хорошо знать тайны своего города, — вежливо позавидовала Ирера.
— Да, хорошо, — согласился Анар, — хоть он больше твой, чем мой.
Он едва взглянул на Иреру, но эалийке этот взгляд показался долгим и каким-то гипнотизирующим. Анар же как ни в чём не бывало перегнулся через край и выплюнул в колодец разжёванный цветок. В ответ послышалось шипение, будто там, внизу, была раскалённая сковородка.
— Подождём, — сказал он.
— Ты рисовал? — указала Ирера на прислонённый в углу портрет.
— А кто ещё смог бы заставить Тинойю столько времени простоять спокойно? — ухмыльнулся Анар. — Но ей портрет не понравился, сказала, что она на нём неживая. И у неё на голове невидимые змеи. — Он досадливо пожал плечами.
Ирера пригляделась. Тинойа на портрете смотрелась в зеркало. По краям его поверхность слабо светилась. На стене вокруг зеркала изгибались длинные тени. В первый раз Анар нарисовал их как фон, просто чтобы заполнить место. Но вся эта композиция настолько понравилась ему, что в своих работах он раз за разом воспроизводил её, заменяя лишь Тинойю. Причём — на абы что. Его моделями становились то Ирсонова кривая бутылка из-под вина, то найденный возле «Крысиной Норы» дешёвенький браслет, а то и вовсе какая-нибудь заковыристая железяка.
Все эти рисунки скупал у него добродушный сухонький илтеец, торговец пряностями. Он приметил Анара, когда тот срисовывал пучок перечного репейника, свисавший с вывески его магазина, и тут же попросил продать ему набросок. Анар отказался — ещё не хватало ему брать деньги за свою «дилетантскую мазню». Илтеец же, после некоторого раздумья, предложил ему обменять одно зеркало на другое: он вытащил из кармана небольшой медальон в виде стилизованного солнца, в центр которого было вставлено треснувшее зеркальце.
Торговец сказал, что многие годы хранил эту безделушку как память о своей жизни в Танцующих Песках, но он будет благодарен Анару за возможность расстаться с ней, постоянно напоминающей ему о гибели родного города. Анар не смог ему отказать.
Подождав с минуту, Анар весь подобрался и… сиганул следом за цветком. Ирере ничего не оставалось, как прыгнуть туда же.
Её обдало холодом, запахом сырости, пронеслись мимо склизкие камни, что-то внизу вспыхнуло тусклым багрянцем, на мгновение эалийке показалось, что ноги её коснулись поверхности воды, но вдруг стены колодца раздвинулись, стало светлее, и Ирера приземлилась… на стол — он опасно пошатнулся на скрипучих ножках. Ирера выпрямилась, огляделась, по всему было похоже, что они очутилась на каком-то чердаке. Что-то просвистело у неё над головой, эалийка резко присела, прижав уши, посмотрела вверх, но это был всего лишь Анар — он поймал свечу, свалившуюся с люстры. Медное кольцо раскачивалось на трёх цепях, затянутое, словно паутиной, пурпурной плёнкой портала.
— Ещё один неучтённый? — Ирера насмешливо подняла бровь.
— Нет, вроде бы, этот — законный. — Анар уже возился со шпингалетом единственного окна. — По крайней мере, про него точно знают ан Меаноры, Тени и Малаур. — Он распахнул раму и выскочил на крышу.
* * *
— Да где же эти, пёс их разорви, мазабры?! — сквозь оскаленные зубы прошипела анеис.
Обожжённый адорский кузнец, которого она только что прислонила к стене, ответил на это смесью стонов и яростного рычания. Этот бедняга, презрев страшный жар, испускаемый драконом, обрушил свой молот на его голову, едва она высунулась наружу. Ящер, отделавшийся немного погнувшимися чешуйками на морде, укоризненно посмотрел на него раскосыми глазами, в которых весело плясали рыжие огоньки… и вздохнул. Вернее — выдохнул, и если бы не ан Меанор, каким-то заклятьем отшвырнувший адора в сторону, обожжёнными руками и физиономией тот бы не отделался.
Теперь, расправившись с обидчиком, дракон, словно забыв о нём и о трёх своих бывших тюремщиках, вёл себя поразительно миролюбиво — топтался на стекле, время от времени с силой ударяя по нему когтями, дрожал и «чистил пёрышки»: каким-то птичьим движением изгибая шею, он со сладострастной неторопливостью выдыхал тонкие струи пламени то на один, то на другой алый бок.
— Мазабры? У господ из службы Магической Защиты Бриаэллара есть дела поважнее, — огрызнулся в ответ ан Меанор. — Вечером купол над Бриаэлларом будут закрывать, надо всё подготовить.
Он сощурил глаза, наблюдая за огненным купанием дракона через плотную завесь повисшего над площадью пара. Ящер осторожно, словно это могло причинить ему боль, приоткрыл крыло. Замер. Резко сложил. Туман всколыхнулся, и волшебник увидел своего напарника-телепата. Судя по его отсутствующему взгляду и неподвижной позе, тот пытался добраться до сознания твари, а по гримасе злого раздражения, изредка мелькающей на его лице, можно было понять, что это ему не удаётся. Да и не могло удаться: эти харнианские выкормыши были, в силу своей природы, как никто, защищены от телепатических воздействий.
