Список преступлений анатолайцев рос не по дням, а по часам. Таны обсудили реформу школьной программы, набросали список тем для экзаменационных сочинений.
Выглядел он так.
1. Анатолайская мода. Тоги и туники как признак вопиющего бескультурья. Допустите ли вы, чтобы оголтелые анатолайские гоплиты сдирали штаны с подрастающего поколения?
2. Анатолайское искусство: пропаганда насилия и разврата. (Как пример – разбор трагедии Эсхила «Царь Эдип». Формирование эдипова комплекса, искажение моральных ценностей, воспевание инцеста.)
3. Обнищание духовной жизни Анатолая. Репрессии по отношению к выдающимся умам современности. Знаменитейший философ Террокса Диоген закатан в бочку.
4. Упадок нравственности. Волна жестокости и сексуальных извращений. (Как пример: статуя Венеры Милосской. Обнаженная женщина с отрезанными руками.)
5…
– Надо что-то скандальное придумать. Жареное. Что-нибудь с детьми.
– Заставляют заучивать анатолайскую классику?
– Пожалуй. – Харметтир отхлебнул из кружки и поднял глаза к потолку. – Кстати, Гомера можно приплести.
– А что с ним?
– Слепой.
– Неслыханное изуверство!
Оки потрогал висящие на спинке стула ножны с клинком Ланселота. Задумчиво потер подбородок.
– Все-таки зря мы с Анатолаем связались. Шахинпад не в пример лучше. Там тепло, там гурии.
– А кухня? – ревниво спросил Харметтир.
– И кухня славная. Шашлыки, люля-кебабы. Когда-нибудь я тебя свожу в шахинпадскую харчевню. На экскурсию.
– Я слышал, они подраться не дураки.
– А мы что, хуже? Да, у них шейхи, кройхи, што-пайхи. Пьянычары, наконец. Но против нас они пыль. С хорошим балансоспособным бухгалтером никто не справится.
Варвары переглянулись.
– Говоришь, этот меч любого делает Ланселотом? Сам зверей рубит, троны ниспровергает?
– Я так слышал. Но ничего тебе не говорил, понял?… Так что языком не трепли. И вообще, займемся Анатолаем.
…Аларик лихорадило. По ледовым землям гуляло новое поветрие: варвары готовились к войне. В школах, кабаках, на ристалищах и гульбищах – везде только и говорили, что об ущемлении варварских свобод.
Анатолай! Анатолай! – неслось над снегами.
Шутить Ойлен совершенно разучился. Душа его погрузилась в тьму непроглядную – ни звездочки, ни огонька. Неприкаянным слонялся он по стенам Арминиуса. Эти ли картины видел он в своем будущем? Таким ли представлял свой путь?
– Эй! – крикнул он громиле с моргенштерном за поясом. – Анекдотец хочешь? Свежий!
– Ну.
– Стоят как-то бухгалтера в очереди. Квартальный отчет сдают…
– Балансоспособные бухгалтера?
– Нет, старшие.
– Ах-ха-ха-ха! Ой, уморил!… Откуда ты, Ойлен, такой шутник взялся?
– Эй! Я же не дорассказал.
– Ну-ну, рассказывай… Давай. Ох-хо-хо! Предвкушаю.
– …выходит из дверей первый. Комиссия, ревизоры – все побоку. Стирает пот со лба: «Ф-фу! Сдал».
– Это в Анатолае было?
Ойлен разозлился:
– Какая, к зверю, разница?
– В Анатолае – смешнее.
– В Анатолае старших бухгалтеров нет. Слушай дальше. «Ф-фу! – говорит. – «Сдал». А из очереди: «Дай списать».
– Это все?
– Да.
– Уморил. Пойду ребятам расскажу. Бухгалтера сдают анатолайцам квартального отчета. Злободневно, остро!
На плечо Ойлена уселся Гилтамас.
– Тальберт, что они делают?
– Эти? – Бродяга прищурился. – Воспитывают в себе варварский дух.
– Да зачем же так-то?
– Да уж как умеют, друг Гилтамас.
А умели варвары странно. Посланные в Анатолай эмиссары сняли гипсовые копии с лучших античных скульптур. Собрали тьму-тьмущую репродукций, накупили ковров, гобеленов, амфор. Теперь эти картины висели на каменных стенах. Статуи загромождали коридор, словно сталагмиты дно пещеры.
Тальберт и Гилтамас заглянули в школьный зал. Там проходил экзамен по римскому праву… вернее сказать, по анатолайскому беспределу. Две дюжины учеников расселись на обломках колонн в промерзшем зале. Сидели они, тесно прижавшись друг к другу, словно воробьи на ветке тополя. У стены белела огромная куча гипса. Рядом стоял стол, за ним кряжистый красноносый учитель вел пальцем по списку, выбирая жертву.
– Грендиль Пни Колонну.
– Я здесь, господин учитель.
– Тяни билет.
Хрупкий светловолосый мальчуган лет двенадцати вздохнул и поплелся к учительскому столу. Несмотря на холод, одет он был в одну лишь набедренную повязку. Впрочем, нет: еще высокие меховые сапоги. Сапоги были великоваты Грендилю; пока он шел, успел дважды запнуться.
– Тяни билет, Грендиль, – повторил учитель. – Не задерживай. И перестань ежиться наконец. Ты варвар или кто?
– Так холодно же! – заныл экзаменуемый. – У меня горло болит.
– Давай-давай, зубы не заговаривай. Что там у тебя?
Пни Колонну протянул учителю картонный прямоугольник.
– Так-так. Номер семь, счастливое число. Что ж, Грендиль… Первый вопрос: экономика государства и контрибуции. Второй: порочная суть искусства Анатолая. Практическое задание дам позже.
Грендиль понурился. То ли не был готов, то ли вопрос ему не понравился.
– Будешь отвечать сразу или поготовишься еще?
Мальчишка неопределенно мотнул головой:
– Сразу. – Он облизал губы. На таком холоде сидеть и готовиться мог только полный безумец. – В общем… вопрос первый. Как связаны экономика государства и контрибуции. Отвечаю: это… связаны они напрямую. Потому что одно зависит от другого.
Отвечал Грендиль довольно толково. Под конец рассказал даже анекдот о варварском вожде, который бросил меч на весы, когда отцы осажденного города отмеряли золото. Учитель слушал, благосклонно кивая.
– Хорошо, хорошо. Ответ достойный, переходи ко второму вопросу.
Порочную суть искусства Грендиль выстроил вокруг скульптуры спартанского мальчика, вытаскивающего из ноги занозу. Общество, в котором спартанские мальчики страдали от заноз, по его словам, не имело права существовать.
– Удовлетворительно, – подытожил учитель. – Теперь практика.
Он на мгновение поднял глаза к потолку, затем объявил:
– Вон та голая девочка с крылышками. Соверши акт вандализма.
Пни Колонну перевел дыхание. По залу пронесся завистливый ропот. Задание пареньку досталось чересчур простое.
