При всем при этом Инциус был посвященным пятой ступени из семи существующих в касте жрецов, и слово его на Главном Жреческом Совете весило немало.
Странным было то, что Инциус со всем тем уважением и авторитетом, какими он пользовался в Совете, вот уже почти тридцать лет безвылазно сидел в замке хоть и не обделенного богатством, но далеко не самого родовитого князя в царстве. И даже последовал за ним в добровольное изгнание, на которое ни с того, ни с сего решился вдруг Рольф.
С другой стороны, ведун слышал, что некоторые жрецы даже последней, седьмой ступени, добровольно заточали самих себя на десятки лет в земляные ямы размером чуть больше медвежьей берлоги, надеясь там достичь совершенства в искусстве общения с Богами. Так что у каждого свои странности и ничего с этим не поделаешь. Был бы человек хороший…
Впрочем, наставник рассказал ведуну кое-что и о самом хозяине замка. Немного, но вполне достаточно для того, чтобы заподозрить неладное. Может, как раз в этом и крылась причина того, что Инциус так неотступно опекает семейство Рольфа?
Ведун встретился взглядом со старым жрецом и улыбнулся. Он неспроста ввернул в разговор упоминание о Богах — хотел проверить, как отреагирует Инциус на его слова. Многих жрецов насмешка над ними гневила чуть ли не больше, чем неучтивые слова, сказанные в адрес Богов, волю которых они взялись доносить до простого народа. Инциус, по счастью, был не из таких.
Похоже, он и впрямь искренне считал себя не избранником Богов, а всего лишь их верным слугой. Собственно говоря, об этом постоянно твердили все жрецы, но мало кто из них жил в соответствии с этими, их же собственными, словами.
— Ты куда-то спешишь? — поинтересовался жрец. — А то зашел бы ко мне. У меня есть отличнейший чай. Настоящий, южногорский.
— С чего вдруг такое радушие? — насмешливо удивился ведун.
— Разговор у меня к тебе есть, — признался жрец. — Важный разговор…
— Ну, если важный… — ведун с задумчивым видом потер подбородок. — Тогда, конечно, можно и чайку попить.
— Ну, вот и ладно, — обрадовался жрец. — Я тебя надолго не задержу.
Они прошли коридором и поднялись на второй этаж башни. Комната Инциуса выходила на северную сторону, и оттого в ней, освещенной лишь слабеньким светильничком, царил прохладный полумрак.
У окна стоял массивный стол, заваленный свитками пергамента вперемежку с писчими перьями и листами новомодной и оттого неслыханно дорогой «бумаги». Проникавший сквозь открытое настежь окно легкий ветерок чуть заметно колыхал тяжелые оконные занавеси и наполнял комнату не успевшим еще раствориться в дневном зное запахом влажной ночной свежести.
Кроме стола в комнате жреца были еще два кресла и простая деревянная кровать с тощим матрацем и простыней из грубого холста, застеленной обычным стеганым деревенским одеялом. На одной стене висела полка с книгами, другую украшал гобелен с изображением жреческого знака, вытканного золотым шитьем по голубому полю. Пол был устлан плетеными циновками. В углу приютился небольшой столик, на котором стояло все необходимое для чаепития.
Предложив гостю садиться, жрец ловко разжег небольшую горелку и поставил на нее изящный чайничек явно южногорской работы. «Подгорная кровь», которую люди, отчаявшись разгадать рецепт этого зелья, по-прежнему втридорога покупали у подземников, горела ровным прозрачно-зеленым пламенем.
Вода в чайнике вскипела почти мгновенно. Жрец бросил в нее щепотку сухого чая и тут же снял чайник с огня. По комнате поплыли ароматы горных лугов с примесью душистого можжевелового дымка и еще чего-то, чему трудно было подобрать название, и что неизменно наводило ведуна на воспоминания о почти уже забытом родном доме и неимоверно далеком детстве.
Жрец разлил чай по маленьким бокалам и, передав один ведуну, опустился в кресло напротив. Ведун понюхал, попробовал и, поджав губы, одобрительно покивал: чай у жреца и впрямь был выше всяческих похвал.
Попивая маленькими глотками драгоценный напиток, жрец молчал, время от времени бросая на ведуна короткие взгляды. Он то ли никак не мог собраться с мыслями, то ли просто не знал, с чего начать свой «важный разговор». А может, специально тянул время, ожидая, что гость начнет первым.
— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — нарушил молчание ведун, которому надоела игра в молчанку.
— О чем? — жрец посмотрел ведуну в глаза долгим оценивающим взглядом. — Прости, что спрашиваю, но… что у тебя с лицом? Если не хочешь…
— А что у меня с лицом? — ведун казался искренне удивленным, подняв руку, он провел кончиками пальцев по своей изуродованной шрамами щеке. — Ах ты, батюшки! Да что ж это такое?! Может, во сне отлежал? Нет? Не похоже?
Жрец с кислой улыбкой покачал головой.
— Порой мне кажется, что вы, ведуны, занимаетесь не своим делом. Вам бы шутами быть да скоморохами.
— Да брось ты, жрец! — отмахнулся ведун. — Серьезных людей в мире хватает и без нас. И много от этого толку для мира?
— А от шутов толку больше? — с ехидцей поинтересовался жрец.
— От них меньше вреда, — отрезал ведун. — Не знаю, как ты, а я никогда не слышал, чтобы шуты и скоморохи затеяли какую-нибудь войну или смуту. Я никогда не встречал шута-пирата или скомороха-работорговца. Шута или скомороха не встретишь среди колдунов или чернокнижников. Правда, и среди жрецов их не сыщешь…
— Зато среди ведунов их пруд пруди, — Инциус вздохнул. — Я ничего не имею против смеха, но нельзя же высмеивать все подряд! Должно же быть хоть что-то святое!
— Точно, — кивнул ведун, прихлебнув из своего бокала. — Например, мое лицо!
Жрец поморщился, но смолчал.
— Знаешь, жрец, мне почему-то кажется, что ты позвал меня не для того, чтобы обсуждать недостатки моей внешности, — посерьезнев, заметил ведун. — Я не прав?
— Я спросил не просто так, — чуть помедлив, негромко произнес жрец. — Я хочу понять, кого нам прислали в помощь. Я никогда не видел ведуна с таким шрамами, как у тебя. Общеизвестно, что искусство ваших лекарей выше всяких похвал. И все же тебе они помочь не смогли. Почему? Напрашиваются два ответа: либо это не простые шрамы, либо они совсем свежие, — жрец умолк, выжидательно глядя на ведуна.
— И то, и другое, — кивнул ведун. — Эти шрамы совсем свежие, и они не простые. Они оставлены оборотнем, а такие раны быстро не заживают. Даже на таких, как я, и даже стараниями наших лекарей. Но со временем они исчезнут.
— Значит, тебе уже приходилось убивать оборотней? — безразличным тоном поинтересовался жрец.
— Приходилось, — кивнул ведун. — И не однажды. Так что можешь быть спокоен: опыт в таких делах у меня есть. Что же до шрамов… Убить оборотня это тебе не куренку шею свернуть. Думаю, тебе не хуже моего известно, что в таких схватках победителем далеко не всегда оказывается именно ведун!
Жрец задумчиво покивал и как-то странно вздохнул — не то с облегчением, не то с разочарованием.
