— Разбудите меня, когда придем в Пандатавэй. Я собираюсь слегка соснуть.
Уолтер кивнул, отвязал меч Карла от мачты и протянул ему.
— Смотри не потеряй.
— Спасибо. — Он начал спускаться по трапу. Энди-Энди схватила его за руку.
— Карл, подожди. Я… Я хочу поговорить… объяснить…
Он высвободил рукав из ее пальцев.
— Не надо ничего объяснять.
Я — Карл Куллинан. Карл, не Барак. Я учусь у него, но не стану им.
Никогда.
Но черт меня побери, если я останусь тем Карлом Куллинаном, которым ты помыкала с первых минут знакомства.
— Но говорить с тобой я не хочу. Не обращайся ко мне, кроме как по делу. — Не дожидаясь ее ответа, он повернулся к Дории. — Я должен попросить у тебя прощения, Дори. Что ты предпочитаешь: долгие цветистые мольбы — или хватит обычного «извини»?
Дория мягко кивнула, лицо ее было бесстрастно, но глаза улыбались.
— Долгие и цветистые мольбы, — сказала она. — Коли уж у меня есть выбор.
Тяжесть в его груди росла, сердце будто стиснули стальные обручи. Он выдавил смешок.
— Тогда потом. Ты заслуживаешь того, чтобы извиняться перед тобой не полусонным. — Он помолчал. — Теперь же скажу одно: ты всегда была со мной честной. И не мне судить тебя. Я обещаю: это никогда не повторится. — Он глубоко вздохнул. — Доброй всем ночи.
Дория склонила голову к плечу. Лицо ее стало нежным.
— Ты уверен, что хочешь спать один? Просто — спать?
Если я приму ее предложение, это ранит Энди так же, как она ранила…
— Думаю, мне лучше побыть одному.
Разумеется, нет. Но жить по принципу «разделяй и властвуй» — не для Карла Куллинана.
Он так сжал рукоять своего меча, что побелевшие костяшки казались вросшим в нее украшением.
Но я готов был так жить. Прошлый месяц, прошлую неделю — даже еще вчера. Что со мной происходит?
Он пожал плечами и, не обращая внимания на шум на палубе, медленно пошел к ближайшей каюте.
Скорее всего — взрослею. Иного быть просто не может.
Он опустился на скамью, спрятал в ладонях лицо. С этой болью не сравнится ничто.
Глава восьмая
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПАНДАТАВЭЙ…»
То не страна для старцев: — Сколько сил
Потрачено в объятьях, соловьев —
Плодящихся и гибнущих — в силки
Изловлено; лососей, скумбрий клев
Хорош как никогда: и кровь кипит,
И плоть в пылу не ведает оков.
В безумной этой музыке таясь,
Рвет вожделенье поколений связь.
Уильям Баттлер Йейтс.
Ахира хмуро смотрел на Дорию — она цеплялась за снасти в паре ярдов над головой, ветер трепал ей волосы, раздувал одежды.
— Ты бы видел это, Ахира! Пандатавэй… прекрасен!
Он пожал плечами.
— Подойдем поближе — увижу. И потом, везде есть пятна — даже на солнце.
Кроме всего прочего, хотя ночью он видел лучше любого человека, глаза гнома не были приспособлены, чтобы смотреть через сияющее солнечной рябью море.
Дория застыла.
— Там корабль. Он идет к нам… быстро.
— Судно! — донесся из вороньего гнезда крик впередсмотрящего. — По правому борту, капитан.
Аваир Ганнес крякнул.
— Бояться нечего, госпожа. Это все лишь лоцман. — И громко скомандовал: — Спустить паруса! Рулевой: самый малый! Убрать оружие — мы пересекли Киррик! — Он глянул на гнома. — Хотя мне наверняка понадобится прикупить и луков, и мечей, прежде чем я снова отправлюсь в Ландепорт. — Он немного подумал. — Не желаете оплатить покупку?
Рука Ахиры коснулась топора. Ганнес пожал плечами.
— Нет, так нет. Вы всегда оставляете за собой таких друзей, как в Ландепорте?
Ахира оскалился.
— Не занялся бы ты чем-нибудь… морским, а?
Ганнес засмеялся, протянул было руку, но передумал, и рука опустилась.
— Зачем тратить время и силы попусту? На то и лоцман, чтобы ввести нас в порт.
— А сам ты не можешь? — Дория осторожно спустилась на покачивающуюся палубу.
— И пробовать не хочу. Вон видишь… нет, надо знать, куда смотреть, — Рука капитана чуть-чуть фамильярно обвила плечи женщины, указательный палец нацелился в море. — Смотри, вон… темнеет в воде… справа… — Палец покачался и замер. — Там.
— И что?
— Это сваи, заостренные и обитые металлом, они вбиты в дно и направлены наружу. В гавани их тысячи; они пропорют «Гордости» брюхо и утопят нас, если я буду настолько глуп, что решу отказаться от лоцмана. — Небрежно поигрывая косой, он прислонился к передней мачте. — Вы только представьте себе, какой добычей был бы для пиратов Пандатавэй. Не то чтобы его было легко взять, но Совет Гильдий рисковать не намерен. Особенно маги — они желают, чтобы их жизнь в Пандатавэе была совершенно безопасной. Любой, кто попытается войти в гавань Пандатавэя без лоцмана, обречен на смерть. — Кривая усмешка рассекла загорелое лицо. — К тому же это еще одна, и немалая, статья городского дохода. Хотя — куда Совету столько золота?
Ахира вскинул взгляд.
— Ты это о чем?
Ганнес хмыкнул.
— Ну да — вы же впервые в Пандатавэе. Сами увидите.
Он отошел к борту — там уже мягко притормозила лоцманская ладья: притормозила, а потом развернулась так, что ее высокая широкая корма оказалась в каких-то нескольких ярдах от левого борта «Гордости Ганнеса».
Позади осторожно кашлянул Хаким. Ахира обернулся.
— Каким лешим эта посудина движется? — Озадаченно морща лоб, вор кивнул на маленькое верткое судно. — Что-то я не вижу весел, а если на ней есть мачта и парус, то наверняка незримые.
Когда матросы перебросили сходни с лоцманской лодки на «Гордость», Ахира подошел к борту. Темные тени суетились в воде под бочкоподобным брюхом лодки. Гном поморгал, потом сощурился, пытаясь понять, кто это.
— Силки, — выдохнул Хаким. — Они там приковали силков!
К ним подошла Андреа и тоже облокотилась о борт.
— Силки? — нахмурилась она. Ахира кивнул.
— Силки — тюлени-оборотни. Только в тюленьем обличье они очень крупные — вроде морских львов. В нашем мире они существуют лишь в мифах. Возможно, миф возник так же, как легенды о русалках — из встреч с реальными дюгонями.
А может, и нет. Да и русалки, возможно, существовали не только в сказках, как он думал всегда. Переходить из одной вселенной в другую могут не только люди; и переход открыт в обе стороны.
