Мэгги возненавидит его за происшедшее, и нельзя ее за это винить.
—Я…
Мэгги оскалилась.
— Заткнись! Оставь меня.
— Послушай… — Торри протянул руку, но девушка неожиданно сгребла его за рубашку и опрокинула на пол.
Крепко удерживая Торри, Мэгги наклонилась, и тепло ее дыхания коснулось уха молодого человека Торри с трудом расслышал шепот девушки.
— Лучше делать вид, будто тебе наплевать на меня, а мне — на тебя. Понимаешь? Я ненавижу тебя за то, что ты втравил меня в эту историю, ты пытаешься помириться со мной, а когда не получается, дуешься на меня.
Торри открыл рот, потом закрыл его. Прижал Мэгги к себе и прошептал ей на ухо:
— Прости меня, я…
Теплые пальцы легли на его губы. Мэгги помотала головой и снова приникла к его уху:
— Если бы я стала винить жертву, мой папа покачал бы головой и сказал бы: «Не так я тебя воспитывал».
На мгновение Мэгги обняла Торри, затем оттолкнула.
— Ублюдок, как ты смел втравить меня во все это? Как ты смел подвергать меня опасности?
Мэгги пронзительно кричала, но ее глаза успокаивали: «Ничего, все будет хорошо».
Торри зря потратил час — а может, два или даже три, — тщательно исследуя предоставленные им помещения. У стыка потолка и стены в каждой каморке была отдушина, во второй комнате как раз над здоровенным каменным ночным горшком. Сквозь отдушины поступал внутрь свежий воздух, но никто крупнее крысы в них не протиснулся бы, а протиснувшись, оказался бы перед необходимостью ломать решетку.
Судя по всему, в этих клетушках хранилось мясо — поскольку вряд ли Сыны хотели, чтобы крысы ели их пищу, необходимо было закрывать кладовую наглухо.
Торри обсудил бы свои выводы с остальными, но раз Мэгги, мать и отец полагают, что их подслушивают, значит, надо исходить из этого и не пытаться измыслить план, о котором немедленно узнают волки.
Больше всего ему хотелось взять в руки мощную самозарядную винтовку с полудюжиной магазинных коробок в придачу. Но винтовки у него не было; и вообще у него осталось не так уж много вещей. Сыны, обыскав Торри и не тронув ключи и бумажник, забрали инструменты и все, что лежало в карманах. Дядя Осия всегда носил с собой в бумажнике тщательно завернутое в вощеную бумагу бритвенное лезвие — на случай, если ему понадобится резать чем-то очень острым, но Торри не успел перенять эту привычку.
Все, что у него было, это лампа «коулмэн» и небольшая фляжка керосина к ней. Приходил на ум исключительно «коктейль Молотова», а какая от него польза против Сынов Волка?
Придется ждать. Самое разумное и правильное — закутавшись в одеяло, попробовать уснуть: отец уже дремал, мать — пыталась по крайней мере. Одна Мэгги по-прежнему сидела сгорбившись на одеяле.
Снаружи дерево стукнуло о дерево.
— Отойдите от двери! — скомандовал грубый голос на берсмале.
Дверь повернулась, за ней обнаружились два крупных мохнатых Сына и приземистый уродливый человечек, обутый в башмаки и одетый в нечто напоминающее обернутый поверх туники саронг из холстины. Лицо его казалось почти нечеловеческим под аккуратно подстриженными прямыми черными волосами и причесанной бородкой — слишком уж низкий лоб, слишком уж тяжелые надбровные дуги.
Обеими руками незнакомец держал большое плоское блюдо, заваленное слегка подвядшими яблоками и морковью. Посреди подноса стояла открытая глиняная бутылка вместимостью по меньшей мере в галлон. Человечек поставил блюдо на пол, а потом, под бдительным присмотром не спускавших с него глаз Сынов, молча вышел из комнаты.
Дверь за ним закрылась.
Мигнув, отец с трудом сел.
— Я уж и не думал, что когда-нибудь снова увижу вестри, — сказал он.
Мать тряхнула головой.
— Вестри?
— Цверга, — пояснил отец, похлопав здоровой рукой по стене. — Сыны Волка не строят, во всяком случае — не так хорошо. Хотя они и живут под землей, они не утруждают себя выкапыванием нор; я мог бы догадаться, что им служат вестри.
Мэгги склонила голову на плечо.
— Похож на неандертальца…
Торри хмуро поглядел на нее.
— Ну конечно, — сказала она саркастически, — чего меня слушать, я ведь всего лишь невежественная девчонка… — На мгновение Мэгги поджала губы. — Но представь себе этого типа без одежды, с нестрижеными волосами — на что он будет похож?
Торри собрался сказать, что все это звучит довольно глупо, но заметил, как отец кивает.
— Я сделал прямо противоположную догадку много лет тому назад, когда увидел картинку в школьном учебнике Торри. Ваши неандертальцы ужасно похожи на неухоженных вестри. — Отец потянулся и поморщился от боли. — Предлагаю разделить еду, а потом задуть лампу. Керосин рано или поздно закончится, и взять нам его будет негде. — Он отхлебнул из глиняной бутылки. — Вода, и чистая.
Торри не собирался спать, но больше в темноте делать было нечего, особенно после того, как он съел достаточно яблок и моркови, чтобы заглушить муки голода, и утолил жажду.
Ему очень хотелось обнять Мэгги — но вдруг дверь неожиданно откроется? Волки не поверят, будто парочка поссорилась…
Ну и что с того? Он не может сбежать, даже если Сыны сочтут, что Мэгги бесполезно наказывать, потому как остается мать.
Строить планы без толку. Все, чего он добьется, так это сам снесет себе крышу. Разумно последовать совету дяди Осии: «Не знаешь, что делать? Поешь, если голоден, и ложись спать, если хочешь спать».
Торри так и не заметил, как, лежа в темноте и тишине, он соскользнул в сон, в котором было еще тише и так же беспросветно.
Глава 9
Городской совет
Неофициальный совет города Хардвуд, Северная Дакота, уже заседал, там же, где и всегда — в гостиной у дока Шерва, — когда Бетси Шерв ввела в комнату Джеффа и Арни Сельмо. Джеффу приходилось все время бороться с собой, чтобы не предложить помощь Арни, передвигающемуся на костылях, — у Арни тоже есть гордость.
Бетси, извиняясь за вторжение, молча улыбнулась, кивнула и исчезла, закрыв за собой дверь.
— Добрый вечер, Джефф. — Майкл Бьерке, подняв голову от кофе, многозначительно поглядел на Арни и вздернул брови.
Джефф покачал головой и пожал плечами. В общем-то Арни полагалось сейчас лежать не в больнице в Гранд-Форкс, а на кладбище — как сыновьям Ларсонов. Но Арни выбрался и из больницы, выказав то же упорство, которое проявил, не подумав умереть в первые часы после боя. Сегодня он с улыбкой уверял, что ему стало худо от допроса полиции штата.
Арни обменялся рукопожатиями с доктором и преподобным Оппегаардом — оба поднялись, чтобы поздороваться с ним, — затем сделал еще несколько шагов и остановился перед старой, кленового дерева качалкой, стоявшей возле мягкого кресла, в котором сидела престарелая Минни Хансен: очки для чтения рискованно повисли на самом кончике ее носа, а сама она будто бы целиком ушла в рукоделие. Джефф всегда думал, что седовласой пожилой женщине, которая вышивает гарусом по канве, полагается носить платье, но Минни была в своей обычной рубашке и джинсах. В платье ее видели только в церкви.
