— Не тревожься. — Ахира заставил себя улыбнуться. — Все еще наладится, вот увидишь. А если ты захочешь потом поговорить со мной — я буду здесь. Где бы это самое «здесь» ни было. — Он встал и помог ей подняться. — Я видел в одном из коробов консервы. Не прочтешь мне этикетки? Если там есть лосось — мы его вскроем.
Ее улыбка была почти веселой.
— А консервный нож ты видел?
Он похлопал по топору.
— А как же.
Глава пятая
ЛАНДЕЙЛ
День — честным людям, ночь — ворам.
Еврипид.
Ловкач перешагнул колею на пыльном тракте.
— И как ты намерен вести игру?
Хаким улыбнулся.
— Н-ну… — протянул он. — Сперва мы заглянем в кабак и что-нибудь там выпьем. — Он склонил голову к плечу. — И может быть, отыщем себе хорошенькую подружку.
Они были в полумиле от города, стены уже мрачно нависали над ними. Ловкачу было странно видеть, как легко шагает Хаким: бросок вниз по холму и до города почти не утомил его.
Ловкач приподнял руку.
— Не гони так. Дай отдышаться. — Он закашлялся. — И скажи на милость, с чего это тебе пришла охота делиться? «Мы»?
Не сказать, чтобы после этого марш-броска его интересовало что-нибудь, кроме места, где можно посидеть и чего-нибудь выпить. Желательно — холодного.
Хаким хлопнул его по спине.
— Таков уж я. Джейсон, дружище, мы идем туда по делам, но я что-то не слышал, чтобы гном запретил нам повеселиться. Ты при каких деньгах?
Тот пожал плечами.
— Не знаю. Одна платиновая монета, пять золотых, восемь серебряных и шесть бронзовых — что-то вроде того.
— Ну ничего себе! — восхитился Хаким. — Он точно не помнит! Ну, Джейсон, ты даешь.
— Зови меня Ловкачом. — Он почесал культю. Джейсон Паркер был молод, и руки-ноги у него были целы.
— Ловкач так Ловкач. Знаешь, доку стоило немалого труда отправить нас сюда — да еще и снарядить, как надо. Вряд ли он дал бы нам с собой казну, с которой не прожить.
— Пожалуй.
Из-за поворота впереди раздался скрип, и они поспешили туда. Коренастый крестьянин, приветливо улыбаясь щербатым ртом, толкал перед собой скрипящую тележку. Остановившись и придерживая одной рукой тележку, он пригладил пятерней соломенные волосы.
— Привет, парни, — тягуче проговорил он на эрендре. — В Ландейл?
Ловкач подошел к крестьянину и смахнул с его плеча невидимую соринку. Куртка у него была такой же, как у Ловкача, только более широкой.
— Куда ж еще… Ну вот, так-то лучше. Как поторговал, приятель?
Крестьянин похлопал по кошелю, потом показал на миткалевые мешки на тачке.
— Отлично. — Он отпустил тележку, и она встала на две отходящие от рукоятей подпорки. — Кстати! — Он порылся в тележке и выудил пузатый бурдюк. — Не вижу, почему бы Веннелу из Лундскарна не выпить по этому поводу с парой путников. За удачу. — Он раскупорил бурдюк и сделал добрый глоток. Красные струйки потекли из углов его рта и канули в бороде. — Окажете мне честь?
— С радостью. — Хаким отодвинул Ловкача, взял бурдюк, глотнул, опустил его и подал Ловкачу. — Отлично. Просто отлично. — Он отер рот тыльной стороной ладони.
Ловкач выпил. Хаким был прав: вино оказалось отменным. Темная тепловатая жидкость смыла пыль с губ, заменив ее радостной игрой пузырьков, что, кипя, прокатились вниз по горлу, оставив за собой теплые волны. Ловкач придержал дно бурдюка культей и задумался, не сделать ли еще глоток. Нет, это может показаться жадностью. Жадным лучше быть, а не казаться. Он вернул вино Веннелу.
— Благодарю.
Крестьянин нахмурился; тут же вспомнилось: после тоста за удачу следовало представиться.
— Эйнар… Однорукий благодарит тебя.
Веннел расплылся в улыбке и вопросительно взглянул на Хакима.
— И Хаким Сингх тоже благодарит тебя.
Вопросительная улыбка не исчезла.
— Твой друг Эйнар, я вижу, из Осгарда. А ты?
— Из Секауруса.
Веннел покивал.
— Ага. Это где-то… — Он пошевелил пальцами, словно направление вертелось у него на языке.
— На западе, — подсказал Хаким. — Далеко на западе.
Глаза крестьянина округлились.
— За Горьким Морем?
— Еще дальше.
— Уж не за легендарным ли Дар-Таретом?
Хаким и Ловкач обменялись быстрыми взглядами. Дар-Тарет был отправной точкой их последней игры. Последней перед этой… впрочем, это уже не игра.
— Да, даже и за Дар-Таретом.
Веннел напустил на себя умный вид.
— Ну да, я слышал о Сикаксе — только вот из головы вылетело. — Он повел плечами и сменил тему. — У вас в Ландейле есть где остановиться?
Ловкач покачал головой, и крестьянин явно обрадовался.
— Тогда позвольте посоветовать вам таверну Франна из Пандатавэя, что на улице Двух Псов. Это прямо за городским колодцем. Скажите Франну, что вы — друзья Веннела, и уверен, он обслужит вас по-особому. Лучше, да и дешевле. — Веннел повернулся положить бурдюк назад в тележку.
— Позволь мне. — Ловкач шагнул вперед, споткнулся, чтобы отвлечь внимание крестьянина, — и, осторожно открыв Веннелов кошель, очистил его. Потом ссыпал добычу в карман в рукаве, перехватил бурдюк и сунул его под дерюгу в тележке.
— Подальше от солнца, чтоб было похолоднее, — объяснил он, поднося здоровую ладонь ко лбу. — Доброго тебе пути, друг Веннел.
Крестьянин кивнул, ухватил рукоятки тележки и двинулся по дороге.
— А вам доброго отдыха — кстати, вам стоит поспешить, если хотите попасть в Ландейл до захода.
— Твоя правда. — Ловкач потянул Хакима за руку. — Давай-ка поспешать, друг Хаким. — Через пару минут, когда Веннел и его тачка скрылись из виду, Ловкач вытряхнул деньги из рукава в ладонь. — Взгляни-ка.
— Что ты сделал — ты, безмозглый…
— Взгляни на них.
Хаким принял россыпь монет в сложенные чашечкой ладони. Они были точно такими же, как в их собственных кошелях: грубые кружки, покрытые волнистым узором, вроде как стилизованными морскими барашками; другую сторону украшал смутный портрет какого-то бородача. Хаким не мог прочесть надпись — черт, надо было попросить Дорию прочесть мне это.
— Видишь? — продолжал Ловкач. — Это разрешает проблему денег: наши монеты местные. Но есть и еще кое-что. Веннел сказал, что хорошо заработал. А между тем здесь на одну серебряную монету приходится дюжина медяков. Значит, мы богаты.
Лицо Хакима омрачилось.
